Контактов не будет (сб.) ил. Д.Преображенского

Филимон Орестович, всегда придерживавшийся взглядов передовых и радикальных, был ярым сторонником организации Центрального бюро браков. Он даже написал пространное и тщательно аргументированное письмо в редакцию, но напечатано оно не было.

Каково же было его удивление, когда, развернув газету, он увидел, что проблема вышла уже из области споров и вычислительный центр в опытном порядке предлагает всем желающим воспользоваться его машинами для подыскания пары в браке.

Филимон Орестович закурил и задумался. В самом деле. Ведь все в браке случайно. Взять хотя бы его с Варварой Степановной. Познакомились они в госпитале. Он лежал там раненый, а она работала медсестрой. Потом его демобилизовали по инвалидности, и они стали жить вместе. Даже в загс не пошли, настолько это казалось естественным и обыденным. А ведь в тот день, под Гатчиной, могло ранить осколком не его, а кого-нибудь другого, и этот другой лежал бы в госпитале и, может, женился бы на Варваре, а тем временем и у него самого появилась бы другая подруга жизни. Возможно, она бы даже больше соответствовала его жизненным идеалам.

Он закрыл глаза и попытался представить себе этот идеал. Получилось совсем неплохо. Длинноногая голубоглазая блондинка, очень смахивающая на ту киноартистку в соблазнительном дезабилье. С внешними данными все обстояло благополучно. Ну, а характер? Тут тоже особых сомнений не возникало. Добрая, заботливая, покладистая, нежная. Черт возьми! Вот так где-нибудь ходит этот идеал, и никогда не придется с ним встретиться. Может быть, она даже сидела сегодня рядом с ним в кино?

У Филимона Орестовича мелькнула озорная мысль. Просто так, для интереса, обратиться в Вычислительный центр, сказавшись холостяком. Они подберут кандидатку, а он просто посмотрит на свою суженую. Можно даже выпросить фотографию, чтобы подшучивать над Варварой Степановной. Вот, мол, какой козырь из-за тебя упустил!

Однако тут его размышления были прерваны неожиданным появлением самой Варвары Степановны. Она примчалась в город раньше срока, так как забыла оставить Филимону Орестовичу желчегонные таблетки и очень боялась, чтобы у него не случился приступ печени.

Ее взгляд мигом охватил всю ситуацию. И сигарету во рту, и наполовину опорожненную бутылку, и строжайше запрещенные консервы в томате, и твердокопченую колбасу, и двух попугаев.

Со сноровкой опытного следопыта она начала допрос. Не прошло и нескольких минут, как все художества Филимона Орестовича были вскрыты и квалифицированы.

Обычно безгласный в семейных передрягах Филимон Орестович, видимо, под влиянием волшебного зелья проявил на этот раз удивительную строптивость, решительно отказавшись признать себя виновным, что еще больше разгневало его половину.

Семейные ссоры подобны спонтанно протекающей химической реакции. Они длятся, пока концентрация реагентов в виде давних затаенных обид не уменьшится до естественной остановки реакций. Чем выше их начальное содержание, тем больше конечного продукта — упреков, сожалений о загубленной жизни и внезапно открывшихся горьких истин.

Может быть, прояви Филимон Орестович больше смирения, все кончилось бы как обычно. Но в этот день он, видимо, и впрямь всосал безумие с "молоком любимой женщины".

Обозвав Варвару Степановну мымрой и присовокупив к сему эпитет такого рода, что в произведении изящной словесности его и привести-то совестно, он хлопнул дверью и выбежал на улицу охладить воспаленную голову.

Как в тумане бродил он по городу, полному соблазнов, проклиная себя за то, что так неразумно связал свою жизнь со сварливой старой женщиной.

Все же, поостыв немного, он решил пойти домой, надеясь, что все недоразумения этого дня уладятся сами собой.

Увы! Надеждам его не суждено было сбыться. Вернувшись в свою квартиру, он обнаружил, что семейные отношения прерваны весьма основательно при помощи двух платяных шкафов и ситцевой занавески. В шкафу, дверцы которого открывались непосредственно в новую экологическую нишу Филимона Орестовича, лежали его личные вещи и аккуратная стопка постельного белья, выделенная при разделе имущества. Холостяцким ложем отныне должен был ему служить узкий диванчик, использовавшийся раньше для приема гостей. У окна стояли клетки с птицами.

