Сны инкуба

— Её убила Бёлль Морт.

— Откуда у меня такое чувство, что я должна извиниться за вопрос?

Он улыбнулся едва-едва заметно.

— Потому что ты не бесчувственна.

Этот ответ дал мне понять, что смерть Лигейи значит для него куда больше, чем любая другая жестокая смерть. Она что-то для него значила, и это совершенно не моё дело.

— Клиенты волнуются, — сказал нам Грэхем.

Он стоял чуть впереди с моей сумкой в руках. Как хороший телохранитель, он предоставил нам уединение.

Я глянула вперёд и увидела, что один из адвокатов нам машет. Действительно, волнуются.

— Даже если бы я захотела, вряд ли они стали бы ждать, пока мы вернёмся в машину утолить ardeur.

На этот раз он улыбнулся по-настоящему, и мрачность из его глаз исчезла.

— Боюсь, что ты права.

— Тогда соберёмся, сделаем, что должны, а потом, ребята, вы меня отвезёте обратно в клуб.

— Где ждёт твой pomme de sang, — сказал Реквием.

— Да.

Интересно, успею ли я обратно, чтобы посмотреть хоть один танец Натэниела.

Вдруг я увидела его перед зеркалом — он подводил глаза карандашом. Его рука резко остановилась, и он спросил:

— Анита?

Будто не был уверен.

Реквием уже поддерживал меня под обе руки, иначе я бы рухнула на колени.

— Анита, что случилось?

— Я подумала про своего pomme de sang, и увидела его. Он готовится к выступлению. — Голова кружилась, и когда Реквием прислонил меня к себе, я не возразила. — Общение разумов я уже проходила с Ричардом и Жан-Клодом. И никогда оно так не изматывало.

Реквием поднял меня на руки, и я уже в который раз пожалела, что не надела юбку подлиннее. Только подумать, чем я сейчас светила на все кладбище. Но стоять я не могла, земля качалась под ногами.

— Жан-Клод — мастер триумвирата с тобой и Ульфриком, а ты — мастер Натэниела и Дамиана. Это твоя сила приводит в действие ваше партнёрство, а на это тоже энергия уходит.

— Уже каждому известно, что у нас троих произошло?

— Нет. Он сказал только Ашеру и мне — из вампиров. Наверное, ещё и своему pomme de sang, Джейсону. Он от него мало что скрывает.

Я нахмурилась. Мир перестал вертеться.

— А почему тебе?

— Я третий в иерархии после него и Ашера.

Этого я не знала, хотя из всех вампиров я вряд ли выбрала бы для этой работы другого.

— Кажется, я могу идти.

Он поглядел на меня с сомнением.

— Дай я попробую, — сказала я.

Он опустил меня на землю, но поддерживал рукой, будто боялся, что я упаду. Его можно понять, но все равно меня это раздражало. Упасть я не упала — уже хорошо. И вообще я чувствовала себя на удивление хорошо. Реквиема я взяла под руку, будто он эскортирует меня на последних шагах пути. Только он и я, может, ещё Грэхем, знали, насколько у меня подгибаются ноги.

Эдвин Алонсо Герман дарил благодарной публике рассказ о том, как выдурил у кого-то подпись на небольшое состояние. В наше время это сочли бы мошенничеством, но в конце девятнадцатого и даже в начале двадцатого века такое было в порядке вещей. Многие из писанных законов о деньгах и как их можно легально приобретать уходят корнями в дни старых разбойников-баронов, когда почти все считалось честной игрой. Почти все способы, которыми заработали свои состояния первые миллионеры, в наши дни считались бы криминальными. Но Герман сумел рассмешить свою аудиторию. Он раскраснелся от внимания группы адвокатов и наследников. Все радовались, потому что выиграли, а рассказчик этой истории помог им победить. Если бы мне кто сэкономил несколько миллионов долларов, он бы у меня тоже вызвал симпатию.

Он закончил под дружный смех сияющих лиц.

— Я готова завершить контракт, джентльмены. И леди, — добавила я.

Кто-то из них счёл своим долгом пожать мне руку.

— Блестящая работа, миз Блейк, блестящая.

— Потрясающе. Нет, действительно потрясающе.

— Честно говоря, я бы не поверил, если бы своими глазами не видел.

