Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд

«Меня здесь нет, — растерянно думал Бел Амор. — Я нашел не того, кого искал… Где же теперь Я?»

6

Кто не был на Марсе — все сюда!

Разгар лета, полдень, не холодно, тепло, даже жарко — минус двадцать по Цельсию. Близится Великое противостояние Марса с Землей, свидание неминуемо, планеты идут на сближение, — Марс краснеет и надувается, как индюк, Земля невинно голубеет и видна уже даже днем. Марсианский грунт, окисляясь, цветет ржавчиной, из замерзших пылевых сугробов торчат валуны и обнажаются гладкие застывшие потоки лавы. Рай для геолога, зато скука для писателя–фантаста, о Марсе столько написано, что он уже не вдохновляет. Из–за обилия в грунте скисающего железа марсианская блекло–красная гамма кажется экзотичной только поначалу, но вскоре взору становится невыносимо скучно, как в глубине Сахары.

Здесь не завихряются облака, как на Юпитере, Фобос и Деймос чересчур малы, чтобы соперничать с блеском Луны, и уж никакого сравнения с окрестностями Сатурна, где глаз нельзя оторвать от разноцветной карусели колец и спутников. Безжизненный Марс смертельно скучен, как были скучны не заселенные людьми равнины фантастических опусов самого Бел Амора, — как оживить эту равнину, он не знал и вовремя догадался бросить это занятие. Нет жизни на Марсе, ни малейшего движения не наблюдается, разве что по утрам низконизко клубится пыль, возмущенная приливом Земли, да Стабилизатор бродит у фургона и к чему–то принюхивается.

7

Бел Амор развернул носовой платок и показал Адмиралу осколок нижней человеческой челюсти с золотым зубом.

— Как, еще одна нижняя челюсть? — удивился Адмирал. И опять ваша собственная? Сколько нижних челюстей может быть у одного человека? Я слышал, что вы когда–то пописывали фантастические рассказы?

— Вот что, Адмирал, — ответил Бел Амор. — Занимайтесь своей палеонтологией и не лезьте в литературу. Литература нужна для того, чтобы каждый мог найти самого себя, вот и все. Жизнь на Марсе существует в человеческом воображении — значит о ней нужно писать, о ней пишут, значит она существует. А это не моя челюсть. И кости в палатке тоже не мои. Я тут кого–то нашел, но, к сожалению, не себя.

— Чьи же это кости? — опять начал звереть Адмирал, потому что уже догадался, чьи.

— Эта нижняя челюсть с золотыми зубами лежала рядом с банкой из–под пива под камнем возрастом в четыре миллиарда лет. Если вы откроете рот и позволите мне осмотреть ваши золотые зубы, то я точно определю, кому эта челюсть принадлежит.

Адмирал был большим светилом в палеонтологии, но иногда у него случались затмения — ум заходил за разум, протуберанцы можно было наблюдать через закопченное стекло, но близко не подходить. Стабилизатор удрал в палатку от греха подальше. Адмирал зарычал. Вулкан вздрогнул, ледяная лавина углекислого газа с грохотом понеслась вниз по склонам и затихла по ту сторону залива.

Почему он, Адмирал, сразу не узнал свою лобную кость и этот прекрасный узор собственных мозговых извилин? Он столько черепов повидал на своем веку, что в этом черепе не имел права ошибиться — все в нем было родное, недаром его неодолимо тянуло на Марс. Это он когда–то погиб здесь с банкой пива в руке; его зашибло вулканической бомбой, а он не делал даже попытки к бегству — с пивом не бегут! Тут она его и настигла…

Одинокая слеза побежала из мертвого адмиральского глаза. Затмение закончилось, ум и разум благополучно разошлись по своим орбитам. Найти самого себя не шутка. А впрочем, обычное дело. Нашел себя, и ладно. Кости современных академиков палеонтологию не интересуют.

— Я оставлю вас наедине, — сказал Бел Амор и протянул Адмиралу носовой платок.

— На кой черт, — буркнул Адмирал.

Бел Амору стало ясно, что Адмирал не собирается паковать и тащить на Землю свой скелет, чтобы поставить его в гостиной и предъявлять гостям. Он зауважал Адмирала.

— Пусть ваш робот откроет фургон, — неохотно сказал Адмирал. — Я привез вам Гранд–Лопату.

8

Стабилизатор выбежал из палатки, с нетерпением сорвал пломбу, открыл створки и с благоговением заглянул в фургон.

Он давно мечтал познакомиться с этой недотрогой. У него дух захватило: в фургоне расположилась самая очаровательная из всех Лопат, которые он когда–либо встречал, — чудное создание с разнокалиберными ковшами, тесаками, манипуляторами и с густым ситом для просеивания породы, которое, как вуаль, прикрывало позитронный процессор незнакомки.

