Месма (СИ)

   Августа как будто о чем-то крепко призадумалась. Чуть склонив голову, она терпеливо дожидалась, пока мальчик, закончивший есть, тщательно соберет с почерневшей поверхности стола последние хлебные крошки.

   - Смотрите, а дядька этот ушел! – сказал Тимка, мотнув головой в сторону противоположного края.

   - Какой дядька? – слегка удивилась женщина.

   - Ну этот… с которым вы тут поругались из-за меня!

   И действительно, торговое место, занимаемое мрачным мужиком, теперь

 пустовало. На раскисшей от снежного месива земле виднелись только следы сапог.

   - Ну, так пришли покупатели, купили у него весь товар, вот он и ушел! – беззаботно заметила Августа. – Ну и пусть себе идет! Злой дядька, никогда его раньше тут не видела и видеть не хочу. Однако… - она сокрушенно вздохнула. – Мне, наверное, тоже пора!

   - Вы тоже сейчас уйдете? – спросил мальчик грустно.

   - А что делать, Тимка? – снова вздохнула женщина. – Видишь, наступает вечер, темнеет уже. Покупателей и так мало, а в потемках они вообще не ходят. Вот осталось у меня несколько пирожков, понесу обратно домой! Будет хотя бы, чем поужинать.

   Августа деловито начала завязывать мешок. Тимка как завороженный, следил за ее движениями: пальцы у Августы были очень длинные, такие гибкие, сильные… они сноровисто и быстро завязали горловину мешка узлом. И там навсегда исчезли для Тимки эти такие вкусные, волшебные пирожки… Женщина свернула расстеленную на столе газету, на которой располагался ее товар, и убрала ее в сумку вместе с мешком.

    - Спасибо вам большое, - тихо сказал Тимка.

    Августа взглянула на него со скорбной улыбкой.

    - Куда же ты теперь, Тимофей? – спросила она тихо. Голос ее звучал мягко, ласково и немного вкрадчиво…

    - Не знаю, - подросток потупился. – Поел вот, теперь на вокзал, наверное, пойду, а там на какой-нибудь поезд сяду. Куда-нибудь да привезет…

    - Сиротинушка ты горемычная, - сказала женщина сочувственно. – И давно ты так мыкаешься?

    - С начала зимы… как мамку похоронили.

   Августа помолчала, глядя на него сверху вниз – скорбно и задумчиво. Тимка думал, что она сейчас повернется и уйдет, но женщина вдруг сказала:

    - А знаешь что, Тимка? Пошли ко мне домой…

   Бедный Тимка ошеломленно уставился на женщину. За время своих скитаний он ни от кого не слышал ничего подобного.

   - Да что вы… тетя Августа! Как же я могу…

   - Очень просто, - улыбнулась женщина. – Берешь и идешь ножками! Прямо ко мне домой. Я тебе там еще пирожков дам. Помоем тебя… Ну, а там посмотрим, как с тобой быть. Загадывать пока не станем.

   Мальчик не знал даже, что и сказать. Ему казалось, что он просто видит какой-то дивный сон. Он кому-то нужен! Его зовут домой, обещают накормить…

    - Ну так что? – ласково улыбнулась Августа. – Пойдем же, а то скоро совсем стемнеет!

    И она с доброй улыбкой протянула ему руку.

   Тимка дрожащей  рукой схватил ее длинные теплые пальцы – такие гладкие, такие сильные. И сама Августа была вся такая высокая, красивая, сильная! Тимке сделалось так хорошо и покойно на сердце, как не было уже много-много дней!

     Они пошли по рынку, с которого исчезали прямо на глазах последние редкие посетители, вышли из ворот, потом двинулись по узенькой грязной улочке мимо церкви и дальше, в город. Отсюда открывался величественный вид на реку, только сейчас вода в реке была свинцово-серой, а по-над речной гладью быстро неслись угрюмо-зловещие и грязно-серые тучи. На пологих черных берегах еще лежал сероватый снег. Навстречу попадались порой редкие одинокие прохожие, которые перемещались в сгущавшемся полумраке, словно бесплотные тени. Ослабевшие от недоедания люди передвигались мелкими шажками, покачиваясь под резкими порывами холодного ветра. И только тетя Августа шагала широко и уверенно, твердо ступая своими высокими ногами, и ее длинная черная юбка шелестела в такт ее размеренным и решительным шагам. Тимка с немалым трудом поспевал за ней: он был очень слаб, да еще побаливала нога, ушибленная при высадке

 с поезда. Однако подросток боялся признаться своей вожатой, что ему тяжело: вдруг женщина рассердится, да и раздумает вести его к себе? Возьмет, да и пошлет его куда подальше – ступай, мол, куда хочешь, коли идти не можешь! И Тимка терпеливо молчал, стиснув зубы.

