Подземная Канцелярия

Мы не знаем, где находятся остальные три монеты, и не узнаем до тех пор, пока они не будут активированы. На данный момент монеты могут быть где угодно, принять какой угодно облик и сотни раз переходить из рук в руки.

А Скагс тем временем получил свободную неделю. Что ж, надеюсь, он потратит ее с толком, не забыв про полученные от меня задания.

Жребий брошен, как говорит старина Цезарь. Рубикон перейден. Можете отыметь своего Буцефала, но это вам уже не поможет.

Архив Подземной Канцелярии

Мемуары демона Скагса

Запись три тысячи четыреста девяностая

Как я его, а?

Архив Подземной Канцелярии

Из дневника Гоши

Запись сто пятидесятая

Утро было поганым. [23]

Конечно, если исходить из принципов исторической справедливости, это уже вовсе было и не утро, а день, когда полдень уже миновал и стрелки часов подбираются к обеду, однако широко известен тот факт, что утро для русского человека не является определенным отрезком суток. Утро — это когда ты просыпаешься.

Полвторого дня. Я продрал глаза и попытался определить свое местонахождение в пространстве. Положение моего тела было горизонтальным, и это уже радовало. Хоть не уснул на стуле, как в прошлый раз. Правая рука затекла. Повернув голову на несмазанном шарнире шеи, я определил причину сего состояния своей конечности в виде лежащей на ней блондинистой головы какой-то представительницы противоположного пола. Когда я попытался высвободить вышеозначенную часть тела из-под указанной головы, представительница проснулась и явила мне свое помятое от сна лицо.

— Ты кто? — хрипло спросило лицо.

— А ты? — осведомился я, сжимая и разжимая пальцы руки для восстановления кровообращения.

Хорошо же мы вчера напоролись, если я даже не помню, как ее зовут. Судя по пропорциям ее скрытого под простыней тела, в обычном состоянии подобные ночи не забываешь.

— Я — Лена, — сообщило лицо.

— А я — Гена, — соврал я.

— Где мы, а?

— Свовр… Своевременный вопрос, — сказал я, справившись с непослушным языком.

Ко всему еще жутко хотелось пить. Не важно что, но обязательно литрами. Я покрутил головой. Обстановка показалась смутно знакомой. На ее фоне всплывало только одно лицо.

— Мы у Саши.

— А-а, — понимающе протянула Лена. — Тогда все ясно.

— Рад за тебя, — искренне сказал я. — Потому что мне ясно далеко не все. Например, мне не ясно, почему мой лучший кореш Саша не оставил умирающему другу бутылочку пива у кровати…

— Потому что рабочий день, — глубокомысленно высказалась Лена, наклоняясь (в лучшем состоянии от такого движения у меня перехватило бы дух) на свою сторону кровати и выуживая оттуда полуторалитровую бутыль «Святого Источника».

— Логично, — согласился я, отбирая у нее бутыль, свинчивая пробку и выливая половину содержимого себе в глотку.

Стало легче. Немного. По крайней мере настолько, чтобы я смог встать и обнаружить, что валялся на кровати в одних понтах. И это тоже было логично.

— А ты ничего, — тоном знатока сообщила Лена, смазав комплимент неуверенным продолжением: — Наверное.

— Ты тоже, — тактично согласился я. — Должно быть.

— Ничего не помнишь?

— После ресторана — нет, — честно признался я.

Я даже не помнил, было у меня что-нибудь с этой девицей или нет. Судя по всему, она тоже.

— Мы еще по Москве катались, Вася с нами был, — сказала Лена. — И травку курили.

— Да?

Теперь все встало на свои места. Напиться до такого состояния я просто не мог, но знаменитая Васина марихуана запросто объясняла мое теперешнее состояние.

Я поднял свое тело с кровати и отыскал в груде перемешанной одежды свои трусы, отделив их от колготок Лены. Судя по всему, вечеринка закончилась не так давно, но хозяин уже успел свалить куда-то по своим делам, оставив последних гостей предаваться любовным утехам. Но в состоянии моем сии утехи были бы тяжелым трудом, а работать, пусть даже и в рабочие дни, я не любил. И девушка не слишком расположена.

