Охота на лис

Судя по всему, мы явились неожиданностью на этой пустынной дороге. Всадник тормознул лошаденку и уставился на нас во все глаза. Мы ответили полной взаимностью, позабыв про завтрак.

Воспользовавшись неожиданной остановкой, грабли накренились, зловредно ухватившись зубцами за куст. Животина же, издавая мерзостные звуки, достойно конкурирующие с ножом, которым водят по стеклу, с удвоенной силой стала драть своего пленителя неожиданно когтистыми лапами. Впрочем, мужик явно привык к таким закидонам недовольного пассажира. Одной рукой он сноровисто ухватил царапающуюся тварь за шкирку, другой отцепил грабли, вновь установив их точно посередине.

— Молодой еще, волнуется в незнакомом месте, — хрипато объяснил мужик, пытаясь одновременно удерживать зверюгу и успокаивающе чесать ее за ухом. — На ярмарку везу.

Мы все еще пребывали в столбняке. Не знаю, как Наташа, а я мучительно соображала, сможет ли подружка его изжарить до того, как он воспользуется каким-нибудь оружием, чтобы отвезти наши головы на ту же ярмарку. Но мужик, не заметив наших напряженных физиономий, спокойно поинтересовался:

— Простите, барышни, что прерываю вашу трапезу, но не подскажете ли, как добраться до Андверда? Первый раз этой дорогой поехал, говорят, она короче, да заблудился.

Я было открыла рот, чтобы сказать о нашей неосведомленности, но вместо этого мои губы тоном справочного бюро произнесли:

— Через пять верст поворот направо и еще семь верст, там каменный указатель. Будьте осторожны — Укрючина разлилась, сложно перейти ее вброд.

Мужик рассыпался в благодарностях, стиснул вырывающегося лохматика и, пнув свою пегую лошадку, неспешно скрылся.

Наташа посмотрела на меня.

— Давай не будем больше ничему удивляться! — предложила я в ответ на ее немой вопрос.

К счастью, Нашка поняла, что тему углублять не стоит.

— А я-то хотела спросить, кто мог дать реке такое дикое название — Укрючина, — хмыкнула она. Я пожала плечами и вернулась к глухариной лапке. Вообще, столько мяса есть вредно. Надо бы поискать какой-нибудь зелени.

— И почему он обратился к нам во множественном числе? Как он, извиняюсь, мой пол определил?

— Скорее всего золотыми бывают только девочки. Тот дракон, которого я видела, был черным. И мне почему-то кажется, что это был парень. Но, согласись, информацию об облике местных жителей мы получили.

— Получили, — согласилась Нашка, — честное слово, я в него чуть не плюнула с испугу. Что за идиотская манера — выныривать из-за угла!

Мы немного повалялись на травке, ожидая, что в сторону гипотетической ярмарки проедет еще какое-нибудь человекообразное существо, и вяло обсуждали проблему передвижения в пространстве.

— Андверд — красивое название, — отметила Нашка, — но ярмарка, я думаю, нам не особо подходит. Да еще разлившаяся река, да?

— Ты меня не спрашивай! — фыркнула я. — Я об этом впервые слышу, как и ты.

— В мире происходит много странных вещей, — глубокомысленно заметила Нашка.

— Надо было спросить у этого дядьки, откуда он тащится, может, нам туда.

— А вдруг их там целое поселение таких панкообразных! Я бы предпочла что-то менее экстремальное.

— Ага, — подковырнула я, — что-нибудь такое нордическое и голубоглазое.

— Особенно сейчас для меня это актуально, — оскалилась Нашка и тут же задумчиво добавила: — Я бы предпочла, чтобы оно еще было умным и красивым…

— Богатым, эрудированным, спортивным, с двумя высшими образованиями, сиротой, — ехидно заключила я.

Нашка мстительно запустила в меня шишкой. Я ответила. Некоторое время мы с визгом носились по полянке и воевали, но быстро утомились и снова разлеглись на траве.

Похоже, дорога действительно не была особенно популярной: несмотря на мой обостренный слух, легкий ветерок доносил лишь птичий щебет и шелест листвы. Нашка, от безделья прогулявшись по округе, обнаружила куст с какими-то плодами и уговорила меня попробовать их, клянясь и присягая, что это не что иное, как дикие абрикосы. Она-де видела их в Турции и узнает в лицо. Продегустировав, я пообещала подруге в следующий раз выдать вместо кролика дикобраза: возможно, это и были абрикосы, но в данном мире они были очевидным образом несъедобны. Оставалось надеяться, что той ерундой, которую я надкусила, нельзя серьезно отравиться.

Когда стало ясно, что дальше прохлаждаться бессмысленно, мы решили идти в ту сторону, откуда приехал серолицый, но по возможности не заходить в его родное селение.

— Конечно, это довольно глупо, но я предпочла бы знать, куда мы идем.

Нашка неожиданно прервала почти часовое молчание, в течение которого мы сосредоточенно, но уже не очень бодро перебирали кто ногами, кто лапами.

— Туда, — махнула я рукой.

— Меня это не устраивает, — внезапно заартачилась Нашка и. села на обочине, всем видом показывая, что с места не сдвинется, пока не получит внятного ответа.

— Мать! — возмутилась я. — Чего ты от меня хочешь? Чтобы я тебе предоставила подробную карту местности при помощи спутниковой съемки? Извини, я не всемогуща.

— Не нужна мне карта местности, я в них все равно не разбираюсь, но я хочу хотя бы примерно знать, куда мы идем. А вдруг поблизости есть какое-то поселение с недружелюбно настроенными варварами или идет локальный вооруженный конфликт, и мы как раз появимся, чтобы получить шестопером между ушей? Или, может, тут за поворотом устроили лежбище большие злые драконы или какие-нибудь василиски, а? Взлезь на дерево и глянь по сторонам. Вон отличная разлапистая сосенка растет.

Сосенка-чудёсенка! Все бы хорошо, да пресловутые сосновые лапы начинались метрах в трех от земли. Альпинист из меня, как орган из водопроводной трубы — гулко, но до филармонии далеко. Я почесала маковку.

— Только если ты меня подсадишь.

— Опять я какую-то вспомогательную роль играю, — вздохнула Нашка. — То транспорт, то огнемет, то стремянка… Тебе не кажется, что это понижение в должности?

— Но ты же мой личный разлюбимый транспорт, огнемет и стремянка, — оскалилась я. — Пусть это греет твое уязвленное самолюбие.

— Ладно, будем считать, что греет, — неожиданно легко согласилась Нашка. — Если встанешь мне на спину, ты дотянешься?