Филимон Орестович заглянул на кухню. Его бывшая жена мыла там окно верный признак бушующего в ней негодования, хорошо известный по прежним ссорам. Поразмыслив, Филимон Орестович решил вести себя так, словно ничего не случилось.

— Слушай, Варенька, — сказал он примирительным тоном. — Я тут оставил «Литературку». Ты ее куда прибрала?

— Вытерла стекло.

— Гм… Ну, допустим, — на этот раз Филимон Орестович был воплощением кротости и всепрощения. — А поесть у нас не найдется? Я, знаешь ли, как-то проголодался.

Варвара Степановна молча указала на холодильник. У Филимона Орестовича было мелькнула надежда, что все уже обошлось. Не тут-то было! Он открыл дверцы и сразу убедился, что принцип "твое — мое" восторжествовал и здесь. В отведенной ему половине красовалась початая бутылка вина и остатки сегодняшнего пиршества, тогда как вожделенный сейчас кефир находился на вражеской территории.

— Забирай свою жратву и выметайся, — сказала Варвара Степановна. — Мне еще нужно тут полы мыть.

Оскорбленный в самых лучших чувствах, Филимон Орестович отправился к себе, не поужинав.

Спал он из рук вон плохо. От гастрономических излишеств у него и в самом деле приключился приступ печени. Диван был жесткий и неудобный, простыня все время сползала. Но больше всего терзало уязвленное самолюбие. Как это его, отдавшего лучшие годы жизни этой женщине, вышвырнули, как паршивого пса.

Подумаешь, цаца, медицинская сестра на пенсии. Не такие еще бегают в поисках мужей. Красавицы и молодые. Не зря пишут, что женщин больше, чем мужчин.

Так, постепенно распаляясь от собственных мыслей, к утру Филимон Орестович принял решение. К черту Варвару Степановну. Сегодня же он отправится в Вычислительный центр искать новую подругу жизни.

Вот таким образом в результате коварного хитросплетения случайных обстоятельств тщательно выбритый Филимон Орестович, в блеске нейлоновой рубашки, украшенной лучшим из галстуков, оказался на пороге Бюро консультаций Электронно-вычислительного центра.

Вопреки его предположениям это учреждение мало походило на Дворец бракосочетаний. Там не было ни мраморных колонн, ни лепных карнизов, ни оксидированных под золото светильников, ни синтетического ковра, на который разрешается ступать только новобрачным, ни буфета с шампанским и реликтовыми шоколадными конфетами. Помещалось оно в первом этаже точечного дома, рядом с пунктом приема белья в стирку.

Филимон Орестович с волнением распахнул дверь и сразу оказался перед столом, за которым юная красавица в вельветовой брючной паре изучала толстый потрепанный фолиант. На появление Филимона Орестовича она никак не реагировала. Он кашлянул, но и это не произвело на служительницу Гименея никакого впечатления. Тут он подошел ближе. Девушка перевернула страницу.

При этом Филимон Орестович, скосив глаза, смог прочитать: ФИЗИОЛОГИЯ БРАКА.

Видимо, работа Бюро была построена действительно на солидной научной базе.

— Простите… — сказал он.

Девушка с неудовольствием оторвалась от цветного рисунка на вкладном листе и подняла на Филимона Орестовича глаза цвета полированного агата.

Пораженный ее красотой, он было подумал, что при наличии таких служащих вряд ли есть необходимость загружать электронные машины. Однако здравый смысл подсказал ему тут же, что едва ли брак со столь солидной разницей в возрасте может быть действительно счастливым.

— Слушаю, — сказала она.

Филимон Орестович смутился.

— Вот я… — пробормотал он, запинаясь, — пришел… в общем… ищу жену.

— Кому? — спросила девушка.

— Как кому? — опешил он. — Себе, конечно! Или вы считаете меня слишком старым? — добавил он, осмелев.

Она оглядела его с головы до ног.