Контактов не будет (сб.) ил. Д.Преображенского

Кроме того, оставалось невыясненным вчерашнее падение камня. Случайность это или покушение?

Видимо, с камня и нужно начинать распутывать весь клубок.

Я оделся и, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не разбудить, вышел на воздух.

Ветер стих, дождя тоже не было, и я дошел до шахты значительно быстрее, чем позавчера. На этот раз я был уверен, что за мною никто не крадется, поэтому позволил себе полностью расслабиться. После нескольких дней непрерывного напряжения впервые я наслаждался чувством безопасности и с удовольствием вдыхал свежий воздух.

Без особого труда мне удалось найти место, где я чуть было не отправился к праотцам. Обломок скалы весом в несколько тонн выглядел достаточно внушительно для надгробного памятника ирландцу на чужбине. Такого не постыдился бы даже мой дед, заказавший себе при жизни самый роскошный склеп в Дублине.

Я вооружился лупой и самым тщательным образом исследовал поверхность обломка. Милн говорил правду. Весь разлом, за исключением тонкой перемычки, был изъеден, как сыр рокфор. Впрочем, оставшуюся перемычку могли с одинаковым успехом сломать и ветер, и человек.

Оставалось только бегло осмотреть почву. Следы крови давно уже должны были быть смыты дождями, а на какую-нибудь случайную находку я мало рассчитывал.

Вскоре я отправился назад, так и не обнаружив ничего интересного.

До базы оставалось не более сорока шагов, когда я услышал громкие голоса. На всякий случай я спрятался за выступ скалы и, выждав немного, осторожно высунул голову.

У дверей базы оживленно разговаривали Милн с Лоретти. Вернее, говорил Милн, а Лоретти весело смеялся. Затем Лоретти похлопал Милна по плечу, и они, продолжая беседовать, скрылись в дверях.

Я простоял в своем укрытии еще несколько минут, а затем с беспечным видом пошел к дому.

Однако выдержки мне хватило ровно настолько, чтобы дойти до своей комнаты. Там я бросился на кровать и в отчаянии схватился за голову. Теперь я решительно ничего не понимал! У меня даже мелькнула мысль, не разыгрывают ли тут меня. Неплохой сюжетик для водевиля. Сыщик явился для расследования убийства, а изнывающие от безделья ученые подсовывают ему одну липовую версию за другой и потом веселятся за его спиной. Если так… Впрочем, нет!

Весь мой многолетний опыт детектива подсказывает, что это не то. Я вспомнил выражение испуга во взгляде Долорес. Нужно быть изумительной актрисой, чтобы играть с таким искусством. Кроме того, Майзель мертв, а у меня в кармане — оболочка пули. Тут уж не до шуток. Для убийцы дело пахнет максимальным сроком заключения, если не хуже.

Я вымыл голову под краном и решил побриться, но тут мне был преподнесен новый сюрприз. Кто-то постучал в дверь, и голосок Долорес произнес сладчайшим тоном:

— Мистер Клинч, идите завтракать!

Этого я ожидал меньше всего.

В кают-компании моему взору представилась поистине буколическая картина.

Во главе стола восседала прекрасная Долорес. На ней было ажурное платьице, на изготовление которого ушло меньше шерсти, чем можно было бы настричь с моих усов. Справа от нее сидел свежевыбритый Милн в крахмальной рубашке с галстуком, к тому же совершенно трезвый. Слева — Лоретти, красивый, как супермен на сигарной этикетке.

Они ели яичницу с беконом. В центре стола красовалось большое блюдо с тостами.

Я пожелал им приятного аппетита. Долорес жестом указала мне место напротив себя.

— Вам кофе с молоком или черный? — спросила она.

— Благодарю вас, черный.

Лоретти пододвинул ко мне сковороду с яичницей, и мы с ним обменялись любезнейшими поклонами.

Я подумал, что, видимо, это мой последний завтрак в жизни. Неплохо придумано! Трое свидетелей внезапной смерти Джека Клинча. Виноват, Юджина Коннели, инспектора и т. д. Дальше все по трафарету. Контейнер с прахом отправляется на Землю, прелестные пальчики мадемуазель Лоран повязывают траурный креп на урне, скромные похороны на кладбище в Космополисе.

