Армагеддон был вчера

– Нет, таблицы приспособлены только для интерпретаций тех излучений, которые проистекают от больных органов человека. На другие вопросы… ОНИ могут и не ответить… или обманут. А вот ты вчера напился! Давай я тебя полечу… только нужно твоё согласие.

И пока сын раздумывал над таким практическим поворотом разговора, она продолжила:

– Так, твоё фото у меня есть, Я сегодня же составлю вибрационный ряд…

– Да бред всё это! – возмутился Киса, но тут же махнул рукой. – А, впрочем, делай, как знаешь.

На работу идти решительно не хотелось. Достав мобильник, Киса позвонил начальнику. Соврал, что случился какой-то облом на параллельной фирме. Конечно, тут был риск попасть в глупое положение, если вдруг именно сегодня директора фирм вздумают поболтать по телефону, но особенно изобретать было уже просто некогда. Организм взбунтовался… потребовав традиционной дозы. «А ведь так и спиться недолго», – испуганно подумал Киса, но пошёл к пивному ларьку, последнему в районе, где продавали дешёвое разливное пиво, и давали кружечку в кредит.

Дальнейший день был смутен…

Проснулся Киса дома, вечером. Кошелёк его изрядно опустел, на лице красовалась свежая царапина. «Куда это я лазил?» – мелькнула мысль.

Вдруг его память ярко выхватила эпизод, когда он громко колотил в дверь своей квартиры, так как не обнаружил в карманах ключей…

– Я, это, вроде как ключи, того,– промямлил он, виновато заглянув в комнату мамы.

Она молча взяла связку ключей и бросила ему в подставленные ладони.

– А… это… как же? – только и смог молвить больной и страдающий Киса. Мама, всё с тем же осуждающим выражением лица, выдержала паузу, но затем всё же ответила:

– Взяла маятник, задавала ему вопросы, по его движениям определяла, что он отвечает… Методом «да-нет» нашла связку в траве, возле скамейки, где ты выпивал…

Помолчала ещё.

– В общем, я поставила на тебя «ряды». У тебя повреждена верхняя чакра спинного мозга, отвечающая за энергетическую связь с космическим эгрегором. Кроме того, передняя доля эпифиза, его слепое пятно, не воспроизводит в организме внутренний этанол. Всего-то несколько миллиграмм в год – как катализатор… Ещё у тебя смещён энергетический астральный двойник казуального тела. Надо тебя лечить…

Ещё пауза. И – твёрдо, решительно:

– Да! Я решила уволиться с работы. Всё равно там сидят дуболомы каменного века, которые лечат все болезни антибиотиками. Да и на пенсию уже пора.

В ту ночь Киса не спал. Он вспоминал свою жизнь. Он ясно увидел, как из-за его выходок распалась семья, как он покатился под откос. Вспомнил, как несколько раз ходил в разного рода врачам… Те кололи его антабусом, вшивали под кожу таблетки эсперали. Но, будучи провизором, Киса понимал, что все эти методы рассчитаны на дураков… Наркологию он презирал, считая успешной кормушкой, шарлатанством, паразитированием на трагедиях больных людей. Он просто знал, что химическая зависимость абсолютно неизлечима.

Всяческих же дурилок, кормящих доверчивый народ биологически-активными добавками, которые необходимо подсыпать в суп без ведома близких, он ненавидел. Так же он относился и ко всяческим «врачам», которые «закодировали» пол-страны…

И, сам того не заметив, вдруг начал несчастный Киса молиться. Молитва его была светла и искренна. Он не просил излечения. Ибо вырвать из генома каждой клеточки исковерканный ген, отвечающий за распад этанола, не мог никто. Киса лишь просил неведомого Бога, Небеса и Космос дать ему душевный покой. Он просил дать ему спокойную трезвую жизнь, ибо признал своё бессилие перед Сатаной в образе алкогольной шизофрении…

После той ночи Киса не только не выпил ни капли, но он за свой счёт стал ездить по стране и близкому зарубежью, посещая наркологические диспансеры, где выслушивал исповеди несчастных людей, и передавал им свои знания и наблюдения о методах сохранения трезвости. Прежние друзья-собутыльники шарахались от Кисы, как от прокажённого. Так же, наверное, думал он, в библейские времена товарищи из банды прежнего Савла шарахались от преображённого Павла.

