Человек, который купил автомобиль

- Не... не могу, - с трудом выдавил я из себя.

И услышал, как он вздохнул. Мы уже ехали по пригородам.

- Тогда остановитесь, - потребовал он.

Но растерянность моя уже достигла предела. Я едва расслышал собственные слова:

- Не... не помню как.

Клянусь, это была чистейшая правда. Если среди вас, читатели, найдется по-настоящему нервный человек, он мне поверит.

- Вы хотите сказать, что не знаете, как остановить машину? - дрожащим голосом спросил он.

- Не знаю, честное слово... не помню как. Знаю, что на что-то нужно нажать ногой, а если нажмешь на что-то другое, скорость увеличится.

- Только не сюда! Ради Бога!

- Лучше всего будет, если вы сядете на мое место, - торопливо сказал я. - Я отказываюсь от водительских прав. Признаю себя побежденным.

Молодой кабальеро шлепнул себя по ляжкам.

- А какого черта делать мне за рулем? Конец нам обоим!

И в нескольких словах признался мне, что эту должность

он занял временно, пока нет лучшей, занял потому, что его отец - политический деятель, располагающий тысячью с лишним голосов избирателей; но ни его отец, ни он сам машину никогда не водили.

Моя же машина тем временем неслась вниз по достаточно крутому склону.

- Не мчитесь так!

- Это не я мчусь.

- Мы разобьемся! И зачем я только польстился на эту приманку! Будь она проклята!.. Неужели ничего нельзя сделать?

- Не могу! Этот драндулет словно с цепи сорвался! Сейчас будет дерево! Внимание!

- Тпру! - закричал он радиатору сквозь ветровое стекло; волосы у него встали дыбом, глаза вылезли из орбит.

- Тпру! - закричал и я, вложив в крик всю свою душу.

Дерево ушло назад, оно оказалось по правую руку от нас и далеко в стороне.

- Вон видите, старик с девочкой, - сказал я. - Не думаю, что удастся проехать между ними... мне кажется, одного из двоих... по крайней мере одного... кого вы мне советуете?

- Какой ужас!

- Ну, быстро! Кого из двоих?

К счастью, не доехав до них, автомобиль остановился.

Кончился бензин. Дрожа, мой спутник выскочил из машины и бросился бежать через засеянные поля по направлению к Мадриду. Когда он перепрыгивал через забор, шляпа с него слетела, но он даже не обратил на это внимания.

Собственная машина приносит человеку множество забот и волнений. Как велика ответственность, которую ты на себя берешь, становясь владельцем машины, начинаешь понимать, только когда окажешься один в трясущемся сооружении на колесах и станешь неожиданно хозяином чужих жизней.

Вспоминаю в этой связи нечто, чему я оказался свидетелем и что мне будет трудно забыть.

Как-то, покупая в оружейном магазине охотничьи патроны, я увидел, как туда вбежал человек без шляпы; мрачное лицо его было совсем бледным, если не считать красного отпечатка пятерни на левой щеке.

"Что вам угодно?" - спросил его продавец. "Что-нибудь, чем можно убить!" - прорычал вбежавший. "Кабальеро! - воскликнул, пятясь, продавец. - Чтобы у нас в магазине!.." - "Скорей, идиот! - потребовал получивший пощечину. - О чем, собственно, речь? Не здесь разве продают пистолеты? И для чего, по-вашему, их делают? Или вы думаете, что ими кофе размешивают?"

Возразить было нечего, и продавец, поняв это, показал ему пистолеты девятого калибра. Но получивший пощечину даже смотреть на них не захотел.

"Слишком маленькие!" - заявил он.

Тогда продавец предложил ему револьвер двенадцатого калибра.

"Все равно маленькие!" - буркнул тот. "Может, винтовку желаете?" - осмелел продавец. "Давайте посмотрим", - проворчал покупатель. Однако винтовку он не взял. "Мне нужно такое, что убивает наповал, - проревел он, - такое, что кого угодно превратит в прах, раздавит, уничтожит!"

Вцепившись судорожно в прилавок, он безумным взглядом обводил полки. И наконец в его полных ненависти глазах промелькнула мысль, и он спросил: "Автомобили у вас продаются?" - "Нет, сеньор", - ответил ошеломленный продавец. "А мне нужен автомобиль!" - крикнул покупатель и выскочил из магазина.

