Медное царство

– Друг Дивлян! Повторить бы!

Дивлян примчался с целым кувшином вина и с подносом, полным всевозможных закусок. При виде еды Ваня поморщился – рябчик оказался на редкость сытным, но все-таки взял пару огурчиков и с хрустом сжевал. Стало совсем хорошо, Веденя показался уже едва ли не лучшим другом.

– Дивлянко, – крикнул уже Ваня, – вина!

Веденя улыбался.

Иван сам толком не понял, как он оказался на улице полуголый и с отчаянно болевшей головой. Сапог не было, кафтана тоже, зато под глазом сиял огромный синяк. Странно, что грабители (а если точнее, Веденя с Дивляном) не взяли янтарь, висящий на груди, но, коснувшись его, Ваня понял в чем дело: подарок Яги раскалился так, что к нему невозможно было притронуться. Странно, но ожогов на коже он не оставлял, сиял ровным желтоватым светом, и только.

Денег в кармане тоже, конечно, не оказалось. Перспектива ночевать под открытым небом не радовала, и Ваня, выругавшись, отправился на поиски Весты. Стояла глубокая ночь, город, измученный дневной жарой, крепко спал. Ярко светил месяц, поблескивали частые звезды, кое-где еще горел свет в домах. Полагаясь скорее на собственное чутье, нежели на память, Иван стал искать городскую площадь, где он расстался с волчицей. Поначалу долго блуждал по каким-то запутанным улочкам, пару раз оказывался в тупике и поворачивал обратно. Наконец он все-таки нашел верное направление и вскоре оказался на площади прямо перед дворцом, озаренным лунным светом. Весту он увидел сразу, она спала, положив голову на лапы, у небольшой каменной тумбы. Ваня подошел, лег рядом, привалился к мягкому боку и крепко уснул.

– Вставай!

Ваня открыл глаза и тут же зажмурился: солнце било в глаза. Веста стояла рядом, и вид у нее был совсем не дружелюбный.

– Ты чего тут делаешь, а?

Иван помялся, но вкратце описал события предыдущей ночи. Волчица только ахала, не уставая поражаться Ваниной глупости.

– И ты вот так запросто напился с первым встречным?

Ваня пожал плечами: да, мол, дурак, осознал, исправлюсь…

– Ладно, что есть, то есть, – сказала наконец Веста, поняв, что больше ничего от него не добьется. – Я думала, ты хоть выспишься, сил наберешься, а ты эвон чего учудил. Тут уж ничего не поделаешь. А нам пора в конюшни царские отправляться.

Иван, обрадованный тем, что его больше не отчитывают, как маленького, вскочил на ноги и тут вспомнил, что на нем нет сапог. Веста тоже это заметила и только фыркнула:

– Любишь кататься – люби и саночки возить. Придется идти босиком.

Ваня сокрушенно вздохнул и, полный горестного раскаяния, поплелся следом за волчицей. Прошли мимо каких-то сараев, пристроенных к дворцу; Веста разогнала кур, которые сами лезли под ноги, рявкнула на толстого пса, спящего прямо посреди дороги. Зашли в какое-то полутемное помещение, где пахло навозом и гнилью. Послышалось конское ржание, и тут Иван понял, почему кобылицы не стремятся вернуться домой с заливных лугов: если это и есть конюшни, кобылиц винить не за что. Веста подошла к темной двери, покрытой мхом и паутиной, Ваня отворил ее и тут же вынужден был отскочить в сторону, чтобы не быть сбитым кобылицами, которые стрелой вылетели наружу. Он и разглядеть-то их толком не успел, мелькнули золотые гривы, и только. Ваня ошарашенно обернулся к волчице:

– Ничего себе лошадки!

– А ты думал, – важно ответила Веста, – ежели это дочери морского деда!

– Морского петуха, – поправил Ваня, – разве нет?

– Ну, петуха, деда, какая разница. Колдун да ведун вроде водяного, только постарше будет. Наплодил детушек всех мастей, а теперь не знает, как от них избавиться. Про Горыныча слыхал? Его сынок.

– Да-а-а… – уважительно протянул Иван, – здоров петух на потомство. А часом, Чудо-Юдо не его деточка?

– Его, как же не его, – усмехнулась Веста, – только где то Чудо теперь, его давно тезка твой, Иван-царевич, жизни лишил.

– Жаль, – огорчился Иван.

– Чего жаль-то? – не поняла волчица. – Чудо-Юдо жаль?

– Ага. Поглядеть охота.