Натянув трусы, я вышел на кухню, и в глаза ударил по-летнему яркий свет летнего же солнца.

Я недовольно зажмурился, пробормотал:

— Выключите кто-нибудь этот чертов фонарь, — и попытался найти свою трубу в лесу пустых бутылок, переполненных пепельниц и грязных тарелок, стоящих на столе.

Трубы не было, а городским телефоном, несмотря на наличие прочих удобств современной жизни, Сашина квартира не обладала.

Тем временем, судя по доносившимся до меня звукам, моя соседка по кровати добралась до душа и приводила себя в приличный вид. Я вернулся в комнату, перетряхнул всю валявшуюся на полу одежду, не делая исключения и для Лениных вещей, но трубы так и не нашел. Не было ее и во второй комнате, обычно занимаемой хозяином квартиры, и в прихожей. Зато в своей правой туфле крокодиловой кожи от португальской фирмы «Пиколинос» я обнаружил ключи от машины с брелоком дистанционного управления сигнализацией.

— … — простонал я. — А я еще и за рулем?

Не может быть, попытался я себя успокоить. Я не за рулем, я прекрасно помню, как поставил машину в подземном гараже своего дома, а потом начал звонить друзьям. Все меня послали на фиг, кроме Сереги, и тогда я… Нет, наверное, я взял такси. Точно. Я взял такси. Такси!

Выглянув в окно, я обнаружил родную машину у подъезда. О том, каким образом в том состоянии, в каком я был вчера, судя по моему сегодняшнему состоянию, я ухитрился управлять своим агрегатом, я пытался не думать. Но не думать не получалось.

— Пора завязывать, — пробормотал я. Я вообще часто ловил себя на мысли, что разговариваю сам с собой. Признак одинокой и непонятой натуры, должно быть. — И дался мне этот Саша? И вообще, кто он такой?

От внезапной переоценки жизненных приоритетов меня оторвал звонок невесть куда засунутого мобильника. Ориентируясь по звуку, я вернулся на кухню и обнаружил трубу в холодильнике, аккурат рядом с открытой баночкой черной икры. Поверх мобильника лежал засохший бутерброд с сыром. Я стряхнул крошки и засунул мобильник себе в ухо.

— Алло.

— Ты где? [24]

— А хрен его знает, — искренне сказал я. — А кто спрашивает?

— Ты че, обалдел, брателло? — изумился раскатистый голос в трубке. Настолько раскатистый, что я отодвинул трубку сантиметров на пять от уха. — Это я, Геныч. Ты мне вчера звонил, сказал, что надо выпить, так я взял тачку и приехал. Куда подруливать?

— Откуда приехал? — спросил я. — Я тебе ночью звонил, а сейчас что?

— Из Питера, откуда еще, — еще раз изумился Геныч. — Ты что, припух? Совсем ничего не помнишь, да? Совсем плохой?

— Совсем, — убито сказал я. — Извини, что я тебя сорвал, Геныч.

— Да нету базара, — сказал Геныч. — У меня все равно дела в столице. Ты мне лучше другое скажи: похмеляться будем?

— Правильно? [25]

— Не, на «правильно» у меня здоровья не хватит. Слегка.

— Слегка можно, — сказал я. — Где и когда?

— Я сейчас на МКАД, — сказал Геныч. — Любуюсь зажаренными гаишниками. Давай в «Дровах» через час?

— Давай, — сказал я.

На работу идти уже не имело смысла. Да и работник из меня… я имею в виду сегодня.

— Или за тобой заехать?

— Я на колесах, — сказал я. — К сожалению.

— Тогда до встречи, — сказал Геныч и отрубился.

— Пока. — сказал я и пошел выгонять Лену из душа.

Застрял я там надолго.

Лена попросила подбросить ее до ближайшей станции метро, и после восхитительных сорока минут в душе я не мог ей отказать. Уже в машине, выруливая на шоссе, я решился задать вопрос, который мучил меня больше всего. Вопрос, было что у нас с Леной ночью или нет, к этому времени отпал как незначительный.