Теперь, когда я собирался ринуться на машине в гущу людских толп, сцена эта всплыла в моей памяти; и вообще, раз от автомобиля ежегодно людей гибнет больше, чем от пуль, почему бы нам не признать того факта, что он является смертоносным оружием?

Когда я получил водительские права и в первый раз решил выехать на автомобиле, я почувствовал, что у меня не хватит смелости пуститься в такую рискованную авантюру одному. Я отправился к своему приятелю Гарсесу и после долгих уговоров добился его согласия покататься в автомобиле, вести который буду я. Когда мы собрались уходить и он стал прощаться с женой, глаза у него наполнились слезами. Пока мы с ним спускались по лестнице, он объяснил:

- Мне не хотелось пугать ее, но, может, все-таки стоит вернуться и сказать?.. У меня на душе будет спокойней, если я ей скажу, что после моей смерти замужества я ей не прощу никогда...

- Что за глупости, Гарсес! Ведь ты можешь откуда-нибудь ей позвонить, - сказал я, опасаясь, как бы он, если я выпущу его хотя бы на минуту из-под надзора, не сбежал.

Мы решили, что будем кататься там, где движение небольшое. Моя машина ждала нас около Западного парка. Мы уселись поудобнее, я закрыл дверь, и теперь мы были так же отрезаны от мира, как сверчок, которого посадили в клетку.

- Куда мы поедем? - спросил меня побледневший, но улыбающийся Гарсес.

- Не знаю. Может, в Монклоа?

Он заколебался.

- Да, место очень хорошее. Но... не кажется ли тебе, что там слишком много влюбленных пар?

- Ну и что?

Он нахмурился.

- Беда в том, что влюбленные - самые рассеянные люди на свете. Ты сигналишь, а они не слышат... Легче ездить среди глухих. Пойми, - добавил он, и в его глазах появился ужас, - было бы очень грустно раздавить молодоженов.

Я с этим согласился.

- Тогда...

- Мы можем поехать по бульварам.

- Слишком людно, - коротко сказал Гарсес, по-прежнему хмурясь.

- Ну, тогда предложи сам, - пробормотал я. - Мне все равно куда.

Он посмотрел на меня, и во взгляде у него была тоска.

- Да, - вздохнул он, - лучше всего поехать все равно куда... Только это, по совести говоря, нам и остается.

Ветровое стекло к тому времени запотело, и он то и дело протирал его перчаткой.

- Сейчас поедем, - сказал я таким тоном, будто предупреждал, что сейчас выстрелю, и уже хотел тронуться с места, но вместо этого начал яростно нажимать на клаксон.

- Что происходит? - встревоженно спросил Гарсес, когда победил в себе желание выброситься из окошка.

- Ты что, не видишь? Там, где мы должны проехать, теперь полицейский на лошади, а лошади обычно пугаются автомобилей. Они такие нервные! Уф, слава Богу, уезжает!

- А теперь что?

- Вон та семья, кажется, намерена перейти улицу. Подождем немного, а то у меня предчувствие, что старуха, когда мы поедем, сунется под колеса. Старухи и куры, как увидят машину, всегда ошалевают. Меня в дрожь бросает, когда представлю себе, как мы давим бедняжку на глазах у ее внуков. Подходящее зрелище, ничего не скажешь, для несчастных детей! От ужаса волосы встают дыбом. Ну... пойдут они когда-нибудь или нет? Остановились и болтают с другой семьей, а как только мы тронемся, кинутся прямо под колеса. Наверняка. Лучше будет, если мы их предупредим.

Я поднял ветровое стекло и заорал:

- Эй!

- Эй! - заорал и Гарсес.

Те не обращали внимания.

- Эй! Эй! - не унимались мы.

Обе семьи повернулись к нам спиной и стали смотреть в противоположный конец улицы; девочка посмотрела на дерево, а старуха - на балкон пятого этажа: она была уверена, что кричал сеньор, который там читал газету.

Я заставил клаксон завыть снова, а Гарсес открыл дверцу машины, высунул руку и начал ею махать.

- Проходите! - закричали мы.

- Что? - не поняли те.