Программист для преисподней

Идиллию прервал Евлампий. Он взял со стола только что сотворенный пергамент и протянул мне. Одновременно с этим он, приобняв меня за плечи, ненавязчиво развернул меня спиной к столу и отвел в другой угол комнаты.

– Ну вот, Александр Леонидович, это ваш контракт. Изучите на досуге. В принципе, там нет ничего особенного. Стандартное трудовое соглашение. С вашими обязанностями вы в общих чертах уже знакомы, а подробности мы обсудим завтра. Со своей стороны мы обязуемся обеспечить вас проживанием и всем необходимым. Денежное вознаграждение мы не платим. Обратно на Землю деньги вы не заберете, мы не имеем права вмешиваться в земную экономику, а здесь они вам не понадобятся.

У меня сработал рефлекс наемного работника:

– Помилуйте, Евлампий! Какой же это стандартный трудовой договор? Это договор о продаже в рабство. Я давно уже отвык работать только за еду и жилье.

– Не поднимайте себе цену! – неожиданно резко оборвал меня Евлампий. – А на что у вас уходила зарплата на Земле? Продукты, квартира, налоги да тряпки для вашей супруги. Вот и все. А здесь, по крайней мере, обойдетесь без налогов и супруги. И заметьте, вы не в командировку в Урюпинск приехали. Вы представить себе не можете, какие люди просились к нам. Не за зарплату, а просто за возможность здесь побывать. Сами предлагали огромные деньги, родных продавали, собственную душу готовы были заложить. А сколько людей, которых мы сами пригласили, не сумели пройти окончательное собеседование и умоляли оставить их здесь? Вам повезло, так не потеряйте свой шанс…

Я молча вытянул руку и взял протянутую мне грамоту. Восторженная речь Евлампия меня не очень убедила, но спорить не хотелось. Мне и в самом деле было безумно интересно.

– О’кей, я с вами. Куда мы теперь?

– А теперь вы можете отдохнуть. Пойдемте, я покажу вам, где вы будете жить, и кое-что объясню. Закройте глаза, и я перенесу вас.

Я послушно закрыл глаза. Но перед этим я повернулся и увидел, что Элеонора смотрит на меня пристальным взглядом. Я улыбнулся ей на прощание и поднял руку. Элеонора улыбнулась мне в ответ, причем не казенной улыбкой секретарши, а совсем по-другому, тепло, по-домашнему.

Глава 5

Мы с Евлампием стояли на асфальтированной площадке, освещенной тусклым светом слабой электрической лампочки. Перед нами возвышался серый невзрачный четырехэтажный дом, собранный из железобетонных панелей. Я уже успел отвыкнуть от таких построек. Типовое сооружение, предназначенное для общежития, хотя бывало, что в таких же располагались всевозможные учреждения. Но это здание было именно общагой. Это я сразу понял, услышав запах сгоревшей яичницы, к которому примешивались ароматы туалета, вырывавшиеся на свободу из раскрытого настежь окна на первом этаже. Покосившаяся дверь подъезда не закрывалась. Небольшая лампочка перед входом была тем самым источником света, что освещал площадку перед подъездом, на которой мы стояли. Был, правда, еще и фонарный столб, недалеко от входа, но лампочка на нем не горела.

– Евлампий, вы что, отправили меня назад в СССР?

Евлампий усмехнулся:

– Нет, мы все там же. А это – ваше новое место жительства. Гостиница, кхе-кхе, для командированных. Не волнуйтесь, там есть все удобства. Кухня, холодильник, горячая вода и теплый туалет. В конце коридора.

– Ну, его я уже унюхал. Тут вообще убирают?

– Конечно. Раз в неделю, заключенные.

– Тогда понятно.

– Вот и хорошо. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, а потом вы познакомитесь с соседями.

Приготовившись к самому худшему, я пошел вслед за Евлампием в подъезд. Он оказался на удивление чистым. Не было там и обычного тухлого запаха. Отсутствовали даже непременные обгоревшие спички, приклеенные к потолку. Изнутри здание было явно в лучшем состоянии, чем его внешний антураж. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и прошли по пустому, но чистому коридору. По обеим сторонам коридора шли ряды одинаковых закрытых дверей.

– Здесь все же убирают чаще, чем раз в неделю, – заметил я.

– Ну, это внутренние дела постояльцев. Я в это не вмешиваюсь, – небрежно бросил на ходу Евлампий.

