...И паровоз навстречу!

анном из древесной коры, играла улыбка. Неподвижно простояв четверть часа, Вождь и Учитель погладил ладонями длинные черные волосы, собранные в хвост.

– Все очень хорошо, – произнес колдун.

Он отвернулся от окна и посмотрел на магическую карту империи. За ее состоянием следили маги-рабы из отлученных. Работая круглосуточно в три смены, они поддерживали голографическое изображение территории Доцланда и прилегающих к ней районов в огромном кристалле, занимающем почти весь зал. Вещица поражала грандиозностью и шиком. По желанию Дункельонкеля любая местность увеличивалась, обрастая деталями. Причем движущимися. Снегопады, бури, горные обвалы – все отражалось в этой модели. Пусть не в очень мелких деталях, но вполне различимо.

Дункельонкель подумал: «Как, должно быть, противно превращать дар в рутину, быть разумным подсвечником. Магия дает возможность творить одно великое дело в год, в десятилетие, вообще в жизни и нежиться в лучах единственного свершения. А этих глупцов загнали в рабство, будто каких-нибудь рудокопов, и требуют питать ненавистный кристалл…»

Слабый зеленоватый свет кристалла-карты успокаивал глаза. Глава Черного королевства щурился, словно млел, и постепенно увлекался самолюбованием: «Все они не созидают, а городят и плодят выкидыши. Да, большая разница – созидать и просто строить. Счастлив я, ибо созидаю. Я задумал свой порядок, страстно переболел своей мечтой, я довожу до ума воздвигнутое и расширяюсь. Мое творение – Доцланд – пейзане называют кровавым, но оно выстрадано. Для вкусного жаркого надо убить барана. Они еще поймут… Может быть». Дункельонкелю нравился собственный цинизм, правда, иногда он пугал самого Вождя.

– Ты старый самовлюбленный идиот, – сказал себе колдун. – Банальный самовлюбленный идиот. Чем и хорош.

Хмыкнув, Дункельонкель поморщился – сломанные Лавочкиным ребра еще не срослись. Потом маг дотронулся до кулона, висевшего на груди, и произнес имя дочери Иоганна Всезнайгеля.

– Я сейчас, – раздался тихий голос.

Вскоре дверь открылась, и в зал вошла виконтесса Марлен.

На ее шее висел точно такой же кулон, как и у темного колдуна, – маленький флакончик на золотой цепочке.

– Ты достаточно отдохнула? – тепло спросил Дункельонкель.

И хотя на идеальном лице, обрамленном белыми волосами, еще лежали тени, девушка ответила:

– Я готова ко всему… В меру скудных сил.

– Ты все еще переживаешь о том, что потеряла магическую силу? – нарочито небрежно отмахнулся колдун. – Не печалься. Ты мне дорога и без нее. И потом, неужели это навсегда? Я бы на твоем месте пожил денек-другой прямо над Разломом. А потом поговорим. Поняла?

Марлен ожила, глаза вспыхнули новым светом. Виконтесса коротко кивнула.

– Вот и славно… – Дункельонкель подошел вплотную к кристаллу. – Не время горевать, девочка. Вчера столицу Труппенплаца сровняли с землей, а Стольноштадту послали жестокое предупреждение. Сегодня я передал привет королю Наменлоса. Войска в Дробенланде забуксовали, но это каприз погоды,