Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд

В те застойные времена высокая нравственность сотрудников СОС блюлась через пень–колоду, оперативникам многое дозволялось, мусор из избы не выносился годами, лишь иногда начальство грозило пальцем, говорило: «Смотри у меня!», но закрывало глаза на незначительные нарушения этических норм. Еще говорило начальство: «Женись–разводись, пожалуйста, но чтоб тихо было!», «Делу время, потехе час», «Пей, но дело разумей», и т. д., и т. п., в том же духе; но третий развод Бел Амора уже не лез ни в какие, даже в широко распахнутые ворота Морального Кодекса Службы Охраны Среды, здесь уже пахло «бытовым разложением».

Начальство принюхалось, почесалось, приоткрыло один глаз, послюнило палец, полистало заявки, вызвало Бел Амора к себе и предложило ему на выбор: или почетная ссылка (кормить комаров на Внешнем Пузыре Вселенной), или заявление «по собственному желанию» на стол.

У Бел Амора такого собственного желания не было. Остаться без работы и превратиться в оборвара? Ограбленному третьей женой, без кола, без двора, почти буквально голому и босому, Бел Амору пришлось согласиться (а что делать? — кушать надо!) на эту непрестижную долгосрочную командировку.

— Ничего, отдохнешь там, подумаешь — как дальше жить, сказало довольное начальство, ставя красную галочку в разнарядке (воевать с комарами на Внешнем Пузыре никто из оперативников не изъявлял желания). — Только ты там тово… не очень! Меру знать надо!

И вот, получив командировочные, Бел Амор с самыми лучшими служебными рекомендациями отбыл в созвездие Карданвал, к звезде Альфа Карданвала, на планетку Карданвал, где в болотах и разливах жили сплошные оборвары, а комары были как пикирующие бомбардировщики и звались Ог–го.

Добрался он к Карданвалу педели через три на перекладных, потратив все суточные, прогонные и квартирные (ночевал в придорожных трактирах) и, наконец, подписал трудовое соглашение, — заверенное государственным нотариусом, — с одноименным правителем этой планетки — императором Карданвалом.

Слабохарактерный, недалекий, вечно подвыпивший и глупеющий прямо пропорционально выпитому, император Карданвал так любил свою жену Генофонду итак боялся за ее жизнь (мало ли: безмотивное нападение террориста–оборвара или укус ядовитого Ог–го), что решил раскошелиться и приставить к императрице личного телохранителя из Службы Охраны Среды, — как известно, земляне–телохранители ценятся в Иных Мирах в прямом смысле на вес золота, который (этот самый живой вес) важно вовремя скрыть от налоговой инспекции. Кстати, вес Бел Амора, как и положено настоящему тренированному мужчине, равнялся «росту минус сто» — а именно, 76 с половиной кг, и он уже задумался о достойном чемодане для такого солидного золотого запаса, но денег на фирменный чемодан пока не хватало, не покупать же подержанный.

Так майор Бел Амор стал личным телохранителем красавицы (по мнению мужа) Генофонды, подписав в договоре недвусмысленный пункт именно о «хранении тела» императрицы, а не об «использовании оного»; в случае же возникновения, а тем более удовлетворения соблазна — «секир башка».

(Инопланетные телохранители ценились еще и своей биологической несовместимостью — т. е. переспать с объектом охраны они–то могли, но без последствий в смысле продолжения рода, что удобно как для заказчика, так и для пользователя.) Неожиданным дополнительным условием было совместительство по охране самого императора; Бел Амор заикнулся было о дополнительной оплате за дополнительную работу; «Там посмотрим», пробурчал император.

