Курортный роман

Но смутить инкуба оказалось не так-то просто, более того: в его взгляде только прибавилось заинтересованности, как у охотника, отправившегося за зайчишкой, а наткнувшегося на жирную косулю.

— Ты просто не знаешь, от чего отказываешься! — Нечисть так шаловливо и легко помахала инструментом соблазнения, словно это была рука.

— Знаю, я уже четыре года замужем! — парировала я.

Инкуб улыбнулся мне, как умудрённый жизнью старец ребёнку.

— Ни один человек не способен доставить женщине такое удовольствие, как я!

— Мой муж — вампир! — оскорблённо возразила я.

— Хочешь сказать, у него больше? — парировал инкуб, слегка поворачиваясь, чтобы я оценила его предложение на фоне луны.

— Размер не главное!

— Это муж тебе сказал?

— Нет! — Я щёлкнула по амулету, заподозрив, что он забарахлил, но дело, похоже, было не в нём. Эта сволочь, чтоб ему провалиться, была неотразима даже без демонического обаяния. — Вали отсюда, слышал?!

Инкуб стёк с лавочки, как тень, но уходить не собирался. Не успела я опомниться, как он очутился в другом углу двора, возле Смолки. Лошадь уже давно не паслась, выщипывая редкие пучки солоноватой травы из трещин между камнями, а прядала ушами, била копытом и пофыркивала.

— Ты точно уверена, что не хочешь отведать настоящего наслаждения?

— Точно!!!

— А посмотреть?

К моему крайнему изумлению, моя норовистая кобыла мало того что не попыталась его тяпнуть, брыкнуть или хотя бы шарахнуться в сторону, а недвусмысленно прогнула спину, задрала хвост и тонко заржала. Инкуб безбоязненно подошёл к ней сзади и похлопал по крупу. Смолка с готовностью подогнула задние ноги, и длинноволосый красавец без промедления всадил в нее свой воистину конский прибор.

Огхырев от происходящего, я только и могла, что с отвисшей челюстью таращиться на воспоследовавшую сцену. Я и не подозревала, что в моей кобыле таится столько страсти; впрочем, инкуб тоже старался на славу. По-моему, их финальный аккорд слышали даже в посёлке, а флегматичный Велькин мерин вспомнил нехолощенную молодость и подбадривал партнёров визгливым ржанием.

— Ну как? — поинтересовался инкуб, наконец отлипнув от моей лошадки. Смолка продолжала стоять враскорячку с видом: «не знаю, что это было, но было хорошоооо!»

— Твою ж мать!!! — еле выдавила я, не сразу сообразив, что кобыла видит перед собой вовсе не мужчину, а нечто огнегривое и пышнохвостое. Да и вообще об истинном облике суккубов мы мало что знали, а авторы трактатов по монстрологии воплощали в гравюрах не столько знания об этой нежити, столько свои эротические фантазии.

Инкуб издевательски расхохотался и исчез.

— А ты, ведьма, ещё подумай… — прошелестел ветер.

— Гхыр с два!!! — непрофессионально срывающимся голосом крикнула я ему вслед.

— Можно и два, — вкрадчиво согласился ветер, и наваждение наконец исчезло.

— Слушай, Велька… — издалека начала я, без аппетита пошлёпывая ложкой по тарелке с утренней кашей. Каша мерзко чпокала, напоминая мне о ночных событиях, и я быстро бросила это занятие. — А может, все-таки сходим в тот поселок? Люди же страдают и всё такое…

Велька уставилась на меня, как на предательницу. Одним из магических свойств инкуба была непреодолимая сонливость, нападающая на всех, кроме его жертвы, что позволяло ему без помех вершить свои чёрные дела по соседству хоть со спящим мужем, хоть с целым отрядом охраны.

— Мы же договорились!

— Да, но творожка-то хочется… А без инкуба нам его вряд ли продадут, упрутся из вредности или наплюют туда…

— Обойдёмся без творожка! — неподкупно отрезала Велька. — Зря я, что ли, мешок картошки из самого Стармина пёрла?! А рыбы мы и сами наловить можем, на худой конец налевитировать. Вольха, ты безнадёжный трудоголик! Научись, наконец, расслабляться и получать удовольствие!

Увы, именно этого я и пыталась избежать. Пришлось признаваться:

— Ко мне ночью приходил инкуб.