– А много здесь живет народу? – спросил я.

– Увидите сами, – невнятно пробормотал Евлампий. Он явно не был расположен обсуждать детали.

Пройдя с десяток метров, мы остановились у одной из комнат. Евлампий порылся в кармане и вручил мне тяжелый длинный ключ.

– Вот ваша комната, проходите, располагайтесь. Завтра утром в девять ноль-ноль жду вас у себя.

С этими словами он повернулся и собрался уходить.

– Подождите, – в отчаянии закричал я. – Вы еще ничего мне не объяснили. Где здесь что, как мне устроиться, и вообще: что значит «завтра к девяти на работу»? Куда, каким образом? Вы автобус за мной пришлете что ли?

Не останавливаясь, Евлампий бросил мне через плечо:

– Справа от входа за углом стоит телефон-автомат. Зайдете в будку, и наберете мой номер. Там есть справочник.

– А как… – ошарашено начал я.

– Разберетесь, не маленький.

С этими словами Евлампий, вроде не прибавляя шага, тут же оказался в конце коридора, и не успел я остановить его, как он исчез на лестнице. Звука шагов я не услышал, и стало ясно, что пытаться догнать его бесполезно. «Вот подонок, – подумал я, – это у него называется все покажу и объясню. Похоже, таков местный стиль общения, и надо к этому привыкать. Ничего, прорвемся, – успокоил я себя. – Уж если ты привык к невоспитанным израильтянам, то черти тебе будут нипочем. Посмотрим, что они мне приготовили».

Я открыл дверь и понял, что для выживания мне надо будет воскресить в памяти навыки, приобретенные в общаге университета. В небольшой комнате стояла трехногая продавленная кровать. Вместо четвертой ноги на меня смотрел обломок кирпича, вызывая в памяти ностальгические воспоминания студенческой молодости. Кроме этого ветерана в комнате стоял небольшой, явно шатающийся стол и пара стульев, на которые, понятное дело, без предварительной разведки я садиться не стану. Стенной шкаф находился сразу возле входа. Внутренне содрогнувшись в ожидании того, что я там увижу, я открыл дверцу. Меня ждал сюрприз. Облезлый снаружи шкаф оказался буквально забит всем необходимым. У меня никогда не было подобного гардероба, и лишь огромным усилием воли я подавил в себе желание немедленно начать рассматривать и примерять все это великолепие.

Следующим и последним предметом обстановки был холодильник. Увидев его, я понял, насколько проголодался. Был уже вечер, а я за весь день успел только позавтракать. Да и что это был за завтрак? Как обычно, чашка крепкого кофе, чтобы не заснуть за рулем, и маленький, чисто символический бутерброд. Плюс к этому мой завтрак содержал две ритуальные ложки густой сметаны. Это, по моей личной теории, должно уменьшить вредное воздействие на желудок первой утренней сигареты, которую я в обязательном порядке выкуривал перед выходом из дома. Несмотря на многолетний, как водительский, так и курительный стаж, я так и не привык курить за рулем, предпочитая потерять лишние пять – десять минут дома, но зато получить полное удовольствие от курения, когда меня ничто не отвлекает. «Кстати, – подумал я, – а что у нас с сигаретами?» На этот вопрос ответа пока не было.

Холодильник оправдал мои робкие надежды. После стольких лет жизни в Израиле, в котором еда является национальным видом спорта, удивить меня ее обилием уже невозможно. Мои хозяева и не пытались это сделать. Они просто загрузили холодильник всем необходимым. На меня глядел привычный набор продуктов, а в глубине смутно виднелись и более редкие деликатесы. Итак, стиль отношения к наемным работникам начинал проясняться. «Черти – они и есть черти», – подумал я и отправился искать санузел.

Удобства, как и обещал Евлампий, нашлись в конце коридора. Обставлено все было со спартанским минимализмом, однако все необходимое для того, чтобы привести себя в порядок, я там увидел. Жуткого вида сантехника, выполненная по советским стандартам тридцатых годов, работала исправно. Искупавшись, я вернулся к себе в комнату и переоделся в привычный спортивный костюм, который нашел в шкафу. Там же оказался и ряд выдвижных ящичков, – я не сразу их заметил. В первом обнаружился полный набор туалетных и бритвенных принадлежностей. Что характерно – именно тех фирм, которыми я обычно пользовался. «Ну, с бритьем можно подождать до утра», – здраво рассудил я.