Дурная Слава

Открыть крышку оказалось довольно легко. После того как Ерепов отключил монитор, она удерживалась механическими защелками. Когда Бен приподнял крышку, против ожидания жидкость не хлынула на пол. Она успела застыть словно студень.

Бен сунул руку в ледяное суфле и продавил до Кривоногова. Разжать кулак удалось лишь с помощью обоих рук. Он вытягивал телефон, когда Петька судорожно дернулся и схватил его. От неожиданности Бен заорал. Он вынул руку из липкого раствора вместе с визжащим Петькой под грохот бегемотских шагов Ерепова, вбегающего в пристрой. Так как Петька и не думал отцепляться, он поволок его за собой, благо урод оказался легче пальто на вешалке. Неимоверный факт, чтобы такое бестелесное чудо могло так издеваться над людьми. Вера юркнула за подвальную решетку, Бен зашвырнул туда же Петро. Ерепов был уже в комнате, сообразил, что произошло и самое плохое, что он не растерялся. Подтвердилось первоначальное впечатление, что он готов ко всему, и ничто не может застать его врасплох.

Ерепов сделал шаг и прыгнул. Бена чуть не сдуло образовавшимся при этом ветром.

Он выдернул ключ из замка, и захлопнул дверь. От обрушившегося на нее тела, она почти сразу перестала существовать, но решетка выстояла. Пока Ерепов поднимался, Бен успел замкнуть решетку с внутренней стороны.

Слыша самые страшные звуки в своей жизни, под сопровождение которых Ерепов пытался порвать решетку, Бен нашел в углу подвала скулящего голого и мокрого Петьку и, наконец, отнял у него сотовый. Жидкость в медбоксе оказалась не совсем жидкостью, и телефон функционировал. Первым Бен позвонил Вагнецову. Лишенный чувств голос доложил, что абонент вне досягаемости.

Потом он звонил в милицию с тем же успехом. Радиотень накрыла весь мир. Он в очередной раз проклял Ареал. Полный отчаяния, он смотрел на клавиши, не имея возможности заставить себя прикоснуться к ним. Нельзя сказать, что ему некуда было больше позвонить. Имелся один номерок, который наверняка бы откликнулся.

Во дворе «Кайсара» стояла десятиметровая параболическая антенна, нацеленная на стационарный спутник. «Косари» всегда с уважением относились к бесперебойной связи. При их работе это было важно: вовремя узнавать о беглецах.

— Так не может быть, чтобы нам никто не мог помочь! — чуть не плача сказала Вера.

— У меня имеются знакомые, которые приедут сразу, как только услышат мой голос, — успокоил Бен.

— Так звони! — потребовала она.

И он позвонил.

Когда решетку оставили в покое, в тишине раздался сварливый голос Кривоногова:

— На кого ты меня променяла, Вера? Ты б у меня как сыр в масле каталась всю жизнь.

Я ведь тебя любил. Кому ты теперь нужна? Я чистых люблю.

И он продолжил расписывать, как бы они жили душу в душу, не особенно распространяясь, что их совместная жизнь проходила бы порознь, причем она бы жила под землей на цепи. Бен велел ему заткнуться. Может так статься, что он живет последние часы, и ему не хотелось, чтобы их испортила какая-то падаль.

Он привлек к себе девушку и, сминая платье, подарил ей торопливый жадный поцелуй.

Она была вся в его власти, от этого он совсем потерял голову. Скинув рубаху на пол, он трепетно уложил девушку. Через секунду он целовал ее везде, от непрерывного наслаждения она задыхалась. На некоторое время Бен перестал что-либо ощущать. Наконец священный трепет сотряс все его тело, и он бессильно отвалился от чарующих женских прелестей.

Некоторое время они приходили в себя. Петька, поскуливая в углу "Какие вы ж все-таки свиньи", непрерывно мастурбировал. Бен бросил в него земляным комом как в надоедливую мышь и попал. Вера лежала на его груди, неумело гладя его мягкой ладонью сверху вниз: от шеи до паха.

— Мы всегда будем вместе? — спросила она.

— Вы что там делаете? — крикнул Ерепов, прекративший тщетные попытки выломать решетку. — Отдайте нашего пацана и можете катиться на все четыре стороны!

Услышав эти слова, Петька пополз к ним с твердым намерением целовать ноги, лишь бы его не выдавали.

