Два сердца (CИ)

Чайкова Ксения Владимировна

Два сердца (сорок лет спустя или полгода после)

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  А что, ты думала, что в сказку попала? Нет, моя дорогая, это ты в жизнь вляпалась.

  Кто б знал, как я ненавижу зиму... С утра на дворе стояла плюсовая температура и я, ничтоже сумняшеся, обула лаковые осенние сапожки на высоких шпильках. А к вечеру подморозило, и из института я уже не шла, а катилась, а временами и падала, на все лады костеря небесную канцелярию, мороз, гололед и дворников, ничего не желающих делать с катком под ногами. Ругалась, надо сказать, не я одна. Воздух над городом прямо-таки звенел от возмущенной брани, проклятий и стонов людей, слишком близко познакомившихся с жестким асфальтом, вернее, покрывающей его ледяной коркой.

  Движение почти остановилось. Желающие с ветерком прокатиться по превратившейся в зеркало дороге либо благоразумно оставляли эту затею и топали к метро, либо через пару сотен метров выкапывали свои машины из сугробов или с трудом откатывали их друг от друга - если аварийная ситуация не ограничивалось простым столкновением со слежавшимся снегом, и в ней оказывались задействованы другие участники движения. Так что вскоре без дела не сидели уже не только дворники, но и сотрудники ДПС.

  Ноги скользили и разъезжались. Я, семеня по едва припорошенному снежком льду медленно и меленько, как балерина, исполняющая свое лучшее па-де-де, с тихой тоской вспоминала зимние ботинки на толстой 'тракторной' подошве и низком устойчивом каблуке, скромненько стоящие в углу прихожей. Как бы они сейчас пригодились!

  Пока дошла от метро до дома, грохнулась два раза. В трех шагах от двери подъезда, уже нацелившись ключами в домофон, вдруг ни с того ни с сего вспомнила, что есть в доме совершенно нечего, даже овсянки, пшенки и риса, которыми я пропиталась в тяжелую (точнее, безденежную) годину, не осталось. Ругать кроме себя было абсолютно некого, пришлось с кротким вздохом развернуться и двинуться в гастроном. Брякнувшись в третий раз, я запоздало сообразила, что надо было подняться в квартиру и переобуться в зимние ботинки. Задним умом все крепки, это еще называется лестничное остроумие. Ох, и почему асфальт такой твердый...

  Какой-то еще довольно молодой и интересный мужчина галантно бросился мне на помощь, но я, стараясь не морщиться и не потирать так уж откровенно пострадавшие части тела, кое-как встала сама, вонзая в лед каблуки на манер альпинистских крючьев. Добрый самаритянин решил не губить зря свой джентльменский порыв и подобрать с земли если не меня, то хотя бы пакет, при падении вылетевший из моих рук. Из него выбился край белого медицинского халата, который я носила в институте на практических занятиях. Мужчина, аккуратно подняв мою торбу, решил, что это хороший повод завести разговор, и весело сказал:

  - О, а вы, я вижу, врач! Хотел бы я, чтобы меня лечила такая очаровательная девушка! А кто вы по специальности?

  Я собиралась ответить: 'Я еще не волшебник, я только учусь', но, будучи не в настроении вести милую беседу и продолжать знакомство, неприязненно соврала:

  - Патологоанатом в морге ? 8! Ну что, все еще желаете встретиться со мной на моем рабочем месте?

  Мужчина скис. Я с учтивым 'Спасибо!' забрала свой пакет, упихала в него провокационный край халата и решительно двинулась к магазину, с трудом удерживаясь от искушения напутствовать галантного кавалера: 'Приезжайте помирать в нашу покойницкую! Вскроем в лучшем виде!' Злая я становлюсь, невежливая... Правда, ушибленный копчик мало располагает к проявлению хорошего воспитания.

  На ступеньках магазина, привязанная поводком к перилам, сидела маленькая кудлатая собачонка в синей попонке и чем-то странном, смешном, отдаленно напоминающем ботинки. По сердцу тупыми когтями сильно дернула давняя, уже знакомая и привычная боль. Где сейчас мой щеночек? Что с ним? Или Ариан, или Эло должны были взять себе Шэра, я просила обоих. Но кто даст гарантию, что он здоров и счастлив?! Ведь к эльфу мой щенок был равнодушен, к светловолосому рыцарю относился неплохо, но лишь постольку-поскольку, главенствующее место в его мирке занимала я. А я предала и бросила его...

