Царский сплетник. Трилогия

— Ну да. Хозяйство мое ему, правда, ни к чему. Ему землица нужна. Он все из купцов третьей гильдии в купцы первой гильдии метит. Вот для своих дел мою землицу и присмотрел.

— И ради этого братков своих на тебя засылает, — задумчиво пробормотал Виталик, о чем-то усиленно думая.

— Я-то чё… мне родню жалко. Эти, — кивнул на тела бандитов кузнец, — в случае чего, никого не пощадят. Я ить потому с горя-то на последние денежки в запой и ушел. Ты уж извини меня, купец, что тебя тогда задел ненароком.

— Проехали. Я не злопамятный. Отомщу, забуду и снова отомщу. Одного не пойму. Почему от тебя все клиенты шарахаются? Неужто из-за одного этого ножа?

— Не, — мотнул огненной шевелюрой Левша, — они Николы боятся. Слухи о нем нехорошие ходят. Поговаривают, с татями ночными дружбу водит. Потому с ним никто связываться и не хочет.

— Поговаривают, — усмехнулся Виталий, глядя на начинающих слабо трепыхаться бандитов, — Ну-с, суду все ясно. Так ты у нас, выходит, и по кузнечному делу мастер, и по столярному?

— Сызмальства к этим ремеслам приучен. Но больше я по дереву резать люблю. Фигурки там всякие, цветочки, — мечтательно вздохнул кузнец.

— То, что надо. Читать-писать умеешь?

— А как же? Еще батюшка нашего царя Гордона всех грамоте велел обучать, чтоб слово Божие сами читать могли. У нас только старики грамоту не разумеют. Да и то не все.

— Замечательно. Значит, по Библии грамоту изучал. Наверняка наизусть первую страницу помнишь.

— Помню.

— А сможешь эту самую страницу на доске деревянной вырезать в зеркальном варианте?

— В каком? — опешил Иван.

— В зеркальном. Ну чтоб буковки в тексте наоборот смотрелись.

— А ты, купец, не из арабов? Только они задом наперед бумагу марают.

— Успокойся. Русский я. Но буковки мне именно такие, как ты сказал, и нужны. Наши, русские буковки. Короче: нормальный текст к зеркалу подносишь и то, что в отражении увидишь, вырезаешь. Сможешь такую дощечку вырезать?

— Да я и две смогу.

— Вот на такой дощечке! — азартно развел руками юноша, показывая желательные габариты. Они у него получились размером в развернутый газетный лист.

— На такую дощечку и четыре страницы лягут, — почесал затылок Иван, — Но ты, боярин, не боись — смогу! Заглавные буковки узорчатыми делать, чтоб красивше было, али как?

— Хотелось бы.

— Сделаю!

— И сколько тебе надо, чтобы такую дощечку вырезать?

— К вечеру управлюсь.

— Я не о времени, хотя оно тоже роль играет. Сколько денежек за такую работу попросишь?

Ванька Левша замялся.

— Алтын… — кузнец робко посмотрел на царского сплетника, — …это для тебя, купец, не очень дорого?

— Будет тебе алтын, — решительно сказал юноша, мысленно помянув царя-батюшку недобрым словом. Сделаешь тут при таких ценах газету! Он не знал точно, почем здесь в золотых алтын, но почему-то был уверен, что это очень и очень много. Однако хороший мастер для его дел был нужен позарез, и он не стал торговаться.

— Так, Ваня. С этого дня я тебя на работу к себе беру, — громко сказал он, заметив, что глава разбойников уже пришел в себя и напряженно прислушивается к их разговору.

Остальные разбойники тоже уже шевелились, и кое-кто даже пытался встать на ноги. — И если на тебя кто-нибудь еще наедет, скажешь, что работаешь на государственного человека, царского сплетника. А если с тобой или с твоей семьей что-нибудь нехорошее случится, царский сплетник потолкует по душам с царем Гордоном, тот поднимет всю свою стражу, они разыщут татей и всех, вместе с купцом Николой, посадят на кол.

— На кол — это больно, — поморщился Левша. — Сам не пробовал, но мне рассказывали.

— Неужто кто-то с кола сумел уйти? — рассмеялся Виталий.

— Были такие умельцы.

— Ну кол — это лучшее, что им грозит.

— А что может быть хуже? — удивился кузнец.

— Хуже, если я займусь ими лично. Знал бы ты, как я не люблю извращенцев, издевающихся над маленькими девочками. Ой что я с ними делаю-у-у… Да они о колах в задницах после этого мечтать будут!