– Наглядишься еще на чудищ, – волчица рассмеялась и тряхнула головой, – будто их тут мало!

Ваня поежился, с ужасом думая, с какими чудищами ему еще предстоит встретиться. Тем временем волчица была уже на пороге конюшни и нетерпеливо переминалась с лапы на лапу:

– Идешь, нет?

– Иду, иду, – опомнился Иван, – прости, замешкался.

– Вечно ты так, – проворчала Веста, – давай, что ли, садись на спину, всадник мой бесценный!

Бесценный всадник ловко вскочил на волчицу, ухватился руками за шею и вдруг ни с того ни с сего звонко чмокнул Весту в макушку. Она вздрогнула от неожиданности:

– Это еще что такое?

– Просто так, – улыбнулся Иван, – хорошая ты, хоть и ворчишь без всякой меры.

– Ну ладно, – с сомнением проговорила волчица, – простим по первости.

И не успел еще Ваня понять, что же ему собираются прощать, как Веста сорвалась с места, унося его из Золотого царства. Улицы, дома, сады – все слилось в разноцветный хоровод, пестрой дымкой пронеслось мимо Вани. И вот уже далеко позади остались золотые ворота, Веста мчалась по изумрудно-зеленому лугу. День был в самом начале, только-только промчался Ярополк на верном своем Яровесте, мир начал потихоньку пробуждаться от ночного сна. Все дальше и дальше летела белая волчица, без устали отмахивала версту за верстой, стараясь настигнуть царских кобылиц. Трава, тяжелая от росы, медленно поднималась, обогретая и высушенная солнцем, цветы тянулись к небу, расправляли лепестки, радовались новому летнему дню.

Кобылиц нигде не было видно, Ваня уже начал терять надежду, как вдруг вдали мелькнула золотая грива. Веста, грозно зарычав, бросилась к ней, но лошади, будто дразнясь, то подпускали ее к себе совсем близко, то, задорно заржав, мчались прочь от разъяренной волчицы. Веста попусту щелкала зубами, отплевывалась от попавших в рот травинок, отдыхала немного и с новыми силами бросалась за неугомонными кобылицами. Силы явно были неравны – матерая волчица проигрывала тонконогим лошадкам, которые воспринимали погоню как веселую игру. Наконец Веста упала без сил в мягкую траву. Ваня скатился с ее спины и пытливо посмотрел в льдисто-голубые волчьи глаза.

– Устала?

– Ага, – только и смогла сказать Веста, – я себя, видать, переоценила. Куда мне тягаться с такими противниками! Видно, придется тебе, Иванушка, яблоки у царя все-таки выкрасть.

– Видно, придется, – тяжко вздохнул Иван, – главное, чтобы тебе худо не было. Ты лежи пока, отдыхай, я пойду, может, родник найду.

– Хорошо, – благодарно кивнула волчица, – спасибо тебе, Иванушка.

– Тебе спасибо! – рассмеялся Ваня. – Если бы не ты, где бы я сейчас был?

И он, еще раз чмокнув Весту, бодро зашагал по пояс в густой траве. Волчица проводила его долгим взглядом, улыбнулась во всю пасть и закрыла глаза.

Иван шел по полю; день вступал в свои права. Все громче пели птицы, все ярче светило солнце. Приятно было ступать по земле босыми ногами, слегка ежиться от холодной росы, смотреть в небо и удивляться, до чего же оно синее. Вдалеке послышался какой-то плеск, Ваня решил, что это скорее всего ручей, и радостно к нему побежал. Бежать в поле, бежать в высокой траве, чувствуя, как зеленые стебли щекочут голый живот, срывать на бегу травинку и пробовать ее на вкус – кто не делал этого в детстве? И как много забывает человек, становясь взрослым, как резко старится, месяцами не выезжая из пыльного города, сколько теряется летних дней, которым уже никогда не суждено повториться!

Поле все не кончалось, плеск же становился громче, явственнее, и вот уже Ваниному взору открылось крохотное озерцо не больше двух саженей длиной. Появилось оно прямо посреди зеленых зарослей, по берегам росли камыш, осока и стрелолист. И на бережку с удочкой сидел тот человек, которого Ваня никак не ожидал здесь увидеть. Он обрадовался и испугался одновременно:

– Максюта, ты, что ли?

Человек вскочил, ударил себя по бедрам и шустро подбежал к Ивану. Это и правда был Максюта, но Максюта, похорошевший на редкость. Одет он был настоящим щеголем, чисто умыт, ровно подстриженные волосы аккуратно перехватывал кожаный шнурок.