  В гастрономе народу хватало, казалось, весь город сбежался в этот скромный магазинчик, мечтая о куске колбасы и пачке масла. Я взяла пластмассовую корзину и начала аккуратно проталкиваться к стеллажам, то и дело изгибаясь и выворачиваясь на манер букв арабского алфавита, дабы свести на нет возможность взаимодействия с чересчур настырными и нахальными покупателями, с прилежанием, достойным лучшего применения, пытающимися отдавить мне ноги или заехать в бок локтем. Люди иногда удивленно, иногда заинтересованно косились мне вслед. На память о вояже полугодовой давности по Вириалану у меня остались двухцветные волосы и несвойственная современным людям легкость и стремительность движений. Конечно, до эльфов мне далеко, но и того, что есть, вполне хватало, чтобы на меня с любопытством оглядывались прохожие, пытаясь понять, каким видом спорта я профессионально занимаюсь. Ну, имея некоторое время в педагогах эльфийского принца просто стыдно ничего не почерпнуть из его уроков...

  Во все кассы стояли длиннющие очереди. Я пристроилась в хвост одной из них и, рассеянно покачиваясь с пятки на носок, принялась бездумно глазеть по сторонам, стараясь не соблазняться лежащими на стеллажах шоколадками и печеньями. Передо мной стояла невысокая девушка с пушистым белоснежным шарфиком, наброшенным на голову вместо шапки. Цвет шарфа напомнил мне волосы Эло, я болезненно скривила губы и поспешно отвернулась, стараясь подавить глухой стон тоски и безнадежности. Иногда мне кажется, что я очень сильно ошиблась, сбежав из Вириалана в свой мир. Правда, хорошего я там видела не так уж много, а сам Вириалан получил от меня добра еще меньше, но там остались три самых дорогих создания - Шэр, Тэрриэт и Эло...

  - Дома спать надо, а раз пришла в магазин - шевелись! - грозно зашипели сзади, и что-то неприятно твердое и острое ощутимо толкнуло меня в спину. Я рефлекторно отшатнулась, стремительно разворачиваясь и машинально вскидывая руку туда, где над плечом всегда торчала рукоять моего Кровного клинка. Потом невольно поморщилась и вздохнула. Как хорошо, что сейчас у меня нет меча, а то ведь так и выхватила бы его, и замахнулась бы, а то и приложила им недовольного мужика, стоящего за мной и злобно шипящего от негодования, вызванного моим рассеянным и задумчивым поведением.

  - Девушка, так вы будете расплачиваться? - тихо поинтересовалась кассирша, поняв, что с одного интересного объекта - собственных мыслей - я перенесла все свое внимание на другой - возмущенного мужика, - а она опять остается не у дел. Я встряхнулась и начала поспешно выкладывать покупки на ленту транспортера.

  Собачонки у входа в магазин уже не было. Ну конечно, ее хозяин сделал все покупки, отвязал свою любимицу от перил и увел ее домой, греться и ужинать...

  С пакетом, в котором теперь лежал не только халат, но и продукты, я удвоила осторожность и двинулась к дому так медленно, плавно и аккуратно, словно ступала босиком по битому стеклу и ржавым гвоздям. За что и была вознаграждена, ни разу не упав и даже не поскользнувшись. Вернее, без приключений я дошагала только до подворотни с полукруглым арочным потолком. В ней всегда царил полумрак и прохлада, а иногда и собирались асоциальные личности. В лучшем случае они звенели пивными бутылками и дымили вонючими сигаретами, в худшем - приставали к прохожим. Лично ко мне там цеплялись два раза, причем в первый я попросту сбежала, пользуясь преимуществом трезвого состояния и сопутствующей ему резвости, а во второй - меня спас проходивший мимо и заинтересовавшийся приглушенным матом милиционер. Тогда, помнится, я горячо и искренне возблагодарила небеса за мужское любопытство и умение вмешиваться в самые сомнительные ситуации.