— И?!

К моему крайнему возмущению, во взгляде подруги оказалось больше жадного интереса, чем ужаса или сочувствия.

— Никакого «и»! Я же, в конце концов, профессионал и честная жена! Но он изнасиловал мою лошадь!!!

— Ты уверена, что это изнасилование? — скептически поинтересовалась Велька, выглядывая в окно. Смолка с томным видом стояла возле лавки, вылизывая доски, будто их натерли солью. — Насколько я помню, инкубы никогда не берут женщин силой, даже если они кобылы. Ну да, магия у них сильная, но «добродетель и истинные чувства она одолеть не в силах»… по крайней мере, так в учебнике было написано.

— Мне без разницы, как оно квалифицируется, но оно мне понравилось! То есть не понравилось, и с этим надо что-то делать! Это не отдых, а какое-то издевательство!

— А может, просто переедем в другое место? — предложила подруга.

— Велька, не тупи! — Я выразительно постучала её по лбу. — Вспомни следующий раздел того же учебника: инкуб не успокоится, пока не получит выбранную жертву! Эта тварь попрется за нами сначала в другое место, потом в Стармин, а потом в Догеву! Ты представляешь лицо моего мужа, когда перед ним явится потрясающий причиндалами инкуб?! Он же Повелитель, на него инкубьи чары вряд ли подействуют! И как я буду ему объяснять, почему эта тварь из всех жительниц Белории увязалась именно за мной?!

— А кстати, почему? — задумчиво протянула Велька. — Он же вроде только на невест кидался.

— Точно! — щёлкнула пальцами я. — Значит, я тем более должна сходить в деревню и расспросить потерпевших, чует мое сердце — что-то тут нечисто!

— Мы должны, — мрачно поправила Велька, тоже отодвигая тарелку с почти нетронутой кашей и вешая на плечо сумку для рыбацких даров. Раз уж не удалось избежать работы, то нет смысла избегать и ее оплаты. — А то мало ли каких еще заказов ты по пути наберёшь!

Творожок, кажется, был тот же самый, вчерашний, но хранился в погребе и испортиться не успел. Хотя судя по крайне смущенному виду Работы (которую вообще-то звали Квасеем и она была главой рыбацкой артели), мы могли с полным правом требовать от него даже колбасу, а то и окорок.

— Ну и что это за безобразие?! — тоном «я все знаю!» начала Велька, по-прежнему кипящая гневом за испорченный отпуск.

Квасей покраснел щеками, побледнел ушами, заоглядывался и заблеял, но в конце концов всё же признался, что вчера во всеуслышание объявил о помолвке «рыжей ведьмы с холма» со своим старшим сыном. Которому вообще-то всего двенадцать лет, но инкуб же не дайн, чтобы осуждать столь ранний брак, тем более что от помолвки до свадьбы и несколько лет пройти может.

— Но зачем?!

— Ну, я подумал, что если он и вашу подругу оприхо… — Глава артели увидел наши страшные глаза и поспешил исправиться: — В смысле, если вы сами увидите, какое это паскудство, то проникнитесь к нам состраданием и перемените решение!

Мне очень хотелось честно сказать старосте, чем я к нему прониклась, но рядом околачивались его младшие дети с навостренными ушами.

— Вообще-то ее подруга дипломированный боевой маг, — сурово сообщила я, — и ваш инкуб ушел несолоно хлебавши, так что не надейтесь.

Велька хихикнула, выдавая, что кое-что инкуб всё-таки похлебал.

— Но нам хотелось бы знать, — продолжала я, сигнализируя подруге бровями и кулаком, — какого черта он вообще у вас завёлся, и что это за странная привязка к помолвке. Он же приходит только после её объявления, верно?

Квасей рьяно закивал.

— Или в первую брачную ночь, если до последнего замалчивать и сразу под венец. Пробовали мы и так девку уберечь — не помогло! Представляете, что будет, если староста Зазаливья поутру обнаружит, что тут заместо него кто-то поработал?! Поди докажи, что инкуб! Его ж только невесты и видят! Вернут мне дочь со скандалом, всю жизнь девке поломают и добрососедские отношения — тоже.

— Так выдали б за местного, — предложила я. — Они, как я понимаю, к такому обороту уже привычные.