Приключения оборотней

Переход прошел, как всегда, незаметно. Вечерние сумерки, холодный северный город, случайные прохожие, боязливо озирающиеся по сторонам, и старинное желтое здание архива. Вход свободный, видимо, бумаги никем особенно не охранялись, зато на этажах туда-сюда тусовался военный народ.

Нужную комнату тоже нашли быстро, благо план эвакуации еще висел на стене. Я незаметно пропихнула кота в хранилище, отвлекая революционных товарищей матросов псевдопатриотической болтовней. Мой муж стоял на стреме в другом конце коридора, изображая безобидного интеллигента в пенсне и черном чеховском пальто. Шеф был прав, задание действительно оказалось простеньким…

Возможно, я переувлеклась, виновата. Возможно, заболталась, мальчики рассказывали столько интересного о морских походах на «Авроре», что я как-то совершенно не заметила отчаянно сигнализирующего Алекса и пропустила тот момент, когда в приоткрытую комнату заглянул красноармейский патруль.

…Дальнейшую сцену воспроизвожу по записи на переходнике кота, которую он, по счастью, не успел уничтожить.

Профессор рылся в бумагах, ища нужный документ, когда солдаты застигли его за этим странным, с их точки зрения, занятием. Естественно, красноармейцы ничего не поняли…

— Читает, что ли? — заметил вслух самый старший, с седой бородой и красным бантом на груди.

— Да нет, гадит, наверно, коты ж читать не умеют, а гадют вообще везде, — уверенным тоном знатока пояснил средний, в черной кожанке и кожаной фуражке со звездой.

Кот поднял на него обалдевший от возмущения взгляд, его лапки нервно рвали тот самый доклад изменника Саврасского.

— Точно, гадит, — согласились все.

— Так, дяденька Петренко, нам-то что с того, пусть гадит, бумаги-то царские, — тонким, ломающимся голоском откликнулся самый молоденький. — Теперь наше время пришло, что о них печься? Небось там прописано, сколько пирогов с капустой к балу-маскараду подать да сколько водки белым генералам поставить. Видали мы такие «важные» документы.

— Помоги-ка мне его поймать, шкоду, давно хочу воротник жене из кота сделать.

— Это ж не пролетарский воротник будет.

— Это из лисицы, белки абы из соболя не пролетарский, а из кошки драной очень даже наш, революционный.

— Оно не возбраняется, — согласился старший, но положил руку на ствол винтовки товарища. — Но не здесь же, эдак всю комнату перепачкаем. На двор его тащи, там и стрельнем.

— Дяденька Петренко, а можно, я кота понесу? — вызвался молодой. — Киса-киса-киса…

— Хамы! Холопы! Быдло! — неожиданно взвыл доселе молчавший агент 013, мигом расцарапывая добровольцу щеку. — И убери руки, я благородный кот, а не какая-нибудь…

— Ах, ты еще из благородных, контра полосатая, — злобно сощурился тот, кто хотел воротник. Лица красноармейцев мигом посуровели. — Ну-ка, ну-ка, ну-ка, посмотрим на эту белопогонную сволочь.

…И на моих глазах упирающегося и отбивающегося Профессора уволокли куда-то за угол.

— Не сметь! — орал он. — Я профессор, я кадровый офицер, я полковник, я требую над собой суда Дворянского собрания…

— Ах вон ты какой, сукин кот! Мало что из благородных, так еще и полковник, эва какую птицу поймали. Ставь его к стенке, мужики!

— Э-э… господа, то есть товарищи солдаты, произошла чудовищная ошибка, это мой кот, — вступился Алекс, но был тут же взят на мушку «за сочувствие».

Пока я крикнула на помощь своих матросов, пока добежала, пока расстегнула кобуру… Короче, моим глазам предстала ужасающая картина: связанный кот, гордо выпятив пузо, стоял у кирпичной стены! В его зубах нервно подрагивала вонючая самокрутка (дань последнему желанию), а в пяти шагах трое разновозрастных красноармейцев с красными кумачовыми бантами хладнокровно брали его на прицел.

Бледный командор замер чуть в стороне, не имея возможности что-то сделать, оружие в тот день было только у меня. Профессор не придумал для него легенду умнее, чем интеллигентный инженер Петроградского железнодорожного университета. Типа мы такой образ еще не использовали. Вечно Мурзик ради своих тщеславных амбиций по-всякому подставляет своих же напарников…

Вот вам и простенькое задание — посмотреть документы.

Понимая, что дорога каждая секунда, я подняла маузер над головой и дважды выстрелила в воздух.

— Товарищи бойцы, этот кот не контрреволюционер!

Красноармейцы недовольно покосились в мою сторону, типа «куда лезешь, баба?», но восемь матросов за моей спиной служили серьезным аргументом в поддержку моего мнения.

— Товарищ кот репетирует для театра первого красного режиссера товарища Меерхольда. И вообще, это переодетый цирковой карлик, просто в очень хорошем костюме. А это, кстати, и есть товарищ Меерхольд, — указала я на Алекса.

— Еврей, что ли? — сплюнул пожилой красноармеец.

— Вы что-то имеете против товарища Троцкого? — холодно сощурилась я.

За моей спиной дружно лязгнули затворы восьми матросских карабинов.

— Да нет, что вы, забирайте вашего циркача, — безрадостно опустили ружья солдаты. — А то вот нам тоже делать нечего — вместо борьбы с контрреволюционной сволочью всяких артистов в распыл пускать.

— Только как же вы до цирка дойдете? У товарища циркача эвон какие ножки маленькие, — озаботился все тот же молоденький. — Попросите кого-нибудь из сознательных прохожих.

Я кивнула в сторону нервно топчущегося в сторонке Алекса.

— И то дело, — согласились красноармейцы. — Пущай интеллигенция циркача на своем хребте потаскает. А то разбаловались тут, шныряют везде…

Освобожденный котик прыгнул на руки к моему мужу, прижавшись к его груди, как младенец к мадонне. Осталось попрощаться со всеми, пожелать скорейшей победы над недобитой буржуазией и, забежав в ближайшую подворотню, нажать кнопку переходника..

На Базу мы вернулись под хриплую песню агента 013: «Боже, царя храни-и…»

— Что с ним? — без интереса спросил пробегающий мимо Стив, когда мы направлялись к кабинету шефа.

— Стресс, — коротко пояснила я. — Октябрьская революция, у всех нервы…

— «Сильный, держа-авный, царствуй на славу, на славу на-а-ам!» — во все горло надрывался кот. — Ик, мяу! Меня еще не расстреляли? Тогда продолжим хором…

Короче, в тот день нам пришлось оставить его ночевать у себя. В таком состоянии Профессор не мог вернуться в лоно семьи, Анхесенпа не потерпит, чтобы он всю ночь распевал гимны, да еще и не в ее честь. Ну а котятам тем более необходим полноценный сон, хотя, по-моему, когда они спят, их и пушкой не разбудишь.

Мы уложили Пусика на кухне, постелив ему на диванчике и разрешив без спросу пользоваться содержимым холодильника. Он даже во сне все еще вздрагивал, дергал лапками и шептал нечто патриотически-монархическое…

— Давненько не видел его таким, — задумчиво признал Алекс, когда мы легли. — Работа спецагентом Базы всегда сопряжена с опасностями, но я не думал, что он сорвется на столь пустяковом задании.

— Да уж, — согласилась я. — Можно подумать, нас до этого ни разу не расстреливали, не казнили, не сжигали и не пытались убить всеми возможными способами. Еженедельная доза адреналина давно вошла в привычку, я даже не представляю себе иной жизни…

— Не жалеешь, что пошла в «оборотни»?

— Нет, конечно! — мурлыкнула я, прижимаясь к нему поближе. — Ведь здесь я встретила тебя, а что может теснее связывать людей, как не любовь и работа?

— Да, любовь в первую очередь…

Когда мы встали утром, кота на кухне уже не было. Он лишь оставил записку, где извинялся за то, что ночью тихо уполовинил холодильник, а теперь ему надо срочно проконсультироваться по вопросу расшатанных нервов со своей старой знакомой, чернобурой лисой из Китая. Что ж, его дело, хотя лично я этой узкоглазой фее никогда не доверяла, она уже не раз подставляла Пусика…

День прошел в беготне, отчетах, посещении фитнес-зала и прочих бытовых моментах, а вот ночь принесла неожиданные сюрпризы. И виновата во всем оказалась именно эта двухвостая лесная стерва! Итак, как все начиналось…