— Почему вы не едите? — поинтересовалась Долорес.

— Спасибо, не хочется.

— Боитесь, что отравят? — усмехнулся Милн.

— Нет, не боюсь.

— Боитесь! — Он поддел вилкой большой кусок с моей сковороды и отправил себе в рот. — Ну что? Убедились?

— Убедился. — Я мысленно вознес молитву святому Патрику и залпом выпил кофе.

— Как вам здесь нравится? — светским тоном осведомилась Долорес.

— Ничего, очень мило. А у вас сегодня что, какой-нибудь праздник?

— У нас теперь каждый день — праздник, — сказал Милн. — Делать-то нам нечего.

— Смотря кому, — поморщился Лоретти, — мне так работы хватает.

— Вот как, вы продолжаете работу? — Для меня это было новостью.

— Делаю кое-что.

— Когда же нас все-таки отправят на Землю? — снова задала вопрос Долорес.

— Не знаю. Это должен решить мистер Роу.

— Ну а ваше мнение?

— Я думаю, что базу нужно ликвидировать. Откачать воду из шахты вряд ли удастся, а бурить такую толщу скал невозможно.

— Правильно! — хлопнул рукой по столу Милн. — Вот это слова! Приятно слушать!

Лоретти встал со стула:

— Прошу извинить, у меня — дела.

Я тоже поднялся:

— Спасибо за кофе, Долорес! Мне нужно с вами поговорить, сеньор Лоретти.

Он удивленно поднял брови.

— Пожалуйста, но только не раньше чем через час. Я должен закончить опыт.

Я провел этот час у себя в комнате, пытаясь разобраться, чем была вызвана удивительная метаморфоза. Чем больше предположений я строил, тем меньше что-нибудь понимал.

Так ничего и не решив, я направился к Лоретти.

Дверь комнаты Милна была открыта. Я заглянул туда. Долорес босиком, в шортах мыла пол. Милн, с видом пай-мальчика, без ботинок, поджав ноги, сидел на тщательно застеленной кровати. Окно было распахнуто, и даже видневшееся в нем небо имело какой-то непривычно голубоватый оттенок.

Поистине день чудес!

Долорес меня заметила и, откинув тыльной стороной руки прядь волос, улыбнулась:

— Не правда ли, мистер Клинч, Милн ужасная неряха?!

Я неплохо разбираюсь в женских ногах и могу сказать без преувеличения, что у Долорес они выше всяких похвал. Увы! Детективу часто приходится приносить в жертву самое лучшее, чем может жизнь одарить мужчину. Впрочем, лирику побоку! Мне предстоял важный разговор, который мог кое-что прояснить.

Я постучал в дверь Лоретти.

Он сидел за микроскопом и кивком головы предложил мне сесть.

Я огляделся по сторонам. В комнате был идеальный порядок. В углу, над кроватью, висела фотография молодой девушки, почти ребенка. Мне невольно вспомнилась история с несовершеннолетней дочерью миллионера.

— Поглядите, мистер Клинч, металлургический завод в миниатюре.

Я подкрутил окуляры по своим глазам. В капле на предметном столике копошились какие-то твари.

— Бактериологическое разложение осмистого иридия, — пояснил Лоретти. Полный переворот в технике. Огромная экономия, не нужно ни электрического тока, ни сложного оборудования. Все идет без вмешательства человека.

— Да, занятно. Но какой сейчас в этом толк, если шахта затоплена, а другого места для добычи на планете нет? — Я намеренно задал этот вопрос.

Меня интересовало, как он воспринимает все случившееся.

— Не беда! — ответил он небрежным тоном. — Тут у меня подготовлено несколько штаммов для отправки на Землю. Не удалось тут, наладим там.

— А это не опасно?

— В каком смысле — опасно?

— Все-таки бактерии. А вдруг они вызовут на Земле какую-нибудь эпидемию?

— Исключено!

— Почему?

Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые «Корона-корона», и я с удовольствием закурил.

— Видите ли, мистер Клинч, — сказал он, выпустив большой клуб дыма, здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опасных для живого организма бактерий быть не может. Они просто не смогли появиться в процессе эволюции.

— А если они, попав на Землю, приспособятся вместо осмистого иридия паразитировать на живых существах?