Унесенные землянкой (СИ)

На кобылке, отражая солнечные лучи, была одета форма старшего офицера Третьего Рейха. Небольшие отличия, вроде нарукавной повязки с изображением перевернутой подковы вместо свастики или кокарды, идентичной кьюти-марке модельерши, не сильно бросались в глаза.

- Конечно, сама! – с гордо поднятой головой, ответила кобылка.

- Ну, правда, подсмотрела немного, какая форма у людей была. Лира мне свои рисунки для примера показала… – немного погодя, всё же созналась Рэрити.

Кабанов уже хотел было предупредить единорожку о том, что в данный момент происходит на празднике, но его опередили эти самые происходившие.

- Выходи биться, чудище рогатое! – прокричал рядовой невменяемым голосом, быстро оказавшись возле Рэрити.

- Биться будем! – поддакнул из под Скокова Макинтош.

Алексей недоуменно посмотрел на своего “коня” и тихо, но грозно сказал:

- Конь Алеши Поповича не разговаривает!

Рэрити, ошарашенно вытаращившись на двух накуренных приятелей, возможно подумала, что это какая-то шутка и решила её поддержать:

- Здравия желаю, товарищ Алеша Попович! – официальным тоном сказала кобылка, вытянув вверх переднее копыто.

Несмотря на то, что кобылка, судя по всему, всего лишь скопировала стандартное гвардейское приветствие, людьми это приветствие было воспринято не иначе как нацистское.

Ошарашенно посмотрев на единорожку, Скоков помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя это наваждение.

Обнаружив, что наваждение не стряхнулось, Алексей поднял вперед руку, словно держа воображаемый меч и прокричал:

- Гитлер капут, чудище рогатое!!! – закончил он и пришпорил своего приятеля.

- Эй, Леха, больно же! – обиженно буркнул Макинтош, но поспешно сообразив, что вышел из предложенной ему роли, исправился:

- Иго-го!!! – заржал Биг Мак и ринулся в атаку на несчастную модельершу.

72

Первое, что я почувствовал – это был запах дерьма, исходящий откуда-то снизу.

Запах был настолько сильный, что даже в полупьяном и полубредовом состоянии я всерьез испугался – а не запятнал ли я честь мундира!?

Блин, что-то мне всё это напоминает…

Открыв глаза я обнаружил что валяюсь на старом, пыльном ковре в каком-то подозрительно знакомом помещении.

Черт, сколько же мы вчера выжрали!? Насколько я себя знаю, мне было бы трудно остановиться, пока не перепробовал бы весь “волшебный” буфет.

И вообще – где я? Блин, надо бы осмотреться, а то мало ли… Может, меня к неграм-людоедам занесло? Или к Брейзен… Блин, уж лучше людоеды!

Кряхтя, чертыхаясь и проклиная зеленого змия, я всё же умудрился принять сидячее положение. Похмельный синдром давал о себе знать и мне пришлось в полной мере ощутить его воздействие.

- Ну наконец-то! А я уже начала волноваться… Даже окно открыть пришлось, а то ты мне весь кабинет провонял... – произнес чей-то знакомый голос позади меня.

Оглядев уже виденную ранее мебель и смутно знакомые стены, а заодно приметив отлично запомнившийся бардак, я обернулся на звук.

- Доброе утро, пьяница! – произнесла сидящая за столом Бэйри.

- Рассол есть? – отбросив вежливость, с мольбой в глазах спросил я.

Не то что бы она мне так сильно не нравилась – просто в данной ситуации меня больше беспокоила головная боль, чем соблюдение этикета. Блин, ну нахрена было так напиваться!?

- А… – как-то вяло откликнулась кобылка, словно её совсем не волновало присутствовавшее в её кабинете инородное похмельное тело.

Махнув копытом с сторону шкафа, заваленного всякой фигней вроде газетных подшивок и клубков с шерстяными нитками, она добавила:

- Там посмотри. Какой только гадости мне не присылают… Шарлатаны! – негодующе закончила журналистка и, чуть принюхавшись, приоткрыла окно еще сильнее.

Любопытно, её напрягает запах перегара или дерьмо на моём берце?

Фу, блин, офицер Российской армии, называется! Валяюсь на пыльном ковре в перемазанных в говне ботинках... Позорище…

Кое-как удержав равновесие и не бухнувшись обратно на пол, я под откровенно веселым взглядом Бэйри прошел поближе к шкафу.