Вулкан величественно поддал дыму.

— Сударыня, прошу! — суетился Стабилизатор, выдвигая трап. — Ваш манипулятор! Осторожно, здесь ступенька!

— Вы очень любезны, — отвечала Гранд–Лопата, грациозно съезжая по трапу на Марс.

— Это Марс! А это мы! — орал Стабилизатор. — А вы и есть та самая знаменитая Гранд–Лопата, которая откопала Атлантиду в Антарктиде? Меня зовут Стабилизатор. Мы тут копаем! Мой командор ищет здесь самого себя, а я ему помогаю.

— Ох уж эти мне искатели, — вздохнула Гранд–Лопата. Покоя от них нет перерыли всю Землю, теперь взялись за Марс. Дай им волю, они раскопают всю Солнечную Систему и вернут ее в первозданное пылеоблачное состояние. Тут вскоре соберется целая толпа и сравняет Никс–Олимиик с землей. Лопат на всех не хватит, они начнут рыть землю руками… зубами! Жизнь на Марсе? Возникнет! Тут будет кемпинг, там — автостоянка, здесь — танцевальная площадка. Вы умеете танцевать?

Стабилизатор совсем разомлел и чуть было не попал под колеса. Он собирался пригласить Гранд–Лопату в укромный кратер и переговорить с глазу на глаз, но она уже начала вдохновенно рыть. Действуя ковшами, она на полной скорости снимала пласты марсианского грунта, дробила камни, просеивала и выплевывала пустую породу за красные флажки. Гранд–Лопата умела отличать органические останки от неорганики, а попросту не путала кости с грунтом; ее можно было запрограммировать на добывание чего угодно — нажал нужную кнопку, и поехали! — добывать золото в Якутии или битые амфоры со дна Индийского океана. Ночью она даже могла включать прожекторы! Удобнейшая вещь — ее создатели получили большой «Гран–при» и золотые медали Всемирной Технологической академии, а писатель–фантаст, предсказавший ее, — такой же большой гран–кукиш.

Стабилизатор пристроился рядом с новой подругой, Гранд–Лопата благосклонно подкидывала ему ковшик грунта, и он, довольный, катил свою тачку за пределы участка.

— Пусть роют, может, найдут мою левую ногу, — сказал Адмирал.

Он взял Бел Амора под руку и стал прогуливать его по Марсу.

— Мне надо выговориться, — сказал Адмирал. — Мы ищем всякие недостающие эволюционные звенья, но никак не можем добраться до самого первого звена. Как возникла жизнь, как произошел переход от неживого к живому? Марс как будто создан для жизни. Что ни пейзаж, то великий шедевр жизнеподобия. Поглядите на эту рощу пушистых канадских елей! Жаль только, что они красного цвета. Я всегда смотрю на них с изумлением, хотя понимаю, что это обыкновенные скалы, причудливо обработанные ветром и газированной водой.

— Почему газированной? — удивился Бел Амор.

— А как прикажете называть эту замерзшую воду с углекислым газом? Газированный лед? Здесь случаются поразительные миражи — когда на Земле безоблачно, в ночном небе Марса отражаются океанские волны с Летучими Голландцами. Эти зрелища потрясают непосвященного, но случаются и обманы другого рода… Взгляните!

Бел Амор взглянул вверх, и его нижняя челюсть отвисла от удивления прямо над головой, высматривая добычу, парил громадный орел, лениво шевеля рулевым оперением.

Прошло достаточно времени, пока Бел Амор догадался, откуда появилась на Марсе эта птица — над ними, как воздушный змей, зацепившись стропой за склон вулкана, летал обрывок огнеупорного тормозного парашюта.

— Поиски самого себя — преглупое занятие, — продолжал Адмирал. — Это как надо себя потерять, чтобы нельзя было найти! Ау, где я? Я никогда себя не терял. Ни при каких обстоятельствах. А вот меня вечно кто–нибудь искал, всем я зачем–то нужен… а вы нашли меня даже на Марсе, да еще в таком разобранном состоянии. Находка моих костей в четырехмиллиардных отложениях эпохальное палеонтологическое событие. Оно наводит меня на размышления. Конечно, интересно узнать, КАК мои кости там очутились… Предположим когда взрывается такой вулкан, со временем должно что–то происходить. Дернешь за пространство, время раскроется. Но сейчас меня другое интересует — ЧТО я там делал? Не мальчишка же я в самом деле, чтобы на старости лет забросить все дела и примчаться на Марс… У меня сейчас раскопки под Килиманджаро… а я тут… Что я там делал? Что я тут делаю?