Ты в гадалки не ходи

— Ну как тебе? — спросил меня шкаф, то есть Санди. — Скажи ведь, классные стихи?

— Классные. И кафе замечательное. Здесь что, все поэты и поэтессы?

— Не все, конечно. Но большинство. Понимаешь, во многом мы сходимся.

— Кто это "мы"?

— Люди, — коротко ответил Санди.

На эстраду вышла женщина лет тридцати пяти и сказала, обращаясь к залу:

— Мне, да и вам приятно, что сегодня среди посетителей нашего кафе мы видим нашего дорогого Санди. Санди, ты давно не читал своих стихов. Может быть, сейчас ты порадуешь нас новым стихотворением?

До меня не сразу дошло, что женщина говорит о шкафе. Об этом увальне с "практическими" руками, об пом приспешнике главного бандита города!

Санди смущенно глянул на меня.

— Это тебя? — спросила я.

— Да, — совсем оробело сказал он.

И у него в кобуре "беретта"!

И у него — стихи!

Наверное, про то, как приятно стрелять в людей, охраняя Лунатика, и все в том же роде!

— Санди, — меж тем захлопала в ладоши женщина на эстраде, — мы все ждем тебя. Порадуй нас стихотворением!

И все зааплодировали, кроме меня, конечно.

Шкаф встал и пошел к эстраде. И тут я увидела, что многие девушки провожали его чуть ли не влюбленными взглядами. А некоторые смотрели на меня, и в их взглядах читалась откровенная зависть. Меня, наверное, посчитали девушкой этого увальня. Нет уж, надо уходить!

Но на улице в этот поздний час одной небезопасно… И потом интересно же, какие стихи прочтет этот сейф для пистолета!

И сейф прочел, причем в полной тишине:

Ему не аплодировали. Санди сошел с эстрады в полном молчании, добрался до нашего столика и сел, прикрывая ладонями пылающие щеки. И вот тут и пришли аплодисменты.

— Ты гений, — сказала я ему совершенно искренне. — Как только в такой голове могли родиться такие стихи?

— А ты думала, что я только пистолетом размахивать могу? — хмыкнул Санди.

— Ну, в общем, мои мысли имели именно такое направление. Извини.

— Да ладно. Не у тебя одной такое впечатление.

— Слушай, а почему тебя зовут Санди? Я понимаю, что сокращенно от Александра, но ведь могли бы звать и Алекс. А то словно куклу — Барби, Синди…

— Санди — это потому, что у Грина в "Золотой цепи" есть такой герой Санди Пруэль. Вот в честь его и зовут.

Новое потрясение — шкаф читает Грина! Но я промолчала, чтобы лишний раз его не травмировать, и только понимающе кивнула. Дескать, это нормально, что современные бандиты говорят на блатном жаргоне и к тому же пишут стихи и читают Грина.

Мы посидели в кафе еще с часок, а потом я сказала, что мне пора, хотя в кафе было интересно. На эстраду поднимались все новые поэты и поэтессы, я даже не подозревала, сколько их у нас в городе.

— Санди, мне действительно пора, — сказала я. — К тому же я устала. У меня был напряженный день, если ты заметил.

— Да, конечно, — заторопился Санди. — Идем.

Он заплатил по счету, и мы вышли в ночь.

Я не сопротивлялась, когда Санди взял меня за руку.

— Ты здорово пишешь, — сказала я ему. — Только у меня в голове все равно не укладывается, как такая душа живет в таком теле.

— А что у меня с телом не так? По-моему, все гармонично.

— Вообще-то я тебя с первого момента встречи про себя начала именовать шкафом.

Санди коротко и невесело рассмеялся.

— Извини, — сказала я.

— Да ничего. Вижу, ты продрогла.

— Да, ночь свежая, и ветер к тому же. У тебя есть стихи про ветер?

— Наверное. Я все свои стихи на память не помню.

— Все больше узнаю тебя и не перестаю удивляться.

— Да ничего удивительного. Может, поймать машину, чтобы подвезла до твоего дома?

Я представила, как этот крупногабаритный поэт будет тормозить какого-нибудь запоздалого автолюбителя, и сказала:

— Не надо. Пешком дойдем.

И мы действительно дошли. Руководствуясь соображениями чисто женской жалости, я пригласила Санди к себе в квартиру на чашку кофе. Кофе мы выпили, у меня к нему даже нашелся коньяк, но я все равно дико хотела спать.

— Санди, я уже засыпаю, — сказала я поэту. — Поэтому не сердись, но тебе придется топать в свою хату.

И тут Санди меня добил окончательно:

— Можно мне остаться у тебя? Мне на квартиру далеко идти — почти до Желтого мыса.

— В новостройках, что ли, живешь? — Да.

— Шикарный молодой человек, у которого денег куры не клюют. Была бы я невеста-бесприданница, так уцепилась бы за тебя руками и ногами. Но я не хочу цепляться.

— Так я и не об этом. Я здесь, на кухне, посижу до утра, а потом ты меня выпустишь…

— Ну уж нет, молодой человек, раз вы остаетесь ночевать, извольте ночевать на диване в гостиной. И душ перед сном примите!

Санди улыбнулся. Это была какая-то новая улыбка, из арсенала мне доселе неизвестных.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда я в душ?

— Валяй. Я пока диван разберу.

Он вернулся из душа через четверть часа. Я уже застелила диван простыней и кинула шкафу пару подушек и одеяло.

— Все, молодой человек, — сказала я ему. — Можете гнать. Только не вздумайте среди ночи меня домогаться.

— Да я и не собирался…

— Ах вот как! Обидно, знаешь ли. Я что, такая некрасивая?

— Ты очень красивая. Но…

— Ладно, не тужься с вежливым ответом. Я прикапывалась. Все. Спокойной ночи.

Я погасила в гостиной свет и отправилась в свою комнату. Сил на то, чтобы принять душ, у меня не было. Я просто разделась и рухнула на постель. Уже засыпая, натянула на себя одеяло и подумала: "Интересно, а сойдется ли мое гадание с реальностью?" Сами понимаете, я думала про то гадание, которое сделала Лунатику. Но думать тоже сил не было, и я провалилась в сон.

Глава 9

Проснулась я от аромата яичницы с беконом, прямо как в лучших американских традициях. Аромат яичницы имел для меня сугубую привлекательность, потому что накануне я толком не поела, и голодный желудок дал о себе знать. Я встала, надела приличный халат, вспомнив о том, что у меня в доме ночевал молодой и несколько привлекательный мужчина, и отправилась в душ.

По дороге я увидела, что постельные принадлежности на диване сложены аккуратной стопкой. Я заглянула на кухню — Санди уже раскладывал по тарелкам яичницу.

— Доброе утро, Ника, — приветствовал он меня.

— Привет, Санди. Как спалось?

— Замечательно, — улыбнулся он. — Спасибо тебе.

— Не за что. А невеста не приснилась?