Его вдохновленная речь принесла свои плоды. Объятые ужасом бандиты, подвывая, начали уползать прочь с подворья, спеша свалить куда подальше от этого ненормального купца, оказавшегося государственным человеком, хотя что это за должность такая — царский сплетник, — никто из них не знал. А от этого было еще страшнее.

— Ну барин! Раз ты со мной так, то и я к тебе со всей душой! — Чувствовалось, что была бы шапка на солнечной голове Ваньки Левши, он бы шлепнул ее об землю. — Жди меня завтра поутру, барин! Все для тебя даром сделаю!

— А вот даром не надо! — строго сказал государственный человек, — Каждый труд должен быть достойно оплачен. Вот тебе задаток.

Юноша выудил из кошеля золотой и кинул его Ваньке. Кузнец поймал монету, освидетельствовал на ней чеканный лик царя Гордона и рухнул в обморок.

— Эй, ты чего? — заволновался Виталий и начал приводить его в чувства проверенным методом пощечин, — Надо же, никак припадочного нанять умудрился.

— Барин, — открыл глаза кузнец, — я тебе этих досок столько наделаю!

— Пока одной достаточно. Главное: сделай качественно, по уму.

— Сделаю, — жарко выдохнул Иван, — Куды ее потом принесть?

— Принесть, отнесть, — усмехнулся Виталик. — Эх ты, грамотей. К терему Янки Вдовицы принесешь. Царь-батюшка меня к ней на постой определил.

— Ой, барин! — вскочил на ноги кузнец. — Не надо бы тебе там на постое быть! Она, конешно, лекарка знатная, всем по-соседски забесплатно с хворями помогает, только слухи о ней нехорошие ходят.

— Какие слухи?

— Говорят, она не только честной народ, но и татей ночных лечит. Вот придут к ней такие ночью, а ты там. Ограбить али убить могут!

— Ну с татями я как-нибудь разберусь, — отмахнулся Виталий, — И ограбить меня не так-то просто. Не то что тебя.

— Да ежели б они меня этой веревкой с камнями не опутали, — начал оправдываться кузнец, — я бы им задал!

— Ну да. Я бы ему дал, если б он меня догнал.

— А ты не смейся, барин, — насупился кузнец, — Я ж в драке из первых. Меня ж не за просто так прозвали Ванька Левша.

— А за что?

— За то, что я только с правой бью. А ежели я с левой быку-трехлетке меж рогов дам, он уже не встанет.

— Спасибо, Ваня, что ты меня в прошлый раз обычным дрыном саданул, а не рукой.

— Так я ж при понятиях. Я с левой убить могу. А дрыном это я так, считай, приласкал.

— Неплохо приласкал. Меня потом неделю Янка выхаживала. Хорошо, что не с левой.

— Это да. Ежели с левой, Янка бы тебя не выходила.

— Гав! — До боли знакомый хвостик мелькнул в створе ворот подворья кузнеца, и царский сплетник сразу заторопился домой.

За время болезни он уже успел сдружиться с буйной компанией, живущей у Янки Вдовицы, терем которой все чаще мысленно называл своим домом…

Глава 6

Встретила его Янка очень ласково: прямо с порога попыталась огреть ухватом. Юноша едва успел увернуться.

— Ты что, белены объелся?

— Тот же вопрос я хотел задать тебе, — Виталий метнулся в гридницу и занял безопасную позицию: между ним и Янкой теперь находился стол.

— С такой кучей золота без охраны по городу шастаешь, да еще перед носами татей им трясешь! Тебе что, жить надоело?

— А все-таки это была Жучка, — хмыкнул юноша, вспомнив мелькнувший в воротах хвостик.

— Попрошу без оскорблений, — сунул оборотень нос в гридницу. — Не надо путать пол. Я не Жучка, а Жучок.

— Значит, соглядатая за мной пустила…

— А ты думаешь, я такого дурака великовозрастного без охраны на первую прогулку по городу отпущу?

— Мерси за заботу. А чего ж этот охранник мне в драке с татями не помогал?

— Я чё, больной? — возмутился охранник, — Да вы б меня там затоптали! Я ма-а-аленький, — вильнул хвостиком Жучок.

— Я для того тебя тут выхаживала, чтоб потом ты в ближайшей подворотне на нож нарвался? — продолжала бушевать девица, — Да лучше я тебя сама сейчас прибью!