Очевидно, я была включена в число объектов добрых чувств. Обычно людям бывает не по себе, когда надо класть зомби обратно, особенно если он выглядит вполне живым.

Поток комплиментов прекратил Реквием:

— У миз Блейк была трудная ночь, джентльмены. Если вы позволите ей закончить работу, она сможет отдохнуть.

— О, прошу прощения… мы не знали… спасибо… стоит каждого потраченного пенни…

И они побрели прочь.

Эдвин Алонсо Герман посмотрел на меня, и не так чтобы дружелюбно.

— Насколько я понимаю, я мёртв, и только ваша магия вернула меня к жизни.

Я пожала плечами и попросила Грэхема достать мачете и соль из сумки.

— Мне также было сказано, что вампиры теперь имеют права и считаются гражданами. Разве я не просто вампир некоего вида? Если я буду объявлен живым, то окажусь очень, очень богатым человеком. И буду весьма рад разделить это богатство с вами, мисс Блейк.

Цепляясь за руку Реквиема, я посмотрела на этого зомби, такого в себе уверенного.

— Знаете, мистер Герман, вы один из немногих старых, которых мне случалось поднимать, кто сразу понял ситуацию и оценил возможности. Очевидно, вы были в своё время весьма выдающейся личностью.

— Спасибо за комплимент, и позвольте мне его вернуть. Ваш дар наверняка уникален, и вдвоём мы могли бы превратить его в империю.

Я улыбнулась:

— У меня есть бизнес-менеджер, но спасибо, тем не менее.

Отпустив руку Реквиема, я обнаружила, что могу стоять, не падая. Тоже хорошо. Мне было несколько проще уже стоять на могиле рядом с зомби — да-да, как бы он ни выглядел, он был всего лишь зомби. Я взяла у Грэхема из рук баночку с солью.

— Мисс Блейк, если я — обыкновенный ходячий мертвец, то разве справедливо отказывать мне в правах, предоставленных вот этому вампиру?

— Вы не вампир, — ответила я.

— И сколь же велика разница между тем, кто я, и тем, кто он?

Я сделала одну вещь, которой пыталась меня научить Марианна, и которую только излишнее упрямство мешало мне попробовать. Не зная, хватит ли у меня силы обойти круг, я нарисовала его в уме, как сверкающую полосу вокруг огромного каменного ангела, вокруг всех нас. Он закрылся, дохнув силой, от которой волосы на шее зашевелились, как если бы я обошла его со сталью и кровью. Отлично, просто отлично.

— Хотите узнать разницу? Попытайтесь отойти от могилы.

Он нахмурился:

— Не понимаю вас.

— Просто отойдите к дороге, где вы отвечали на вопросы.

— Не понимаю, что это покажет.

— Покажет разницу между тем, кто вы, и кто он.

Герман посмотрел на меня, хмурясь, потом встал и зашагал к дороге, прочь от могилы. На полпути он замялся, пошёл медленнее, остановился.

— Кажется, я не в состоянии двинуться вперёд. Не знаю, почему. Просто не могу шагнуть. — Он повернулся ко мне: — В чем дело? Почему я не могу подойти туда, где только что стоял?

— Реквием, выйди из круга.

Он посмотрел на меня, потом зашагал мимо зомби. На миг он остановился, и я испугалась, что слишком хороший круг поставила — но он ведь должен лишь удерживать внутри зомби и снаружи — прочих созданий. На вампира он не должен действовать. Реквием протолкнулся насквозь, круг вспыхнул. Он опознал в Реквиеме нежить, но не ту, что привязана к этой могиле. А я поняла, что чуть-чуть подкрутить — и я могу поставить такой же круг, чтобы привязать вампира к его могиле, гробу или комнате. Не насовсем, но на время. Это я запомнила. Такая мера была бы отчаянной, но мне приходилось попадать в отчаянные ситуации.

Герман толкнулся в круг, точнее, попытался преодолеть собственное нежелание его пересекать. Реквием беспрепятственно вошёл обратно и снова вышел, потом снова вошёл.

— Хватит, — сказала я. — Кажется, все ясно.

— Почему я не могу там пройти, а он может?

— Потому что это ваша могила, мистер Герман. Ваше тело знает эту землю, а она знает вас. И она держит вас, когда я ей велю. А теперь — вернитесь и встаньте на своей могиле, как хороший послушный зомби.