Путеводитель по Галактике для автостопщиков

Путеводитель по Галактике для автостопщиков говорит, что если вы наберете полные легкие воздуха, то сможете прожить в полном космическом вакууме около тридцати секунд. Однако, — продолжает он, — притом, что космос имеет умопомрачительные размеры, есть вероятность, что за эти тридцать секунд вас подберет другой космический корабль, которая равна двум в степени двести шестьдесят семь тысяч семьсот девять к одному.

По совершенно сногсшибательному совпадению, таким же был номер телефона квартиры в Айлингтоне, где Артур был на очень веселой вечеринке и познакомился с очень милой девушкой, с которой у него ровным счетом ничего не вышло, — она ушла с человеком, который пришел без приглашения.

И хотя планета Земля, квартира в Айлингтоне и телефон были уже уничтожены, очень утешительно осознавать, что они хоть как-то увековечены в том факте, что через двадцать девять секунд Форд и Артур были спасены.

Глава 9

Компьютер обеспокоенно заверещал что-то сам себе, заметив, что шлюзовая камера открылась и закрылась без видимой на то причины.

Это случилось потому, что Здравый Смысл ушел на обед.

В Галактике только что образовалась дыра. Она просуществовала ничтожнейшую долю секунды, была шириной в ничтожнейшую долю дюйма и длиной во многие миллионы световых лет.

Когда она закрылась, из нее выпало множество бумажных колпаков и надувных шаров, и они уплыли в даль Вселенной. Также из нее выпали семеро трехфутовых рыночных аналитиков и умерли отчасти от удушья, отчасти от удивления. Еще из нее выпали двести тридцать девять тысяч поджаренных яиц и материализовались большой кучей на пораженной голодом планете Погхрил в системе Пансел.

Все население Погхрила перед этим вымерло от голода, кроме одного человека, который умер через несколько недель от отравления холестерином.

За ничтожную долю секунды своего существования дыра реверберировала во времени взад и вперед самым невероятным образом. Где-то в глубоком прошлом она серьезно травмировала небольшую случайную группу атомов, плывших в стерильной космической пустоте, и столкнула их вместе, заставив принять причудливые и необычные конфигурации. Эти конфигурации быстро научились воспроизводить себя (этим они и были необычны) и доставили огромные проблемы всем планетам, до которых они добрались. Так зародилась жизнь во Вселенной.

Пять бешеных событийных водоворотов завертелись в диком вихре хаоса и разбились о мостовую.

На мостовой лежали Форд Префект и Артур Дент, раскрывая рты, как выброшенные из воды рыбы.

— Ну, вот, — просипел Форд, пытаясь вцепиться в мостовую, несшуюся сквозь Третий Уровень Непостижимости. — Я же говорил, что придумаю что-нибудь.

— Ну да, конечно, — сказал Артур.

— Это была отличная идея найти пролетающий мимо корабль, который нас спасет.

Реальная вселенная выгнулась под ними, оставив ощущение тошноты, а различные иллюзорные вселенные беззвучно помчались мимо, как горные козы. Вспыхнул Первичный свет, расплескав пространство-время, как сметану. Время расцвело пышным цветом, а материя сжалась в ничто. Величайшее простое число свернулось тихонько в углу и исчезло навсегда.

— Брось, — сказал Артур. — Шансы были микроскопичны.

— Но ведь получилось!

— Что это за корабль? — спросил Артур, когда бездна вечности разверзлась под ними.

— Не знаю, — сказал Форд, — я еще не открыл глаза.

— Я тоже, — сказал Артур.

Вселенная подскочила, застыла, задрожала и разлетелась на куски в самых неожиданных направлениях.

Артур и Форд открыли глаза и удивленно осмотрелись вокруг.

— Боже, — сказал Артур, — это, похоже, побережье в Саутенде.

— Рад слышать это от тебя, — сказал Форд.

— Почему?

— Потому что я подумал, что сошел с ума.

— Вполне возможно. Может быть, тебе только кажется, что я это сказал.

Форд подумал.

— А ты сказал это или нет? — спросил он.

— Наверное, да, — сказал Артур.

— Так, может, мы оба сошли с ума?

— Да, — сказал Артур, — учитывая все, мы сошли с ума, раз думаем, что это Саутенд.

— А ты думаешь, что это Саутенд.

— Да.

— И я тоже.

— Значит, мы сошли с ума.

— Сегодня отличный день для этого.

