Найди меня в темноте (СИ)

Боль. Это первое, что становится ее спутником в новой жизни. Сначала боль - полновластная царица. Позднее Бэт научится справляться с ней, и тогда боль становится просто постоянным спутником жизни, которого при желании и возможности можно игнорировать.

Но это не сначала.

Сначала боль владеет Бэт безраздельно. Каждое движение равняется боли. Каждая мысль равняется боли. Боль. Всегда.

Здесь. Небезопасно. Быть нельзя… Они. Могут. Рядом.

Это первое, что приходит в голову, когда она снова пытается открыть глаза. Пытается, потому что это сделать очень тяжело. И больно.

Слишком много света. Такое ощущение, что где-то над ней поставили яркие прожекторы и направляют их свет прямо в лицо. Ослепляя. Мешая видеть хоть что-то. Не позволяя распахнуть веки.

Здесь небезопасно. Они рядом.

Кто именно, она не может объяснить себе. Но знает, что ей необходимо сделать усилие и подняться. Она не может лежать.

Нет движения – нет жизни. Чтобы жить, надо бежать. Постоянно бежать.

Она медленно поднимается, стараясь не стонать, когда чувствует, какой дикой болью простреливает в черепе от каждого движения. Пробует на ощупь определить, где находится, но ничего не выходит. Наверное, это все из-за боли, от которой просто хочется кричать в голос. Мозг никак не может свести воедино картинку по информации, которая идет от пальцев, с тем, что хранит в своих глубинах памяти. И тогда она медленно открывает глаза…

Полумрак. Силуэты сидений. Стекло. Зелень листвы в маленьком оконном проеме. Где они? Куда ушли? Надолго? И…кто она? Что она здесь делает? Что ей делать?

Уйти. Надо уйти. Уйти. Небезопасно.

Стекло холодное на ощупь. Как и ручка автомобиля. Сил, чтобы повернуть ее, почти нет. А когда это все-таки удается, то дверь не открывается. И она чуть не плачет. Из-за боли. От осознания неудачи. Из-за собственной слабости.

Вторая попытка занимает еще больше времени. Потому что теперь надо не только повернуть ручку, но и вытащить кнопку замка. А пальцы не слушаются… совсем не слушаются. Ей хочется снова лечь на сидение автомобиля.

Закрыть глаза и снова провалиться в темноту. В которой не было боли. Но она упрямо пытается открыть дверь. Та наконец после долгих попыток распахивается, и она вываливается на дорогу, больно ударяясь плечом и коленом. И тут же, как последствие этого падения, снова в голове возникает такая боль, что она проваливается в желанную темноту.

В следующий раз она открывает глаза, когда уже солнце опустилось за линию горизонта, и на лес опускаются сумерки. Теперь не так больно фокусировать взгляд.

Лес. Машина. Следы. Кровь. Капает. Уходить. Куда?

Приподняться на локтях. Потом упереться ладонями и оттолкнуть собственное тело, чтобы сесть. Потом зацепиться за дверцу машины. Встать на ноги, дрожащие от слабости. Идти. Шаг. Другой. Идти. Куда? Кто я? Где они? И где те, от которых надо уходить? Уходить…

Голова кажется сейчас такой тяжелой, что она постоянно сбивается с шага. Путается в ногах. Словно ноги вообще не принадлежат ей. Она бы посмотрела вниз, чтобы понять, куда ступать, чтобы не оступаться. Как несколько раз, когда чуть не падает наземь. Но боится даже чуть-чуть шевельнуть головой. Потому что и так каждый шаг отдается взрывом боли внутри в головы. Каждое движение головы - боль.

Она все-таки падает. С размаху, потому что натыкается на дерево, которое неожиданно возникает на ее пути. Или просто она не замечает его. И снова боль захватывает ее сознание. Проникает в каждый кусочек ее тела. И утаскивает в темноту…

Они.

Это первая мысль, которая приходит в голову, когда перед глазами встает иная темнота. Ночная. С неясным бледно-голубым светом луны. Она слышит хрипение, доносящееся откуда-то издалека.

Это они.

Она не может подняться на ноги. Не чувствует почему-то ног. Они стали такими мягкими и совершенно безвольными. Поэтому цепляется в траву и ползет. Потому что времени думать о том, что происходит с ней, нет. Промедлить означает смерть. Она откуда-то знает это наверняка.

Небольшая щель между двумя большими камнями. Темный провал чьей-то норы, в который она протискивается из последних сил, прикусывая себе губу до крови, чтобы сдержать крик.

Кричать нельзя. Это тоже она знает. Кричать никак нельзя. Ни единого звука. Иначе они придут.

Падает в темноту глубокой норы и от удара о землю снова теряет сознание.

А когда открывает глаза, видит его. Он сидит рядом с ней на земле. Она видит, какой нежностью горят его светлые глаза под седыми бровями. Светятся любовью. Он держит ее за руку, ласково водя пальцем по центру ее ладони. «Сорока-ворона…». Как когда-то в детстве. Как каждый раз, когда ей было плохо.

- Мне больно. Мне так больно, папочка…

- Я понимаю… я бы отдал все, чтобы этой боли не было, моя девочка…

- Мне больно… больно… больно… - она повторяет это слово как заклинание. Монотонно. Словно заговаривая эту боль, терзающую тело и особенно голову.

- Вода. Тебе нужна вода… тебе нужна вода, моя девочка.

- Мне больно… больно… папа, мне так больно! Больно!

Вода. Нужна вода.

Именно это звучит в ее голове, когда она приходит в себя. Над ней светится тускло щель, через которую она протиснулась сюда прошлой ночью. В норе омерзительно пахнет тухлятиной. И у нее болят ноги, потому что ей пришлось их согнуть в коленях, чтобы устроиться здесь. А еще пахнет влажностью. Она протягивает руку и тут же упирается ладонью в мокрый камень. На нем небольшие капельки влаги, и она начинает распухшим языком лизать эту влагу со своей кожи. Потом водит и водит руками по камню, собирая ее остатки. И снова сосет кожу. На зубах скрипит песок. Пару раз в рот попадают какие-то соринки. Но ей все равно.

Ей нужна влага. Потому что так больно растрескались губы. И сохнет в горле.

А потом она замечает у края провала в нору что-то белое. Приподнимается на локтях с усилием и видит кости какого-то животного. Ей очень хочется думать, что это животное, судя по черепу. Вода! В маленьких выемках костей. Грязная, но вода… Плевать уже… Она выпивает немного. Пара глотков. Остальные бережно тащит, стараясь не расплескать, под каменный навес. Костей четыре штуки. Воды еще на шесть глотков.

Она умрет… и почему-то ей все равно. Главное, чтобы не пришли они…

Она умрет и станет, как они…

Как они…

Она не может никак понять, кто они. Но она определенно знает. Потому что понимание того, что такие они, здесь, в голове, только ускользает куда-то постоянно. Как и понимание того, кто такие другие они. Есть они, которые несут с собой опасность. И есть другие. Те, с которыми безопасно и не страшно. Те, с которыми спокойно.

Надо просто до них дойти.

Здесь долго быть нельзя. Грязно. Неудобно. Надо идти. Нужны силы.

На этот раз она проваливается в сон. Долгий сон, без сновидений. Она открывает глаза и больше не видит узкую полосу света в щели. Значит, сейчас ночь. Впервые чувствует себя иначе, чем раньше. Не так сильно трясутся пальцы. И, кажется, ее рана больше не кровоточит, как она аккуратно трогает кожу на лбу.