Чистилище

— Значит, вы были начальником обоих?

Лаваньино слегка, словно снисходительный учитель при ответе плохо подготовленного ученика, улыбнулся:

— В какой-то степени да. Фактически главой архива является префект. А я, как архивариус Святой Римско-католической церкви, должен был следить за религиозной составляющей. — Кардинал бросил на Луу взгляд, ища понимания. — Если говорить проще, без церковных терминов.

Донати тоже улыбнулся и поблагодарил кардинала:

— Спасибо за ваше пояснение простыми словами, ваше преосвященство. Воспринимайте меня как любопытствующего дилетанта. Поэтому я позволю себе еще один вопрос: в архиве Ватикана есть и тайный архив, не так ли?

Теперь кардинал едва смог сдержать усмешку.

— Звучит так, будто за углом притаился Джеймс Бонд и уже готов украсть все наши секреты. Слова «тайный архив» у непосвященного человека вызывают ассоциации, которые, как бы это помягче выразиться, не совсем верные. Это название сохранилось в дань традициям, так же как и все остальные названия в Ватикане. Злые языки утверждают, что за стенами Ватикана можно скорее выбрать нового Папу, чем новое имя для него. Тайный архив — это большая библиотека Ватикана, в которой, собственно, и хранится множество ценных исторических документов прошлых столетий. Но тайного для общественности здесь ничего нет. Иначе ежедневно тысячи туристов толпами рвались бы в эту библиотеку и о серьезной научной работе нечего было бы и думать. Но по требованию доступ в нашу библиотеку могут получать не только католики, но и ученые со всего мира.

— Значит, в тайном архиве нет документов, содержащихся под замком? — почти разочарованно констатировал комиссар Донати.

Лаваньино покачал головой.

— Конечно, есть несколько бумаг. Но ведь и римская полиция предоставляет общественности не все документы, правда? Ну, вот подумайте сами. Документы, которым меньше ста лет, недоступны исследователям. Я думаю, это практикуется сегодня везде просто из целей защиты информации, не так ли? Конечно, есть и несколько документов, которые по определенным причинам держат под замком. Чем был бы Ватикан для общества, если бы у него не было своих маленьких секретов?

— К этим документам кто-нибудь имеет доступ?

— Они лежат в отдельной комнате, от которой есть только один ключ.

— У кого хранится этот ключ, ваше преосвященство?

— Я как префект Конгрегации доктрины веры храню этот ключ у себя. Вы хотите его увидеть? — Кардинал полез рукой в вырез черной сутаны и вытащил серебряную цепочку с ключом, который выглядел вполне современно, как и любой другой ключ от автоматического замка с секретом. Через пять секунд Лаваньино вновь спрятал его.

— Но давайте вернемся к Доттесио и Карлини, — продолжил комиссар. — Когда вы их видели в последний раз, ваше преосвященство?

— Когда они оставили свои должности. Думаю, это было около пяти лет назад.

— Почему они решили уйти из Ватикана?

Лаваньино пожал плечами.

— Вы задаете слишком много вопросов, комиссар. Я помню лишь, что оба ушли по собственной воле. Священники тоже ведь люди, и каждому человеку иногда нужно менять род деятельности. Доттесио и Карлини пожелали возглавить общины и предпочли работать с людьми, а не с книгами, папками и бумажной пылью. — Он задержал взгляд на шкафах во всю стену, забитых папками.

— Я очень хорошо понимаю это, — заговорил до сих пор молчавший Александр, — но разве не странно, что они оставили службу в Ватикане практически одновременно? Выглядит так, будто они бежали от чего-то.

— Вероятно, они бежали от монотонности своей повседневной работы, — ответил кардинал. — Если мне не изменяет память, они даже дружили. Они часто говорили друг с другом, и, возможно, один просто последовал примеру другого и тоже сменил род деятельности. Сожалею, но по этому вопросу я не смогу дать вам точной информации. Священники, конечно, должны знать, что движет их подчиненными. Но, к сожалению, здесь, в Ватикане, зачастую эту христианскую обязанность затмевают огромное количество работы и ответственность.