     Однако женщина сама заметила, что мальчику тяжело.

    - Что с тобой, Тимка? – заботливо наклонилась она к нему. – Ты вроде как прихрамываешь?

    - А, ерунда! – отозвался Тимка совсем по-взрослому. – Ногу ушиб немного… пройдет, не в первый раз!

    - Что ж ты сразу не сказал? – спросила Августа. – Я шла бы помедленней! Не надо молчать, если тяжело, ты ведь не маленький!

    - Простите, тетя Августа… Я боялся.

    - Боялся? – искренне удивилась женщина. – Чего боялся-то?

    - Что вы рассердитесь… и меня прогоните…

     Августа рассмеялась ему в ответ. Ее смех показался Тимке не очень-то добрым: губы ее раздвинулись, обнажив крепкие здоровые зубы, но глаза при этом сощурились, и в них не ощущалось никаких признаков веселья… На какой-то миг мальчику стало не по себе, но все тотчас прошло, когда вновь зазвучал ее голос – такой сочувствующий, такой ласковый…

 - Ну какой же ты глупый, Тимка! – сказала она. – Почему я должна рассердиться?

 Разве я не понимаю, что ты усталый, голодный… Пойдем потише! Ты уж извини меня – я привыкла быстро ходить! Работа у меня такая.

     - А где вы работаете? – спросил Тимка.

     - Я сторожем работаю, - охотно объяснила Августа. – Охраняю магазин, да не один, а сразу два! Магазины-то продуктовые, вот и надо их то и дело обходить, да смотреть, чтобы окно не выбили, чтобы замок не вскрыли, да не залезли с улицы-то! Мне на это и винтовку с патронами выдают, да и зарплату хорошую платят…

   - А стрелять вам приходилось? – с уважением спросил Тимка.

   - Приходилось, родной, приходилось, - сокрушенно вздохнула женщина. – Только в людей я не стреляю – они же от голода спастись пытаются, как же я убивать-то их буду! А с другой стороны – нельзя допустить, чтобы в магазин воры влезли, продукты украли! Вот и палишь в воздух! Крикнешь еще: «Стреляю на поражение!» Обычно этого хватает, и они разбегаются.

 - А если не послушаются? – спросил Тимка.

 - А если не послушаются, тогда убью, - сказала Августа уже без всякой улыбки. – А что же делать? Но пока, слава Богу, таких случаев не было…

    - Опасная у вас работа, - заметил Тимка. – А вдруг бандиты придут?

    - Конечно, опасная, милый, - согласилась женщина. – Так ведь на то и война…

    - А сегодня тоже магазин охранять пойдете?

    - Сегодня – нет! Сегодня не моя смена, - ответила Августа и добавила как-то очень серьезно: - Сегодня ты у меня в гостях, и я тобой заниматься буду…

    И Тимке стало так хорошо-хорошо! Им будут заниматься сегодня! Он – гость…

    День был сырой, холодный и хмурый, а потому и темнело рано. Женщина и подросток вышли на довольно широкую улицу, ведущую от набережной к центральным районам города. Дорога шла в гору, кругом блестели грязные лужи, местами

 широкими языками залегал подтаявший съеживающийся снег. Идти было нелегко, но Августа почти все время держала Тимку за руку, и от постоянного ощущения тепла ее узкой и сильной ладони сил у мальчика словно прибавлялось…

    Наконец пришли к довольно внушительному двухэтажному дому, стоявшему на пересечении двух больших улиц. Не доходя до него, Августа свернула в проулок, разделяющий двухэтажный дом и одноэтажные домики, стоявшие вдоль дороги. Здесь было особенно темно и мрачно. Впрочем, темно было везде – уличное освещение давно не работало, и лишь в некоторых окнах домов местами едва брезжил тусклый свет. А в проулке росли черные и голые деревья, простиравшие к серо-свинцовым тучам свои голые тощие ветки, как будто взывали о помощи… картина была жутковатая, и Тимке совершенно не хотелось идти в этот проулок. Он невольно замедлил шаг.