Жизнь постепенно налаживалась. Уже через несколько лет Киса переселил маму в отдельную квартиру. Та всё больше погружалась в мир астральных тел, космических каналов и вибрационных рядов. Она кивала головой в ответ на его рассказы о себе, и говорила, что канал его связи с космосом восстановлен, и астральное тело совместилось с казуальным.

Однажды ночью Киса рылся в мистической литературе. Он искал что-нибудь об особенностях мышления средневековых алхимиков.

И читал он в ту ночь приблизительно следующее: «Да возвратится зола к источнику живых вод и да сделается земля плодородной и пусть жизнь производит дерево посредством трёх имён, которые суть Нетзах, Ход и Иезод, в начале и в конце через Альфу и Омегу, которые заключаются в духе Азота. Золу эту сохраняют в пузырьке с широким горлышком, тщательно закупорив. При освящении соли и золы говорится молитва к гномам…»

Киса понимал, что средневековый химик пытался получить азотную кислоту. Но знания прятались за иносказаниями и отсылками в античный мир богов и сумеречный мир ранней мифологической Европы с её гномами и троллями. И если сарацинские учёные могли работать спокойно, ибо Ислам зациклился лишь на проблеме Стыда в личной жизни, и на науку взирал без раздражения, то в Европе Церковь боролась с Грехом. Все знания, не вмещавшиеся в догму церковных представлений о мире, могли быть объявлены греховными в любую минуту. Костры горели, освещая своим огнём тернистую дорогу разума…

Это было интересно. Не костры, конечно, а та средневековая формула. Киса взял школьный учебник: «В молекуле азотной кислоты вокруг атома азота оказывается вместо устойчивого восьмиэлектронного слоя десятиэлектронный слой. Но вокруг атомов элементов 2-го периода могут разместиться только восемь электронов… согласно учению о ковалентной связи… согласно донорно-акцепторному механизму… валентность азота равна 4, степень же окисления азота в молекуле азотной кислоты равна +5…».

Закрыв учебник, он задумался. Прочитанное в двух книгах было, в принципе, об одном и том же. Просто прошло пятьсот лет…

В Кисину голову пришла любопытная идея. Тому алхимику его собственные занятия наверняка казались хоть немножко магией. «…Посредством трёх имён… которые суть Нетзах, Ход и Иезод… в начале и в конце через Альфу и Омегу… в духе Азота…» А уж какой магией это казалось его современникам!

Или – не только казалось? А – и было магией для них, для средневековых людей, только открывавших взаимоотношения вещей в природе, продираясь сквозь жуткие наслоения религиозных догм и собственных суеверий?

Он открыл другую книгу и почитал: «В Вюрцбурге, пока жгли нищих старух и жарили бедных детей, всё обходилось хорошо, и судьи были окончательно правы в своих поступках, но когда дело дошло да знатного общества, то взгляды на волшебников и чародеев несколько изменились. Сочинение Томариуса от 1701 года чрезвычайно успешно содействовало к уменьшению преследования мнимых колдунов. Юрист Баррингтон считает, что в Англии казнено и сожжено до 30 000 лиц обоего пола, в числе которых смерти предано до 140 детей менее десятилетнего возраста. Даже в 1827 году в Англии существовали процессы, где возводились обвинения в колдовстве».

Киса пролистал книгу дальше и нашёл заговор: «Светел месяц, ясные звёзды, возьмите у меня безсонницу, бездремотницу, полунощницу, среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью царицей и сложи с меня и отведи от меня окаянную силу…»

И за это сжигали?!

Или всё же за этим стояло что-то?.. Что можно назвать магией?

Как же называлась та таинственная книга Средних веков, с собранием магических заговоров? Ах, да – Гримуар, вспомнил Киса. Да, но кто его видел? Ведь всё было аккуратно собрано, прочитано, связано в стопочки и сожжено Инквизицией.

Уже совсем поздно ночью к нему в мозг стукнулась ещё одна беспокойная мысль. А что если с магией произошло то же самое, что и с химией? Вот ведь алхимический трактат сэволюционировал же за 500 лет в учебник по химии для школьников? А вдруг и Гримуар, вопреки потугам инквизиций всех мастей, пережил тёмные века, и эволюционировал в ту же «Радиостэзию»?