Не пей - козленочком станешь!

— Вы за это ответите! Ик! Пелед законом и ик людьми!

— Ваня, она икает, может ей ещё водички налить? — спросила Маша.

— Эт можно, — ответил Иван и направился к столику с напитками, — Маш, а из чего ты воду наливала, — поинтересовался Иван, старательно исследуя содержимое множества сосудов.

— Из вон того прозрачного хрустального графина.

— Вот этого? — Иван показал на графин внушительного размера и получил утвердительный кивок. — Тогда я и себе налью, а то что-то в горле пересохло, — с этими словами он наполнил чарку до краёв и поднес ко рту, но в последний момент принюхался и поставил чарку назад.

— Это же водка, — констатировал он и одновременно с Машей перевёл взгляд на Елену.

— Ага, водка, — согласилась красавица и кивнула головой.

— А что она тут делает? — удивилась Маша.

— Сто я тут делаю? — переспросила Елена.

— Да нет, что ты здесь делаешь понятно. Я спрашиваю, откуда здесь водка.

— Ну как зе…а за подалки людей увазить. Поднести на подносе, в пояс поклониться, а после поцеловать тлоеклатно.

— Даже так?

— А вы как думали? Лаз, лаз и на матлаз. Тут к каздаму свой подход нузен, каздому слово ласковое сказать нузно.

— Что-то не услышали мы от тебя слов ласковых, — напомнил Иван, — да и поклона не дождались.

— Низасто не буду я пливетлива с коссеевыми плихвоснями. Так своему хозяину и пеледайте, псы селудивые. Не видать ему лодника как своих усей, а поконсит со мной невелика беда на моё место плидут длугие. Только и тех ему на свою столону склонить — шиш полутиться.

— Ты что решила, что мы от Кощея? — удивился Иван.

— А сто нет?

— Нет. Мы его видом не видывали и слыхом не слыхивали. Честное пионерское! И к тебе, то есть к вам по личной надобности пришли, причём просить помощи, а не требовать.

— Я визу ты говолись плавду.

— Тогда с чего ты взяла, что мы от Кощея, — не удержалась от вопроса Маша.

— Ну, на это свои плитины есть.

— Что лицом мы не вышли? — вставила Маша.

— Пли тем тут вы. Это у меня голе, — сказала Елена и заплакала горько и жалостливо.

— Тише, успокойся, — Маша присела рядом и обняла рыдающую красавицу. — Ну не плачь, всякому горю помочь можно. Ты только объясни толком, что случилось.

— А кто вы такие, стобы я пелед вами оттитывалась. Вон волвались, стлазу побили, мне салафан поладный вымулзали, — сказала Елена уже заплетающимся языком, наверное алкоголь уже начинал действовать.

— Мы не хотели. Просто так получилось. Не серчай на нас, — подал голос Иван.

— Мы больше не будем, — подтвердила Маша.

— А больсе и не надо.

— Маша, отстань от Алёнушки, если её неприятно об этом рассказывать, то не надо настаивать.

— Она для тебя уже Алёнушка? — возмутилась Маша и саркастически добавила. — Может мне ещё и выйти, а то видимо я здесь третий лишний.

— Маша не начинай!

— Сто за Маса? — не поняла Елена.

— В смысле Миша, просто мой слабоумный брат так меня дразнит. Терпеть не могу этих девчонок, — девушка зло зыкнула на Ивана и покрутила пальцем у виска. — Так всё-таки, что ты там говорила про Кощея и почему приняла нас за его слуг?

— Говолю же есть плитины.

Маша вздохнула, прошла к столику с напитками и вернулась оттуда с тарелкой фруктов и уже начатым графином водки.

— Есть предложение Прекрасная Елена, выпить за знакомство и заодно для снятия стресса.

Елена посмотрела на Машу-Мишу удивлённо, но отказываться не стала, видимо у красавицы нервы тоже были на пределе. Маша наполнила чарки и протянула одну Елене, а другую Ивану. Тот сначала по привычке взял посудину в руки, но вовремя опомнился и поставил, пояснив, что ему нельзя.

— Нам больше достанется, — резюмировала Маша. Девушки чокнулись и не поморщившись выпили до дна.

— Ну, а теперь ты можешь сказать, что же это за таинственные причины? — продолжила атаку Маша.

— Какие причины? — не поняла Елена.

— Почему ты приняла нас с братом за прихвостней Кощея.