— Я б вам его выдал, только где гарантии, что вы нас не тронете? — ответил Бен, отпихивая страдальца.

— Сделаем так. Я выйду, а вы выпустите пацана и опять закроетесь.

— Я не уверен, что вы не выстрелите в меня, когда я буду ковыряться с замком.

Ерепов ругнулся, но был отвлечен новым звонком.

— Я считаю, что Петьку нельзя отдавать им на растерзание, — важно сказала Вера.

У Бена не было слов. Поговорив, Ерепов ушел. Наверху раздался гул, словно катили нечто тяжелое. Бен решил, что похитители подогнали что-то для штурма, и решил, что должен присутствовать.

Поднявшись по лестнице, он увидел выгнутую решетку, словно в нее пытался пятиться слон. Замок сверкал глубокими царапинами, в стене рядом с лестницей зияли пулевые отверстия. Оказывается, Бен был так занят, что не слышал выстрелов.

Он глянул на фирму изготовитель столь качественных замков, но грустно одернул себя. Скорее всего, это ему уже не пригодится.

На лице стоящей рядом Веры возникло чувство сострадания. Под рокот блестящих колесиков Ерепов и Полина вкатили в пристрой инвалидное кресло с очень худым, изломанным в суставах телом. Парализованный был облачен в белые хлопчатобумажные кальсоны и майку с длинными рукавами. На ногах бесформенные бумажные бахилы, руки в перчатках. Открыто только бледное с синевой лицо с несколькими уцелевшими влажными прядями волос на лысом черепе.

Бена поразили очки. Он был готов дать голову на отсечение, что они не стеклянные и даже не прозрачные, а сделаны из пары металлических дисков толщиной не менее сантиметра.

— Кто это? — невольно вырвалось у него.

— Меня зовут Шпольарич Желько, — невнятно пробормотал больной, не меняя положения, лишь во рту открылась щель, куда он торопливо и с трудом выплевывал слова. — Отдайте нам мальчика. Это жизненно важно для нас. Я вас прошу.

— Еще чего, — злорадно сказал Бен. — В ваших преступлениях участвовать не намерен.

— Мы не преступники, — слабо возразил шеф. — Хотите денег? Только скорее, у нас совсем нет времени.

— А куда вы так торопитесь? У вас в фирме пропало 28 человек. Вы им тоже предлагали деньги? И где они сейчас?

— Они умерли.

Бен и Вера синхронно вздрогнули.

— И вы так запросто сообщаете, что убили их. Вы звери!

— Мы не убивали их. Как вам объяснить, чтобы вы нас поняли?

— Вы объясните, как есть.

— Вы не поймете. Это долго. Отдайте нам мальчика, и мы уйдем. Никто не пострадает.

Желько говорил вполне искренне.

— Может, они не врут, — засомневалась Вера.

— Может быть. Как это проверить? А отчего умерли эти люди?

— От болезни, которая сейчас пожирает меня. В самом начале нас было 31. Теперь осталось трое — те, кого вы видите перед собой. Скоро уйду и я. Если вы нам не поможете, мы умрем все. Сначала это начинается с глаз. То, что вы видите на мне, это не очки, а защитный экран. Если бы не они, глаза мои растворились бы от боли.

Я вижу то, что не видит ни один человек. Зрение мое настолько обострено, что сейчас я вижу вас даже сквозь металл. Отдайте нам мальчика, умоляю! Я устал жить в чужом мире. Я слишком долго ждал этого момента, я выдохся, я хочу домой. Если бы я мог, я бы встал на колени, но тело мое мне не подчиняется. Оно сейчас испытывает колоссальные перегрузки. Я живу на сильнодействующих анаболиках, если бы не они, темпоральные потоки растащили бы меня, растерли по осям.

— Какие потоки? — не понял Бен.

Мир был прекрасен. В нем царили две основополагающих вещи: доброта и секс. Они не знали, что есть взаимопричиняемое зло, и не думали, что где-то бывает иначе.

Они были сильны и неутомимы как в работе так в любви. Возможно, они жили на Земле, только на другой. Не было разделения на страны и языки. Не было бедных.

Не было больных. Не было злых. Доброта и любовь. Они построили развитое богатое общество. У всех было все. Каждый имел свой дом, автомобиль, разнообразную еду.