— Ваше преосвященство, вы говорите честно и открыто. Несмотря на свою должность, — заметил Александр.

— Я ратовал за открытость и говорю то, что думаю. Поэтому, поверьте мне, я, как и вы, тоже искренне хочу, чтобы преступления были раскрыты. Если я могу быть чем-нибудь полезен, без стеснения обращайтесь ко мне. — Произнеся эти слова, он встал и пожал на прощание руки.

Когда посетители вышли в приемную, там по-прежнему сидела рыжеволосая незнакомка. Отложив в сторону «Оссерваторе Романо», она вскочила и обратилась к секретарю:

— Теперь я могу наконец поговорить с его преосвященством?

Секретарь внимательно посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков, как на странное насекомое, которое только что обнаружил, и ответил:

— Кардинал-префект Лаваньино примет вас, как только у него появится свободное время.

— Но для этих мужчин он тут же нашел время! — сказала она, повернувшись к Александру и его спутникам.

— Эти мужчины пришли в сопровождении личного секретаря его святейшества, — поставил ее на место священник в очках.

Женщина хорошо говорила по-итальянски, но Александр уловил в ее речи легкий немецкий акцент. Это вполне соответствовало тому, что у нее в руках был немецкий номер «Обсерваторе», который она скорее нервно, чем заинтересованно листала до этого. Недолго думая, он подошел к ней и заговорил по-немецки:

— Verzeihen Sie, wenn wir uns vorgedrдngelt haben. Es lag nicht in unserer Absicht, Ihnen die Zeit zu rauben, frau… ^[2]

— Falk ist mein Name. Vanessa Falk ^[3].

Елена ждала его в маленьком баре на Корсо Витторио Эмануэле. Она сидела, пила капучино и что-то старательно записывала тонким карандашом в записную книжку. У нее тоже были зеленые глаза. Может быть, поэтому Ванесса Фальк так околдовала Александра. В отличие от рыжеволосой немки, у Елены были темные, почти черные волосы. Она их стригла очень коротко, что выгодно подчеркивало красивые черты лица с высокими скулами.

— Ну, синьор, осмотр окончен? — неожиданно произнесла Елена, не поднимая глаз. — Может, вы все же решитесь подсесть к моему столику?

Он подошел к ней, и они страстно поцеловались. Александр заказал латте макиято и рассказал ей о своих приключениях в Ватикане.

— Лучше бы мы с тобой вообще не встречались, — ответила Елена. — Сопровождение комиссара Донати, да еще свободный вход в Ватикан — я бы тоже на месте Лауры отпустила тебя. И, как оказалось, ниточка привела вас в тайный архив, и вы, похоже, нашли там какие-то следы.

— «Нашли» — это сильно сказано, Елена. Папа Кустос сам нам сказал об этом.

— Да, понтифик, — задумчиво произнесла она. — И какое впечатление он произвел?

— Раскол Церкви очень волнует его, но Кустос пытается не показывать этого. Ты же знаешь, он мужественный человек.

Елена кивнула.

— Лишь мужественному человеку по плечу воплотить в жизнь все то, что задумал понтифик.

Потом Елена рассказала о своем разговоре с Сандриной Кильо и выложила на середину маленького стола серебряную цепочку.

— Достаточно дешевое религиозное украшение. Но если повезет, эта вещь может указать на убийцу Доттесио.

Александр взял в руки изящную цепочку и внимательно осмотрел ее.

— И правда, не очень дорогая вещица, но из чистого серебра.

— О! Господин отлично разбирается в этом? — игриво воскликнула Елена.

— Ничего особенного, но у меня есть такая же цепочка.

— Ты хочешь сказать… похожая.

— Нет, именно такая. — Александр поднес маленький крестик к глазам. — Если ты сможешь сильно напрячь свои милые глазки, то наверняка увидишь маленькую гравировку. Лишь три буквы: МСН. Гравюра с такими же буквами есть и на моем крестике. Он должен где-то у меня лежать.

— Как ты узнал о гравировке? Она такая крошечная, что я даже не заметила ее.

— Эта гравировка — изюминка креста и стоит больше, чем он сам.