Программист для преисподней

Евгений Якубович

Программист для преисподней

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Большая стеклянная дверь за моей спиной глухо ухнула и разбилась, взорвалась, распалась, брызнула в стороны миллионом подмигивающих в лучах утреннего солнца алмазных осколков. Я обернулся и ошарашено уставился на гору мусора, в том месте, где только что находилась автоматическая входная дверь, предмет гордости коменданта здания.

– Нет, не может быть, это просто совпадение, – пробормотал я.

Да, в тот момент я был крайне раздосадован и зол на весь мир. Конечно, мне очень хотелось немедленно что-нибудь сломать, разорвать в клочья или же взорвать. Согласен, я мысленно представил, что у меня, как в мультиках, кулак превратился в гирю с надписью «2 тонны», и этим кулаком я с размаху ударил по двери, разбивая вдребезги толстенное пуленепробиваемое стекло.

Но ведь я только представил себе это, и больше ничего. А тут на тебе!

Если бы я знал, что это только начало в цепи совершенно невероятных событий происшедших со мной. Но позвольте изложить все по порядку.

В тот день я проснулся в хорошем настроении, необычно бодрый для начала недели. В рабочие дни я исключительно редко встаю таким оптимистом, да и ни к чему это, по-моему. Настраиваешь организм на минимальный расход душевных сил и энергии, чтобы рабочий день дотянуть как-нибудь. А сегодня, как в детстве, с утра пришло ощущение праздника.

Вспомнив прошлую неделю, я с удовольствием отметил, что действительно меня ждет на работе кое-что приятное. Мелочь конечно, но иногда такие мелочи могут определить хорошее настроение на весь день вперед. Я всегда радуюсь мелочам – крупные поводы для радости это ведь такая редкость.

Для тех, кто не работал в хайтеке, хочу пояснить. Огромное роскошное здание нашей фирмы украшено снаружи зеркальными окнами и дорогим отделочным камнем; то ли настоящий мрамор, то ли уже синтетику такую придумали. В общем, оставляет очень приятное впечатление.

Внутри все далеко не так респектабельно. Просторные залы разделены перегородками на так называемые кубики. В загончике стоит пара столов с компьютерами, у каждого стола – кресло. Больше в кубиках ничего не помещается. Разве что в углу сиротливо прижмется стул для одинокого посетителя. В одной из таких клетушек я и работаю.

Неделю назад, ко мне в кубик заглянула импозантная дама из отдела кадров и записала всех, кто в нем обитает. Кроме каких-то высших бюрократических интересов, цель переписи состояла в том, что хозяйственный отдел собрался изготовить таблички с именами сотрудников для каждого кубика – свою. Не знаю, почему уж это мероприятие так меня заинтересовало, но я несколько дней провел в беспокойном ожидании. Но вот, к концу недели в проходе появился техник, и после пяти минут жужжания и скрежета, на входе в кубик красовалась табличка с моим именем.

Эта табличка и манила меня сегодня, как магнит. Я предвкушал, как небрежно брошу на нее взгляд. А главное, можно будет говорить посетителям, разыскивающим меня: «Там на входе написана моя фамилия, не ошибетесь». Ну, чисто ребенок, право слово.

С такими мыслями и подъехал я к работе. Поставил машину на стоянку и пошел к входу. День чудесный: небо синее, облачка белые, девушки на встречу идут все молодые и красивые. В платьях и юбках у нас девчонки почти не ходят, и я считаю это большим упущением. Зато брюки на них сидят как влитые, и как только они в них втискиваются, не понимаю? Одна старшеклассница объяснила мне – в жизни может многое произойти: и двойку можно получить, и с другом поссориться, но штаны всегда должны быть обтягивающими! В общем, очень приятное зрелище.

Ну и, конечно, маечки. Тоже обтягивающие и коротенькие-коротенькие, чтоб пупок был виден. И зимой и летом эти маечки сводят с ума и без того любвеобильное население моей восточной страны. Зимы у нас по сравнению с Россией совсем никакие, не то чтобы снега, дождя нормального не дождешься. Но все же бывает ощутимо прохладно. Закутаешься в такой день во что-нибудь шерстяное, да еще легкую курточку сверху набросишь, так – в самый раз. А они, неподдающиеся, гордо идут навстречу в тех же самых маечках, чтобы потенция у мужского населения за зиму, не приведи господи, не снизилась. И все им нипочем: ни дождь, ни холод. Мерзнут ведь, животики аж посинели, но не сдаются. Упорно не одеваются. Гордость наша – эти синие зимние девчоночьи пупки.

Посмотрел я на все это, вздохнул, слюнку сглотнул, и пошел дальше. У входа царит необычное оживление. Все ведут себя очень странно. Один выходит с отрешенным видом, едва не натыкаясь на встречных. Другой наоборот, останавливает входящих и что-то лихорадочно им объясняет, рассказывает, отчаянно жестикулируя при этом. Потом на середине слова вдруг махнет рукой, повернется и уйдет. Тут же бегают какие-то типы с папками, никогда их у нас не видел. Суматоха, одним словом.

У тротуара чуть подальше стоит «скорая», и там, похоже, кого-то откачивают. Подхожу ближе и вижу, как оттуда навстречу мне под руки ведут знакомую девушку из отдела рекламы. Они там, в этом отделе, все очень приятные ребята, туда специально только таких и берут. А она даже на таком фоне выделяется. У нас с ней дружеские отношения, ходим вместе обедать, и потрепаться всегда есть о чем. Однажды я даже решился предложить подвезти ее домой. Но она уходит с работы значительно раньше, и я оставил эту затею. И вот ее проводят мимо меня, а она бледная такая, еле ноги передвигает. Я к ней, Ириша, мол, что с тобой? А она только рукой махнула в сторону входа, и пробормотала: «там все узнаешь». И разревелась. А ее отвели чуть подальше, и посадили в машину, ожидавшую возле входа. Да не просто в машину, а в самый настоящий лимузин. Черный, длинный и роскошный. Я не сразу обратил внимание, что возле входа стоят еще несколько таких же.

Я повернулся, посмотрел на здание. Через стеклянную входную дверь было видно, что в вестибюле стоит та самая импозантная дама из отдела кадров, которая неделю назад проводила перепись. Рядом с дамой – охранник. Дама встречала входящих. Одних она оставляла без внимания; других ненадолго останавливала и разговаривала о чем-то, видимо очень серьезном, потому что ее собеседники с мрачными лицами спешно пропадали в глубине здания. Некоторым выдавались небольшие запечатанные конверты с эмблемой фирмы. Охранник выполнял одновременно две функции: во-первых забирал ключи от служебных автомобилей у получивших конверты, во-вторых – ненавязчиво, но решительно пресекал все их попытки прорваться в здание.

Я все понял. К нам пришло Большое Увольнение. Это было ясно уже с первого взгляда, но очень не хотелось верить. В таких случаях всегда придумываешь массу других возможных версий происходящего. Уж больно не хочется соглашаться с той единственной настоящей причиной, вызвавшей нервозное столпотворение перед входом.

Знаменитое хайтековское Большое Увольнение проходит как военная операция. План готовится руководством загодя, под большим секретом. Как и при генеральном наступлении, успех тут зависит от двух слагаемых: секретность подготовки и внезапность исполнения. Программист не должен знать о грядущем увольнении до самой последней минуты, чтобы не успел стырить ценное хозяйское имущество, сиречь программы, им же написанные. Или вирус от обиды запустить. Глупость, конечно, отчаянная, но когда крупная фирма терпит убытки и пытается спешно залатать дыры в бюджете, можно и не такое увидеть.