Найди меня в темноте (СИ)

Сепсис. Ее сознание обжигает всплывающее откуда-то из глубин памяти слово. Она сразу же отдергивает руку.

Потом находит на ощупь воду. Выпивает немного. Правда, одну из костяшек она переворачивает в темноте, и это лишает ее ровно трех глотков. Хочется плакать, но слез нет. Вообще. Она вроде и плачет, а слез нет. Совсем. И она вспоминает тут же, что по всем признакам у нее явное обезвоживание.

Нужна вода. Нужно идти…

Она снова проваливается в сон, чтобы утром выползти из этой норы. Пробует встать на ноги. На этот раз получается лучше. С удивлением обнаруживает на своей руке гипс.

У меня сломана рука? Вроде бы, не болит. Или головная боль, что не утихает ни на минуту, просто затмевает эту боль?

Потом снова неуверенно шагает, борясь изо всех сил с головокружением. Старается держаться подальше от стволов деревьев и кустарников.

Натолкнется – упадет. А упадет, рискует не встать…

Надо идти. Куда ей идти?

Она замирает на месте на какое-то мгновение, и это спасает ей жизнь. Потому что видит впереди вдалеке на неясные тени, медленно бредущие между зелени веток.

Это они… И от них надо уйти…

Она снова возвращается в нору и лежит там, пока мимо проходят те, кто еще недавно были людьми. Шаркающие шаги по траве. Еле слышное хрипение из десятка глоток. Пару раз в нору просовываются руки. Скрюченные пальцы упрямо пытаются поймать воздух. Потому что до нее не достать… Она смотрит на эти пальцы и чувствует страх. Потому что в памяти вдруг возникают картинки, что могут делать они. Те, кто пытается шарить сейчас в ее маленьком убежище этими руками.

Они – ходячие! – уходят. Она долго лежит, присушиваясь к каждому звуку, потом все-таки засыпает и просыпается только на следующее утро. Выползает из своей норы. При этом случайно ударяется головой о каменный свод. Потому что чувствует влагу на своем затылке, а когда трогает рану пальцами, обнаруживает кровь.

Это она только что разбила голову? Нет, ударилась правым виском. А кровь на затылке…

Сначала она думает, что кровотечение остановится само по себе. Медленно обходит свое убежище, стараясь найти что-нибудь полезное, сама не понимая, что ищет. Сосредоточиться очень мешает головная боль, пульсирующая в висках, затылке и в левой части лба. Находит ярко-красные точки земляники в траве. Ползает по земле, думая о том, как неудобно делать это с гипсом на руке, и собирает ягоды, только сейчас понимая, насколько голодна. И на ее счастье, находит маленькую бутылку из-под воды. Она валяется без крышечки, полупустая. Но на дне она видит остатки воды. У воды какой протухший вкус, но она снова напоминает себе, что ей сейчас не до выбора.

Лучше мучиться животом, чем сдохнуть от обезвоживания.

Долго лежит на траве после скудной трапезы, собираясь с силами, а потом снова бредет к привычной уже норе. И только тогда обнаруживает, что кровь из раны все еще течет. Надо как-то остановить. Перевязать. Никакой ткани нет. Снимает с себя кардиган, потом поло. Затем натягивает кардиган обратно, а поло держит у раны на голове. Так и заползает обратно в свою нору.

Просыпается утром от громкого хрипения. Равнодушно смотрит, как пытаются ухватить пустоту скрюченные пальцы. Не боится, потому что уже знает, что он не достанет. Но понимает, что когда этот ходячий уйдет, ей надо тоже двигаться дальше.

Ей нужно безопасное место. Она наберется сил и пойдет к ним. К ним, другим. Не к ходячим. К ним…

Когда выползает из норы, проверяет, кровит ли рана. Кровь течет, но не так сильно. И это все равно пугает ее. Потеря крови при ее состоянии – верная смерть. Она упадет и больше не встанет. И вдруг приходит в голову то, что вызывает отчаянье.

Почему она одна? Где они? Одной ей не справиться… одной ей не выжить…

Она все идет и идет. Иногда накатывает желание упасть в траву и лежать там, глядя в голубое небо, пока кровь из раны на голове вытечет вся. Потому что сил терпеть боль, уже нет совсем. Боль не пропадает ни на минуту. Только меняет накал – то слегка утихает, то бьет острыми вспышками в голове.

К сумеркам она выходит на ходячего. Некогда подросток. Он склонился над тем, что когда-то было человеком, и жадно доедает эти останки, запуская руки в кровавое месиво. Ужас от увиденного захлестывает, и она на миг теряется. Пытается отступить от него, но запутывается в ногах и падает на землю. Конец… Потому что голова от удара сразу же пошла кругом, и сдавило дыхание в груди. И она знает, что сил убежать от него, нет.

Ходячий медленно поднимается от остатков своего пиршества и идет к ней. У него переломаны обе ноги, поэтому это дает ей маленькое, но преимущество. И она пытается воспользоваться этим шансом, предоставленным сейчас кем-то свыше. Пытается встать, пока он не приблизился к ней. Сначала поднимается на колени, упираясь руками в землю. Тут же цепляется при этом гипсом за корень дерева, который торчит из земли. И никак не может отцепить его. Дергает и дергает руку, отчего в голове взрываются раз за разом фейерверки боли.

Вдох. Выдох. Прогоняя темноту. Потому что упадет в нее, в темноту, и ходячий сожрет ее прямо здесь, в этом лесу. А она хочет жить. Жить!

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Наконец гипс вдруг разваливается на две половины от очередного рывка. Она встает на ноги и едва не падает снова, когда ходячий вдруг хватает ее за свободное от гипса запястье. Его рот перепачкан в крови. В другой руке по-прежнему зажат кусок того, что он ел до того, как она вышла к нему. Она не может не чувствовать позывы тошноты при виде отвратительного зрелища.

Ходячий тянет на себя. Он слабый. Но и она тоже.

Отстань от меня. Отстань!

Из ее горла вырывается только сипение вместо крика. Словно она тоже стала ходячей.

Отстань от меня!

После короткой борьбы ей, наконец, удается вырвать из пальцев ходячего запястье. Но он хватается за ткань ее поло, которое она по-прежнему сжимает, вырывает ее из рук. И падает на землю, не удержавшись на переломанных ногах, после такого рывка.

Она спешит уйти от него, как можно дальше, пользуясь случаем. Но он тоже не желает отпускать ее просто так. Медленно поднимается на ноги и идет следом. Так и идут некоторое время – сначала она, шатаясь от слабости, потом он – на расстоянии всего шагов пятнадцать, не больше. Протягивая к ней окровавленные руки.

Отстань от меня! Просто отстань от меня!

Слез нет. Есть только сипение, которое вместо голоса срывается с ее губ. Ей очень страшно. Она боится, что вот-вот упадет, и тогда он точно схватит ее. Будет рвать ее кожу. Вгрызаться в ее плоть зубами. А потом она превратится в ходячую и будет точно так же бродить по этому лесу. Если, конечно, ее не сожрут совсем…

Без остатка. Словно ее и не было никогда на этом свете. Словно ее никогда не было….

Темнеет. Ее все больше захлестывает отчаянье. Потому что сил идти уже нет. В голове стучит боль, отдаваясь в каждой клеточке тела.

Я хочу жить! Хочу жить! Жить!

А ходячий все идет и идет за ней. Хрипит ей вслед, не давая забыть о себе. Тянет свои руки со скрюченными пальцами…