Чародейский рок. Чародей и сын

Грегори закончил круг и спрыгнул с коня–качалки. Его щеки раскраснелись, глаза задорно блестели. Он наклонился, снял шляпу и низко поклонился лошадке.

   — Вот спасибо тебе, добрый конь! Никогда я не забуду, как ты меня покатал!

   — Пожалуйста, — ответил конь–качалка и качнулся вперед. — Приходи еще, и я тебя снова покатаю.

   — Ой! Правда, можно?

   — Может быть — на обратном пути, — ответила Гвен. — А теперь, Грегори, нам бы надо идти дальше.

   — А лошадке с нами нельзя? — в отчаянии спросил Грегори.

   — Нет, нельзя, — ответил конь–качалка. — Но знаешь, у меня так тепло стало на сердце оттого, что тебе этого захотелось. А мне надо остаться здесь и качаться по часам, иначе я так никогда и не вырасту. Ты же не отберешь у меня этого, правда?

   — Нет, что ты! — горячо воскликнул Грегори, но было видно, что эти слова дались ему нелегко. — Но я буду очень скучать по тебе, славная лошадка.

   — А я — по тебе, — ответил конь–качалка. На мгновение издаваемая им музыка стала громче, медленнее и печальнее.

   — Он должен отпустить тебя, — проговорила Корделия, обняв младшего братишку за плечо. — А ты должен позволить ему вырасти.

   — Правильно, — кивнул Грегори, отвернулся и зашагал за братьями, сестрой и Вексом опустив голову. У Корделии на глаза набежали слезы. Но тут Грегори обернулся и крикнул коню–качалке:

   — А мы еще увидимся, когда ты вырастешь и станешь большим?

   — Даже не сомневайся! — выкрикнул конь, раскачиваясь назад и вперед. — Я, наверное, стану могучим скакуном — но я тебя обязательно узнаю.

   — А я — тебя, — крикнул в ответ малыш. — До встречи!

Он помахал коню рукой, взял за руку сестренку, выпрямился, расправил плечи и вздернул подбородок.

   — Пошли, Делия. Пусть себе качается! Таков уж наш рок! — добавил он совсем по–взрослому.

Девочка крепко сжала руку малыша и немножко пропустила его вперед, чтобы он не видел, как нежно и сочувственно она улыбается.

Гвен часто заморгала, сдерживая слезы, взяла Рода под руку, и они пошли следом за детьми.

5

   — Такие громкие звуки — неприятно слушать, — признался Грегори и болезненно поморщился. И точно — звуки со всех сторон сливались в неприятную для слуха какофонию. Семейство продвигалось вперед по лесу под музыку. Стоило утихнуть одному камешку, как ветерок уже доносил звучание другого.

   — Пока еще не слишком громко, Грегори, — сказал малышу Векс. — Да и не громкость тебя раздражает.

   — Корделия, — строго проговорил Род, — перестань качать головой.

   — Может, и не громкость, — невесело отозвался мальчик. — Но музыка такая грубая. Она неприятна для слуха.

   — Это верно, сынок, — согласилась Гвен.

   — Тембр, окраска звука — вот что тебе не нравится, правда? — спросил Векс у Грегори.

   — Корделия, — снова окликнул дочку Род, — хватит мотать головой, тебе говорят!

   — Окраска? — Грегори сдвинул брови и на минуту прислушался. — Да, наверное. Очень грубая музыка. Если бы она не была такая грубая, то такое сочетание нот звучало бы как трель, а звучит как скрежет.

   — Возможно, дело в ритмике баса — низких нот. Может быть, она тебе докучает.

   — Магнус! — процедил сквозь зубы Род. — Ты не мог бы идти не притопывая?

   — Может быть, — ответил роботу Грегори, склонил голову набок, прислушался. — Точно! Потому что каждый третий удар звучит не тогда, когда должен звучать… Векс! — Грегори вытаращил глаза. — А теперь она вдруг перестала резать мне слух — эта музыка!

   — Я надеялся, что это рано или поздно произойдет.

   — Но как же это могло… Ой! Как только я начинаю рассуждать о ней, эта музыка перестает раздражать меня и начинает очаровывать! Ну если не она сама, так то, как она сложена!

   — Все верно, Грегори. Существует мало раздражителей, которые не стали бы источником удовольствия, когда их превращают в объект исследования.