— Да, — сказал проходящий мимо маньяк.

— Кто это? — спросил Артур.

— Кто, человек с пятью головами и с кустом бузины, увешанным селедками?

— Да.

— Не знаю. Просто прохожий.

— А-а.

Они сидели на мостовой и смотрели с некоторым беспокойством, как огромные дети тяжело прыгают по песку, а дикие лошади с грохотом везут по небу в Неизведанные Области свежие запасы армированных изгородей.

— Ты знаешь, — сказал Артур, кашлянув, — если это Саутенд, то что-то с ним не так.

— Ты имеешь в виду, что море неподвижно, а здания колышутся вверх и вниз? — предположил Форд. — Да, мне это тоже кажется странным.

С ужасным грохотом Саутенд раскололся на шесть одинаковых кусков, которые заплясали и закружились в каком-то бесстыдном и непристойном хороводе. Форд продолжал:

— Вообще, происходит что-то очень странное.

Сквозь шум ветра раздался визг дудок, прямо из мостовой начали выскакивать горячие пончики по десять пенсов за штуку, из небес спикировала ужасная рыбина, и Артур с Фордом поняли, что нужно спасаться бегством.

Они рванулись сквозь стены звука, горы древней мысли, долины медитативной музыки, залежи стоптанных ботинок и тучи валяющих дурака летучих мышей, и вдруг услышали приятный женский голос. Голос звучал совершенно нормально. Он произнес:

— Два в степени сто тысяч к одному и падает. — И больше ничего.

Форд спрыгнул с луча света и заметался, ища источник голоса, но не смог найти ничего более или менее правдоподобного.

— Что это был за голос? — закричал Артур.

— Не знаю, — крикнул в ответ Форд. — Что-то вроде измерения вероятности.

— Вероятности? Что ты имеешь в виду?

— Ну, вероятность, знаешь, как шансы два к одному, три к одному, пять к четырем. Она сказала два в степени сто тысяч к одному, это очень низкая вероятность.

Без всякого предупреждения на них опрокинулся миллионолитровый бак заварного крема.

— А что это значит? — воскликнул Артур

— Ничего, просто крем.

— Нет, я имею в виду измерение вероятности.

— Понятия не имею. Я думаю, что мы на каком-то космическом корабле.

— В таком случае, — сказал Артур, — это явно не каюта первого класса.

На ткани пространства-времени вздулись огромные уродливые волдыри.

— А-а-а-у-у-ф-ф, — сказал Артур, чувствуя, что его тело плавится и растекается во всех направлениях. — Саутенд, похоже, растаял. Звезды вертятся. Пустыня. Мои ноги уплыли на закат. И левой руки тоже нет. — Он вдруг испугался. — Черт возьми, а на чем я теперь буду носить свои электронные часы?

Он в отчаянии вывернул глаза в сторону Форда.

— Форд, — сказал он, — ты превращаешься в пингвина. Прекрати.

Снова раздался голос:

— Два в степени семьдесят пять тысяч к одному и падает.

Форд семенил вразвалочку вокруг лужицы.

— Эй, кто вы? — закрякал он. — Где вы? Что происходит и когда это кончится?

— Пожалуйста, успокойтесь, — голос звучал ласково, как у стюардессы на авиалайнере, летящем на одном крыле и двух моторах, один из которых горит. — Вы в полной безопасности.

— Да что вы говорите! — бушевал Форд. — Я не хочу быть пингвином в полной безопасности, а у моего коллеги уже почти не осталось конечностей!

— Все в порядке, они уже на месте, — сказал Артур.

— Два в степени пятьдесят тысяч к одному и падает, — сказал голос.

— Правда, — сказал Артур, — они длиннее, чем я привык, но…

— Вы что, — в птичьей ярости крякал Форд, — не считаете нужным объяснить нам, в чем дело?

Голос прочистил горло. Гигантский птифур неуклюже ускакал вдаль.

— Добро пожаловать на космический корабль «Золотое Сердце», — сказал голос. — Пусть вас не тревожит то, что вы видите или слышите вокруг себя. Вы склонны к подверженности некоторым болезненным эффектам, поскольку были спасены от верной гибели при уровне невероятности два в степени двести семьдесят шесть тысяч к одному, а возможно, и выше. Скорость нашего полета составляет два в степени двадцать пять тысяч к одному и падает. Мы восстановим нормальное состояние, как только решим, что именно нормально. Спасибо. Два в степени двадцать тысяч к одному и падает.