К чёрту на рога! (СИ)

Хорошо, что сегодня суббота и можно поймать всех моих девок, да устроить им внеочередную пьянку.

- И вот сидит эта хня и суёт мне под нос дарственную, - вещаю я, и размахиваю пустой кружкой, как бы намекая на то, что бы мне ещё налили. - А я что, дура последняя, такое не подписать? Я предпочитаю быть первой дурой!

Вываливаю на девок всё, что произошло вчера и сегодня с утра. В деталях вываливаю. Я же трепло несусветное, мне бы только всё-всё растрепать.

- Значит, пробуждение магических способностей? - задумчиво переспрашивает Настя.

Она из нас четверых пока самая трезвая.

- Ага, - радостно киваю я, откупориваю очередную бутылку и пью прямо из горлышка.

- Значит, кожвен? - продолжает Настя.

- Ага, - опять киваю я.

- А ничего, что кожвен, как и любое учреждение подобного типа, по субботам не работает? - добивает меня Настя.

Полина смотрит на меня квадратными глазами. Анжелика принимает информацию, как должное. Мы с ней блюдечко на спиритической доске вертели. А там, где спиритизм и бабайки, там не далеко и до всего остального.

Спрыгиваю с подоконника и, слегка пошатываясь, иду к компьютеру. Запускаю 2гис, нахожу тот самый кожвен и ме-е-е-едленно сползаю в осадок. Действительно, не работает.

- А-а-а-а-а!!! - пароходной сиреной верещу я, тыча пальцем в монитор. - У них допуск до госструктур! Это заговор! Афтьх!

Полине надоедает слушать мои вопли, и она затыкает мне рот куском торта.

- Это не заговор, - обидно ржот Анжелика, размахивая, по моему примеру, моей же бутылкой, - это ты, ведьма, дошаманилась.

- Но это же бред! - дожёвываю тортик, и опять включаю паранойю на полную катушку. - Бред! Не бывает такого!

Бутылка пошла по кругу.

Паранойя отплясывает румбу и бьёт в бубен.

- А может и вы не вы? - скалюсь во все зубы когда бутылка доходит до меня. - Вот скажите мне что-нибудь, что знаем только мы.

- Девочки по вызову, - тут же говорит Полина.

- Я - трепло, - напоминаю я. - О девочках знает довольно много народу.

- Научим плохому, - продолжает копаться в памяти Полина.

- Это грех не растрепать, - отмахиваюсь я, и передаю бутылку дальше.

- Форточка.

- Там ещё двое были, и даже сфотографировали. А фотографии потом уехали в Томск.

Полина напрягает память, даже лоб трёт. Наконец выдаёт то, на чём я постоянно палюсь:

- Мелькор Акбар.

- Воистину Акбар, - успокаиваюсь.

- Так, - Анжелика вцепилась в Настю, - первые три эпизода я знаю, а что связано с Мелькором?

- О-о-о-о, - тянет Настя, открывая следующую бутылку, - дело было давно и неправда, но имело место быть. Вот эта вот курица...

Дальше мы ностальгировали и доканчивали остатки вина. Мы очень старались. Очень. И потому, нет ничего удивительного в том, что я проснулась в поезде.

***

- Вставай, синявка! - иерихонской трубой орёт Настя у меня над ухом.

С трудом разлепляю глаза.

- А я где? - задаю самый дебильный вопрос, какой только может быть.

- Ты ещё спроси, кто ты, я тебе с удовольствием отвечу, - продолжает глумится Настя.

Она такая, если говорит что думает, то исключительно правду. Причём в таких выражениях, что мой многоэтажный русский матерный и рядом не стоял. И даже чупа-чупс не сосал.

- А какой сегодня день? - уточняю я, с трудом отлепляя себя от нижней полки.

Полка находилась в миленьком, двухместном купе.

- Дать бы тебе по пустой башке, - Настя смотрит на меня крайне выразительно, - да она у тебя и без того болит. Воскресенье сегодня. Хорошо, у меня отпуск и нет детей. Так бы ты нас всех потащила.

- Куда? - всё ещё туплю я.

- В Новокузнецк, к Саше, квартиру твою продавать.

М-да-а-а... Это же сколько мы вчера выпили, если меня понесло к чёрту на рога? Ящик? Два? Нет, ящик мы могли осилить в лучшие года, а сейчас мы уже допились, нас с бвух бутылок на рыло развозит. Но то развозит, а не в нули. Значит, пили по старинке, с перерывами на часовой сон и под хорошую закуску. Но всё равно, сколько?