   — Векс! Музыка звучит намного громче! — воскликнул Магнус.

   — Верно. — Конь–робот поднял голову выше. — Из–за чего бы это?

Тропа неожиданно стала шире. Гэллоуглассы миновали последние деревья и вышли на просторный луг, через который протекала речка. На другом берегу реки виднелась ка- кая–то темная масса.

   — Ну, и что же это такое? — проворчал Джеффри.

   — Всего–навсего толпа детей. — Магнус пригляделся и нахмурился. — Стая детей?

   — Это дети! Они собрались по меньшей мерс из трех деревень! — воскликнула Гвен.

   — Все живые существа собираются вместе по–своему, — рассудительно изрек Грегори. — Овцы — отарами, птицы — стаями, львы — прайдами. Но про детей так говорить нельзя, братец.

   — А дети как собираются? — требовательно вопросил Джеффри.

   — Школьными классами, — ответил Грегори.

Джеффри поежился.

   — Типун тебе на язык, братец! Уж лучше рыбой какой- нибудь быть!

   — Я вовсе не хочу быть рыбой, — возразил Грегори.

   — Как бы они там ни собрались, надо узнать зачем. — Магнус взмыл ввысь и полетел над рекой по направлению к скоплению детей. — За мной, ребята! Поглядим, что там и как!

Род только рот раскрыл, чтобы велеть детям вернуться, как ему на плечо легла рука Гвен.

   — Опасности нет, а нам непременно надо узнать, почему эти дети собрались вместе здесь.

Род сдался и кивнул.

   — Ты права. Пусть молодое поколение само о себе позаботится. Да и договорятся они между собой скорее.

Корделия, Джеффри и Грегори с восторженными криками устремились вслед за Магнусом.

   — Между тем, — добавил Род, — рисковать не хотелось бы. Векс, как думаешь, не мог бы ты…

   — Никаких возражений, Род.

Огромный черный конь немного отступил от берега, разогнался галопом, на расстоянии всего в пятьдесят футов набрал скорость миль сто в час и взлетел в воздух. Описав дугу над водой, он спикировал на противоположный берег и встал на все четыре ноги в десяти футах от воды. Дело было вовсе не в том, что он боялся промокнуть — его лошадиное тело было снабжено водонепроницаемыми швами. Просто преодолеть это расстояние прыжком было быстрее, а река, если на то пошло, оказалась мутной. Потом пришлось бы долго очищать синтетическую шкуру от грязи и ила.

При всем том дети могли бы подождать Векса.

   — Я вижу лодку, — сказала Гвен и указала ниже по течению.

Род посмотрел в ту сторону и кивнул.

   — Осторожнее, милая. Тут топко.

Он подал Гвен руку и они стали пробираться по прибрежным кочкам.

К тому времени, как их нагнал Векс, дети Гэллоуглассов уже приземлились и пошли вдоль края толпы. Они широко раскрыли глаза и смотрели как зачарованные: толпа детей непрерывно двигалась, она пульсировала, будто гигантская амеба. При ближайшем рассмотрении оказалось, что толпа состоит из нескольких групп поменьше, и каждая группа занималась чем–то своим: одни прыгали, другие плясали, третьи играли в мяч. При этом каждый из них все свои движения выполнял в такт с музыкой, которая звучала повсюду — ритмичная, захватывающая.

   — Почему, интересно, они так двигаются все вместе? — гадала Корделия, покачивая головой из стороны в сторону.

   — Если честно, понятия не имею, — отозвался Грегори, похлопывая себя ладонью по бедру.

   — А давайте спросим у них. — Магнус протянул руку и похлопал по плечу шестилетнего малыша.

Тот обернулся, ритмично кивая, но Магнуса словно бы и не увидел. В следующее мгновение он отвернулся и перебросил мяч другому шестилетнему мальчику, который стоял в десяти футах от него. Бросок совпал с очередной сильной долей.

   — Постой! Я хочу поговорить с тобой! — крикнул Магнус и снова похлопал мальчика по плечу. Тот снова обернулся и уставился на Магнуса невидящими глазами.

   — Чего тебе?

Магнус повернул голову и увидел подошедшего к ним мальчика лет десяти.

   — Я просто хотел с ним поговорить.

Десятилетний мальчик, непрерывно качая головой, пожал плечами и произнес в такт: