Змееносец. Истинная кровь (СИ)

Его Величество поморщился. Если бы не крайняя нужда, он бы и сейчас выгнал Петрунеля. Сделав глубокий вздох, Мишель решился:

— Предлагаю сделку. Вы отправляете меня вслед за Мари. А я добуду то, о чем вы мне давеча говорили. Кстати, о чем вы там рассказывали?

— А ведь прислушайся вы ко мне раньше, Ваше Величество, я бы счел, что вы это делаете во благо своего королевства и своих подданных. Все-таки вы слишком молоды и слишком чувствительны для трона, — Петрунель улыбнулся и прервал свои разглагольствования. Лицо его сделалось серьезным, даже торжественным. — Санграль. Священный камень, хранимый духом Великого Белинуса на вершине Горы Спасения, где стоит Монсальваж.

— И как же я смогу найти его посреди вершины?

— Если я не ошибся, переводя древние тексты великого кельта, а Петрунель редко ошибается, то Санграль сам вам явит себя, как не может явить простому смертному, даже если простой смертный — сам Великий магистр. Предание гласит, что в три самых длинных ночи третьего года новой эры Санграль засияет для богоподобного рыцаря истинной крови, прошедшего сквозь толщу веков. Если в это время рыцарь не явится, то Санграль погаснет навсегда. Если же рыцарь придет, то он получит великую силу священного камня и освободит дух Белинуса, став новым хранителем во веки веков. Этот камень нужен мне, но достаться он может только вам. Вы разделите со мной силу Санграля. И будете совершенно свободны от всякой магической ерунды, в которую вы мало верите, и которая решительно вам не нужна.

— Хлопот меньше, коль он явит себя сам, — пробубнил Мишель.

Его Величество отвернулся от Петрунеля. Цепь странных событий привела к тому, что он все же исполнит желание мэтра. Если бы Барбара много не болтала. Если бы он сам не встретил в саду маркизу де Конфьян. Если бы Мари не сбежала.

— Хорошо. Будет вам ваш Санграль.

— Ваш Санграль, дорогой мой братец, — весело уточнил Петрунель. — Ваш. Мне же нужно не так много. Едва ли вы могли забыть, я постоянен в своих устремлениях — одно желание. Всего одно. И он ваш навеки.

Его Величество устало кивнул Петрунелю:

— Одно так одно.

— Вот и славно, что мы договорились. Кстати, королевской честью клясться я вас заставлять не буду. Вы жульничаете. Поклянитесь жизнью королевы. И тогда я отправлю вас к ней.

Мишель усмехнулся.

— Клянусь, — легко бросил он Петрунельу и мысленно добавил: «Жизнью королевы Элен Кендорф».

Петрунель протянул Мишелю руку и заявил:

— Что ж, Ваше Величество, традиционное «горе вам, коли нарушите клятву» я восклицать не буду. Теперь последнее. Я отправляю вас в двадцать второе декабря 2015 года, первый день зимнего солнцестояния, когда Великий Белинус стал хранителем Санграля. У вас будет ровно три ночи на поиски. Не очень много, но и не очень мало, если я не ошибаюсь, и рыцарь из предания — действительно вы.

— Мари там?

— Да куда ж ей деться? Сидит себе в своей квартире в Париже. Ревет. В холодильнике мышь повесилась. Куда? К ней или сразу в Монсальваж?

— К королеве, — отрезал Мишель.

Петрунель хохотнул.

— Отчего-то я даже не сомневался. У вас три ночи, Ваше Величество. Либо вы вернетесь и с камнем, и с королевой Мари, либо вы возвращаетесь один и без камня.

Маг поднял руку и щелкнул пальцами.

VII

22 декабря 1186 года, Трезмонский замок

Вытирая глаза кончиком рукава любимого синего котта, надетого по случаю празднества (гости еще не разъехались, стало быть, и наряд отправлять в сундук рано), Барбара направлялась на свою кухню — единственное пристанище, где она чувствовала себя по-настоящему счастливой. И где только пересоленный суп казался трагедией старой кухарке.

Но, видимо, день в самом деле не задался. Стоило ей переступить порог кухни, как она обнаружила в ней… брата Паулюса.

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнула Барбара и перекрестилась.

— Барбара! — живо отозвался Паулюс, вскочив со скамьи, подскочил к ней и крепко обнял кухарку. Он уже успел изрядно приложиться к медовому напитку, который обнаружил в кувшине, и теперь был несказанно рад встретить живую душу в словно вымершем замке. — Что-то у нас так тихо сегодня. Ну, рассказывай, что здесь произошло, пока меня не было, — он весело подмигнул старухе.

— Святые угодники, брат Паулюс, что на тебе за срамные одежды? — в ужасе шарахнулась она от него.

— Аааа… это, — протянул Поль глянув на себя. — Ну, как бы тебе объяснить… Да не обращай внимания, — он махнул рукой и снова потянулся к кувшину.

— Эй, эй, эй! — запричитала Барбара. — Ты чего это делаешь? Совсем одичал? Даже трогать не вздумай, это на королевский стол.

Она выхватила кувшин у него из рук, отставила в сторону и наполнила его чашу из бочонка.

— Держи вот… Остатки шабли со вчерашнего пира. Ты лучше скажи, странник, куда пропал, когда был так нужен? Король Мишель чуть с ума не сошел, разыскивая, кто бы провел венчание!

— Что это ты злая сегодня такая? Обидел кто?

Он с удовольствием сделал большой глоток вина. Какое замечательно вино! Не то что всякая дрянь в образцовом Париже 2015 года.

— Жаль, что я все же пропустил свадьбу. Эх, как бы я погулял, — Паулюс задумчиво почесал затылок. — А я… немного путешествовал. В далеких странах. Там вот так одеваются. Потом переоденусь.

Барбара еще раз окинула взглядом непотребную одежду брата Паулюса — рваные джинсы и обтягивающий его мощный торс реглан яркого синего цвета с желтыми улыбающимся черепом на груди.

— Не иначе бесы в тех странах живут, — заявила она, плюнула и перекрестилась. — Хотя и в нашего короля они, похоже, вселились. Женился-то на полоумной! Так она хоть тихая. Подумаешь, временами говорит странно, вроде как не по-нашему. Но ведь король-то подле нее на людей кидаться стал! А сегодня так и вовсе — я ему письмо от Ее Светлости принесла, а он меня прогнал. И едва не пригрозил и вовсе из замка выгнать! Ох, наварю я ему овса на завтрак, будет знать! Королева говорит — полезно! Совсем горе королевству!

Паулюс громко расхохотался.

— Нет, Барбара, бесы там не живут. Хотя овес едят. Не знаю, полезно ли, но вкусно, — неожиданно затих и вздохнул, вспомнив про Лиз. И так грустно ему стало. За каким дьяволом он искал этот проклятый виноградник! — А с чего это ты вдруг курьером стала?

Барбара с ужасом взглянула на Паулюса. Тот тряхнул головой и поправился:

— Ну, посыльным. Письма королю носишь…

Барбара выдохнула, взяла из рук брата Паулюса чашу и сделала несколько жадных глотков.

— Да, видать, больше некому! Пажей распугали всех. Герольды чуть ли не под тронами прячутся. Ходят все на цыпочках. Королева, чуть что, так в слезы. Наследника они ждут!

Глаза бывшего святого брата округлились.

— Наследника, говоришь? — усмехнулся он. — Какая нудятина!

— Бог с тобой, святой брат, что ты такое говоришь? — в ужасе воскликнула старая Барбара. — Совсем умом повредился? Одежды срамные, речи нездешние!

Она бросилась к кувшину с медом, который только-только отняла у него. Налила в чашу и подала Паулюсу.

— Вот, лечись. А то придет месье Андреас, а у него лечение похуже будет. Королева сказала, что и на «поушешный выстрел» его к себе не подпустит, когда придет пора разродиться. Брат Паулюс, а ты знаешь, что такое поушешный выстрел?

— Нет, Барбара, не знаю, — задумчиво сказал Поль. «Может, и впрямь королева не в себе…», — подумал он и вслух продолжил: — Я пока еще немного знаю. За мед спасибо, вкусный он у тебя! Лакомство божественное, Ignosce mihi, Domine! Так ты говоришь, нашелся тот, кто венчание провел. И что же? Его в моей комнате поселили?

— Брату Ницетасу комната твоя не понравилась. Говорил, что слишком тесная да темная. Так что никто там не жил. И вещи так там и лежат — как раз пойдешь, облачишься в одежду, сообразную сану. Единственное, брат Ницетас на венчание короля и королевы одолжил твою праздничную сутану, дескать, она наряднее, чем та, что он привез из обители. И, сдается мне, так и не вернул.