2

Прошел всего лишь галактический месяц, а Карданвал уже души не чаял в Бел Аморе, — император даже подарил своему телохранителю огромный пустой чемодан из бегемочьей кожи, объем которого намного превосходил предполагаемый объем 76 с половиной кг золота. Бел Амор понял намек на большее вознаграждение своего труда и, поглядывая на чемодан, потирал в предвкушении руки. Дело в том, во–первых, что Бел Амор уже три раза спас Генофонду от верной смерти — одним выстрелом подбил из калибра–97,12 пикирующего на императрицу комара Ог–го, на прогулке в саду убил ударом рифленого ботинка ядовитую змею–погребушку и, наконец, защитил царственную супружескую пару от нападения целой шайки оборваров — это произошло вечером у Центрального Рынка, когда бездельные оборвары начали забрасывать императорские носилки разрывными бананами. Это одно. Второе: Бел Амор, как и сам Карданвал, как говорится, «нисколько не любил выпить». Карданвалу интересно было днем играть в теннис, а вечером выпивать в царской трапезной с телохранителем своей жены, потому что — и это третье — Бел Амор оказался мудрым государственным советником. Такого разностороннего собутыльника у императора никогда не было.

— Бросайте пить, Ваше Императорское Величество! — советовал Бел Амор, наливая из бочки в стакан банановую брагу (так называемую «бананку»). — У меня уже рука устала наливать вам.

— А что делать, если не пить? — спрашивал император, схватившись двумя руками за любезный ему граненый стакан.

— Работать надо… Трудиться!

— Труд, — задумался император. — В чем же, по–твоему, состоит труд императора?

— Заставлять трудиться свой народ. А то все пьянь, рвань и дрянь. У всех хоть и по две руки, но обе левые. Культурку надо поднимать, пусть хоть в теннис научатся играть, а то все футбол и футбол.

— Футбол, теннис, труд, — тупо повторял крепко опьяневший Карданвал. Труд, труд… а что «труд»?

— О чем вы спрашиваете, Ваше Величество?

— Говорят, что труд создал человека.

— Откуда вы это взяли? Если что и создал труд, то цивилизацию. Точнее, человек в процессе труда создал цивилизацию. Да и то — из–под палки. Какой же человек добровольно захочет трудиться? Лучше поспать, отдохнуть, выпить, в картишки перекинуться.

— Правильно, никто не хочет трудиться! — соглашался Карданвал. — Работа не волк, всех оборваров надо заставлять работать из–под палки! Всех согну в бараний рог!

— А человека создал какой–то пока еще неизвестный биологический фактор, — продолжал тоже изрядно охмелевший Бел Амор.

— Фактор?

— Ну да! С чего это вдруг обезьяна превратилась бы в человека? Какой же это трезвой обезьяне придет в голову трудиться? Пахать, сеять, лепить горшки, строить пирамиды… Тру–дить–ся?! Бр–р! Обезьяна от природы ленива. Все ленивы, и сама Природа ленива. Лень естественное состояние Природы, лень и является магистральным движением эволюции — медленное, ленивое накопление новых признаков и умений. Потихоньку–помаленьку. Тише едешь, дальше будешь.

— Без труда не выловишь и рыбку из пруда, — охотно подтвердил Карданвал.

— Да. То есть, нет. Эта пословица из другой оперы. Не так. Неправильная пословица. Ловить рыбку это не труд, а охота. Это когда кушать хочется. Ловить рыбку — это охота, или спорт, или удовольствие. О чем это мы, Ваше Величество?

— О биологическом факторе, — напомнил Карданвал.

— Да. Мне видится стая голых обезьян уже с внешними человеческими признаками — стопа, прямохождение, сиськимасиськи, то–се, но мозги еще чистые, без царя в голове…

— Как? — переспросил император.

— А вот так — труд тут ни при чем. Пьянка.

— Не понял, — сказал император.

— Э–ле–мен–тар–но. Похоже, что человека создал алкоголь. Одна из синтетических эволюционных теорий провозглашает происхождение человека из животного мира посредством алкоголя — и, возможно, через наркотики — от «пьяной обезьяны». Дарвин далеко смотрел, но близко не видел. По–моему, дело было так: жила себе в Африке нормальная обезьянья самка, ни о чем таком разумном не думала, питалась бананами и чем Бог пошлет. Однажды напилась она воды из лужи, в которой забродила бананка, и от этой дряни мозги у нее пошли набекрень. И поняла обезьяна, — ага! — что это хорошо. И привела к той же луже своего дружка, назвала его Адамом и дала ему. То есть, — что я хочу сказать? — Адам и Ева всего лишь соблазнились зеленым змием — например, той же банановой брагой — и были выгнаны из Рая за элементарную пьянку. А вы как думаете?