— Понимаесь, плимелно с месяц назад ко мне заявились двое посетителей, они тозе вели себя так зе нагло, в момент обезалузили стлазу. А когда мы остались одни они мне пеледали, сто Костей пледлагает мне луку и селдце. Я отказалась, они ответили, сто так и думали и Костей даёт мне на размышление тли месяца, а стобы думалось мне лутсе вот подалотек. И один из них стал титать какие-то стиски, а длугой махать луками.

— Кощей подарил тебе стихи с сурдопереводом? — уточнила Маша. — Как романтично.

— Какие стихи? Это они так колдовали, а я ворон ститала пока не оказалось слиском поздно, — Елена смахнула выступившие слёзы. — Тепель я не выговаливаю половину букв и с козей плоблемы. Но это естё так цветоцки.

— Ох уж эти женщины, — засмеялся Иван, — я-то думал тут что-то серьёзное, а у неё видишь ли румянец теперь не тот.

— Дулак, — обиделась Елена.

— Так, а что дальше было? — поинтересовалась Маша.

— Не сказу.

— Почему?

— Не сказу и всё, пусть твой блат над длугими смеётся, а не надо мной.

— А на ушко мне скажешь? Я Ивану ни слова, ни полслова не расскажу. Пойми, ведь если я не узнаю всё, как же смогу придумать, чем тебе помочь.

Елена кивнула и зашептала что-то в подставленное Машей ухо. Иван действительно больше ничего не услышал, но ему это было без надобности, он никогда особо не интересовался бабьими штучками. Пока Елена и Маша-Миша о чём- то шушукались, он встал и отошел к окну, аккуратно отодвинул расшитую занавеску и выглянул на улицу. Под окном, как и положено, росла белая берёза. Иван залюбовался этой стройной красавицей и тем, как ветер любовно перебирает её волосы-ветви. От приятного зрелища Ивана оторвала всё та же Маша, которая тянула его за рукав.

— Пошли, я всё узнала, — сказала она.

Обернувшись, Иван обнаружил, что зала приведена в порядок, стража аккуратно лежит по своим местам, Елена восседает на троне и счастливо улыбается.

— Все-таки как иногда полезно выговолиться, — молвила красавица. — Будите в насих клаях естё — милости плосим.

Маша развернулась и пошла к выходу, но Иван не последовал её примеру. Он. Почесал между рогами и спросил:

— Я не понял, а где живая вода?

— А она тебе не помозет, — ответила Елена, — ты ведь сам знаесь и за сто тебя наказали и сто тебе надо сделать стобы вернуть себе плезний вид.

— Погоди, красавица, — набычился Иван. — Я не спрашиваю, поможет мне вода или нет. Я пришел за ней и без воды никуда уходить не собираюсь.

— Холосо. Я даю воду каздому, кто в ней нуздается, но только на дела благие, холосие. В вас я не увелена. Стланные вы какие-то, да ещё и не местные. Поэтому совелшите каздый по холосему поступку и возвлащайтесь. Мы посмотрим, сколько вы воды живой заслузили и заслузили ли.

— Только можно когда мы вернёмся обойтись без очереди, — поинтересовалась Маша.

— Холосо, подойдете к стлазнику сто стоит на входе, и возьмете у него талонсик. До встлети, если вы конесно велнётесь.

— До скорой встречи яхонт сердца моего, — пропела Маша, пятясь к дверям и прикрывая менее изящное отступление Ивана, который уже давно развернулся и пошел прочь.

— Постойте, — в последний момент остановила их Елена, — только никому не лассказывайте, сто я вам рассказала. Сами понимаете, если кто узнает пло Костея — не сносить нам головы, это в луцсем слуцае.

Иван и Маша понятливо закивали головами и метнулись вон.

Волк, заметив вышедших из светлицы Машу и Ивана, угрюмо встал и потрусил к выходу. Маша завернула к стражнику за талончиком и нагнала друзей уже на улице. По довольной морде волка девушка поняла, что Иван ввел мохнатого друга в курс дел, она обиженно засопела и сказала:

— Ваня, как ты жесток. Я так хотела поведать Севе всё сама, и в лицах, а ты меня лишил возможности рассказать про секрет Елены Прекрасной или Картаво-Шипилявой. Как её теперь правильно называть?

— Фи, какая ты злая и мстительная, — засмеялся Иван.

— Самки, они все такие, — глубокомысленно произнёс волк.