- Много! - рывкает Настя. - Собирайся, через пять минут объявят.

Что мне собирать? Рюкзак на плечи, и пошла.

Настя выразительно косится под столик. Перевожу взгляд туда же и хватаюсь за голову. Судя по количеству мусора и пустых бутылок, мы спаивали весь вагон.

- Не спаивали, это ты развлекалась, - хмыкает эта злая женщина. - Ты оттачивала свои новые магические навыки. По твоим словам.

В четыре руки открываем форточку и вышвыриваем весь мусор, который попадался нам на глаза.

Пока приводим купе в относительный порядок, я судорожно вспоминаю, что вчера вообще было.

После того, как мы поностальгировали, моим девкам стало интересно, а что же я ещё могу, кроме как скакать во времени? И началось... Кажется, меня даже хотели утопить в ванне. Я усиленно сопротивлялась. Потом в меня кидались колюще-режущими предметами. Потому у мужа Полины сдали, наконец, нервы и он, сцапав детей в две охапки, утащил их гулять. Мелкая Анжелики сопротивлялась не долго. Потом, когда я сидела и высыхала на давешнем подоконнике, кто-то столкнул меня на улицу. Благо у Полины первый этаж и лететь мне предстояло не долго. Однако полёт затянулся. Сильно затянулся. И даже чувства полёта не было. В голове проскользнуло, что я, оказывается, хочу домой. А дом у меня где? Правильно, дом там, где сердце. Но вынесло меня не к моей великой любви, а в мою старую квартиру, в которой я до одиннадцати лет жила. Почему бы и нет, собственно? Эта квартира мне до сих пор сниться, как будто я в ней до сих пор живу. Люблю я её, эту квартиру.

Открываю глаза и вижу мелкое, сопливое чудовище. В прямом смысле. Пацанёнок лет семи-восьми смотрит на меня ромбовидными глазами, а у самого сопли ниже подбородка свисают.

- Привет, - тщательно выговариваю я, и аккуратно собираю себя к кучку.

Пацанёнок шмыгает носом и втягивает сопли до половины. Старательно кашляет и делает глотательное движение.

- Бе-е-е-е, - комментирую я, в красках представляя, как у меня висят такие же сопли.

Есть у меня нехорошая привычка такое же представлять и примерять на себя. Фантазия у меня буйная. А если кому-нибудь рядом со мной приспичит поблевать, я тоже присоединяюсь. За компанию, наверное.

Рядом с пацаном образовывается содержимое моего желудка. Тот шарахается, натыкается головой на угол дивана и визгливо орёт:

- Бабушка-а-а-а!!!

Вытираю рот и отползаю от малоприятной лужи. Бабушка, это серьёзно. Но что это за бабушка такая, которая не научила своего внучонка сморкаться? Хреновая бабушка, точно вам говорю.

Между тем в комнату вплывает сама бабушка. Какая знакомая бабушка, однако! Помниться, в детстве я её терпеть не могла. Непонятно за что. То ли за дебильные кудряшки, вечно выкрашенные в несуразный, морковный цвет. То ли за постно-презрительное выражение, никогда не сходившее с её лица. То ли за стукачество всем родителям. То ли за всё вместе.

Оцениваю бабушку. Морковные кудряшки с выражением за двадцать лет никуда не делись. Кривлю - копирую такую же рожу. И что эта бабушка делает в моей квартире?

- Значит так, - привожу себя в вертикальное состояние. Меня слегка шатает, но не суть. - Передай нынешним хозяевам моей квартиры, что бы выставляли её, квартиру, то бишь, на продажу. Я её покупать буду.

- Что-о-о-о?! - орёт бабушка. Так же визгливо, как и её внучонок. Понятно, от кого пацан научился. Или не научился. Сморкаться. - Вы вообще кто?!

Не узнала, значит. Ну что же, хоть и грешно издеваться над старым человеком, но я её никогда не любила. Да что уж там, я её ненавидела.

- Ау, бабка, ты меня вообще воспринимаешь? - машу руками перед её лицом. - Или продаёшь мне мою квартиру, или не будешь знать, куда деваться от той чертовщины, что здесь будет происходить.

- Да я милицию вызову! - угрожает мне бабушка, и замахивается на меня костылём.

Отбираю клюку и выкидываю её в окно. Пластиковый стеклопакет по летнему распахнут. Были бы окна стеклянные, был бы каскад осколков.