Блин, сколько же тут всякой херни…

Несмотря на относительно небольшой размер шкафа, на поиски “спасительного нектара” у меня ушло около минуты. Но тем не менее мне всё же удалось заполучить в свои трясущиеся руки трехлитровую банку, наполненную до боли знакомой зеленоватой жидкостью.

- Осторожнее, а то уже не помню, с каких времен она там валялась… – попыталась желтая кобылка предупредить меня, но было уже поздно.

Быстро сорвав с банки тряпку, что заменяла ей крышку, я с жадностью присосался к сосуду. Но не удалось мне сделать и нескольких глотков, как рассол попёр обратно…

- Эй! Если он грязный, это еще не значит… Фу! Лукин, ты омерзителен! – заявила Бэйри, глядя, как я позорю офицерскую честь прямо на пыльный ковер.

Вот дерьмо! Ну надо же так! Совсем уже опустился – блюю в чужом рабочем кабинете прямо на глазах у говорящей лошадки… Совсем как папаша, блин...

Грёбаные сгнившие огурцы!

- Извини, я…Ик! Сам уберу… – пробормотал я, вытирая губы рукавом.

Должно быть, у меня был очень жалкий вид, раз журналистка быстро замахала копытами в воздухе и поспешно проговорила:

- Нет, нет, нет! Я лучше сама, ты сходи умойся, а то… Приведи себя в порядок, а то вдруг кто зайдет!? У меня сегодня встреча с капитаном… – многозначительно закончила кобылка. Осмотрев меня, она медленно поднялась с кресла и двинулась к входной двери.

Краснея, как варёный рак, я с чувством глубоко стыда за собственный внешний вид произнес:

- Это… А где у вас тут сортир?

Бэйри на секунду задержалась возле двери и молча махнула мне копытом – мол, за мной иди.

Всё еще проклиная себя, я стыдливо поплелся за ней, стараясь удержать равновесие и не бухнуться на собственные выделения желудка.

Бредя вслед за журналисткой по коридору, я тщетно пытался понять, каким боком мне удалось очутиться у неё в кабинете? Даже представить себе не могу, сколько же мне надо было выпить, чтобы догадаться заночевать в редакции… Блин, да как я здесь вообще оказался!? В окно, что ли, залез!?

Задним мозгом я с удивлением обнаружил, что начал жалеть, что со мной не было Сивиры. Уж кто-кто, а младлей точно бы не дала мне напиться! Черт, в такие моменты мне начинает казаться что она была права, когда называла меня альтернативно одаренным алкоголиком…

- Смотри, аккуратней там… Мне всё еще интересно узнать, за каким овсом ты ночью пришел в мой кабинет! – произнесла журналистка мне в спину.

- Ладно... – проворчал я и скрылся за дверью, пошатываясь .

Моему мутному взору предстал обычный общественный сортир, только чистый и без запаха бомжатины. Белый кафель, зеркала на стенах, кабинки, раковины...

Лилипуты недоделанные! Всё мелкое такое… Ну и как мне тут умываться то!? Черт, надо будет Селестии пожаловаться, что у них людей притесняют! Но это потом…

Я склонился над ближайшей раковиной, принявшись плескать холодную воду себе на лицо.

Откровенно говоря, мне было немного боязно смотреть на собственную рожу, но когда я всё же не удержался и решился посмотреть в зеркало, то не смог удержать выразительного потока матюков.

Лицо, и без того не шибко симпатичное, сейчас больше напоминало арбуз, которым играла в футбол пара обдолбанных кенгуру. Уж не знаю, сколько я вчера выжрал – но то, что мне удалось знатно напиться, это факт! А если судить по бледно-зеленой морде – то такое ощущение, будто бы я в себя целое ведро водки вогнал, причем залпом и без закуски!...

Лейтенант Российской армии… Чмо какое-то, а не лейтенант!

- Позорище… – буркнул я и, умывшись как следует, двинулся в кабинку делать свои грязные и вонючие дела.

Поматерившись на лилипутские размеры сантехники, я всё же сумел опорожниться и даже смыть за собой не забыл.

Еще немного попялившись в своё похмельное отражение в зеркале и вымыв руки куском долбанного яблочного мыла, я вдруг обнаружил, что хочу жрать…