Дитя в небе

— Неужели подстриглась!

— Нравится?

— Ты стала похожа на француженку.

— Да, но как, по-твоему, мне идет, или нет?

— Кажется, да. Но мне еще нужно привыкнуть. Ну, входи же скорей.

Стол мы накрыли в гостиной и начали пировать. Лобик, их бультерьер, тут же положил голову мне на колени и с тоской уставился на стол. После обеда мы помыли посуду, а потом Ленна вручила мне небольшую красную коробочку.

— Надеюсь, тебе понравится. Я сама их сделала. В коробочке оказалась пара удивительно красивых золотых сережек.

— Боже мой, Ленна, они же великолепны! Неужели ты сама их сделала? Я и не знала, а ты у нас, оказывается, настоящий ювелир!

Она радостно-смущенно спросила:

— Правда нравятся? Не поверишь, но это чистое золото.

— Верю, верю. Настоящее произведение искусства! Слушай. Ленна, просто глазам своим не верю — неужели ты действительно сама их сделала? Поразительно. Это действительно произведение искусства: они чем-то напоминают работы Климта [32]. — Я осторожно вынула серьги из коробочки и надела.

Она как ребенок захлопала в ладоши.

— Ой, Джульетта, как они тебе идут!

Я очень дорожу нашей дружбой и дружим мы уже очень давно, но такие дорогие подарки обычно делают раз в жизни — супруге на свадьбу или, например, человеку, спасшему тебе жизнь.

Не успела я это (да и вообще что-либо) сказать, как погас свет. Сыновья Ленны внесли в комнату именинный пирог о сорока свечах.

Несколько дней спустя я шла по Мэдисон-авеню, гордая дорогой обновкой, как вдруг совершенно случайно мой взгляд упал на витрину ювелирного магазина. Там были выставлены они —мои новые сережки. Вернее, их точные копии. Разинув от удивления рот, я пригляделась повнимательнее и увидела бирку с ценой: пять тысяч долларов! Я простояла, вытаращив глаза, перед витриной несколько долгих минут. В любом случае, я испытала настоящее потрясение. Неужели она солгала, что сделала их своими руками? И истратила пять тысяч мне на подарок? Вряд ли, Ленна не была ни вруньей, ни богачкой. Ладно, допустим она сделала их копии из бронзы или какого-то другого похожего металла, а сказала что они золотые —сказала, просто желая сделать мне приятное. Нет, это тоже было на нее не похоже. В чем же, черт побери, дело?

Растерянность придала мне храбрости, и я вошла в магазин. Или, вернее, подошла к двери и позвонила. Замок почти сразу щелкнул, и я смогла войти. Появившаяся из-за занавески продавщица была типичным синим чулком с дипломом Радклиффа [33]. Но, вполне возможно, в подобные заведения только таких и берут.

— К вашим услугам…

— Я хотела бы посмотреть те серьги, что у вас в витрине.

В этот момент она машинально бросила взгляд на мои уши, к которым я машинально прикоснулась, и с ней произошла разительная перемена. Как будто в ее отношении ко мне внезапно отдернулся какой-то занавес. До сих пор я была для нее всего лишь очередным ничтожеством в простенькой юбке, захотевшим хоть недолго понежиться в атмосфере роскоши. Но внезапное осознание того, что мочки моих ушей оттягивают книзу знакомые пять тонн, сразу все изменило: теперь она готова была стать моей рабыней — или подругой — хоть по гроб жизни. Мне оставалось только сказать, кем именно.

— Ах, да, конечно, Дикси!

— Простите?

Она улыбнулась, как бы давая понять, что оценила шутку. Меня почти сразу осенило: да ведь по ее мнению на самом деле я прекрасно знаю, что такое «Дикси», поскольку сама их ношу.

Она достала серьги из витрины и аккуратно положила на расстеленный передо мной кусочек черного бархата. Они были прекрасны. Зрелище буквально захватило меня, и я даже забыла про точно такие же у себя в ушах.

— Честно говоря, меня очень удивляет, что вам удалось их купить. К нам они поступили всего неделю назад.

Недолго думая, я ответила:

— Муж где-то купил. Они мне безумно понравились, и теперь вот подумываю, не купить ли такие же в подарок сестре. Кстати, вы не знаете, кто дизайнер? Как его зовут? Дикси?

— К сожалению, не знаю, мадам. Только хозяин знает, кто такой Дикси, и откуда они у нас появились. Но кем бы он ни был, этот человек — настоящий гений. К нам уже заходили люди от Булгари и из группы «Мемфис» и тоже пытались выяснить, кто он такой и как с ним связаться.

— Откуда вы знаете, что это «он»? — Я положила серьги обратно на бархотку и в упор взглянула на нее.

— Нет-нет, точно я не знаю. Но просто работа по виду типично мужская, вот я так и решила. Впрочем, может вы и правы, и дизайнер действительно женщина. — Она взяла одну сережку и подняла ее к свету. — А вы заметили — такое впечатление, будто они не столько отражают свет, сколько сами его испускают. Такой чудный золотистый свет. И вы можете наслаждаться им, когда захотите. Никогда такого не видела. Как я вам завидую!

Золото оказалось настоящим. Я отправилась к ювелиру на Сорок Седьмую улицу, чтобы проверить их, а потом наведалась еще в два ювелирных магазина, где только и смогла найти «Дикси». Но никто ничего не знал об их создателе, а может, и знали, только не хотели говорить. Оба ювелира вели себя очень вежливо и уважительно, но ответа на вопрос о происхождении украшений я так и не добилась..

— Джентльмен просил нас сохранить эту информацию в тайне, мадам. Мы должны уважать его просьбу.

— Но это хотя бы мужчина? Профессиональная улыбка.

— Да.

— А нельзя ли связаться с ним через вас?

— Да, уверен, что это вполне возможно. Чем еще могу быть полезен, мадам?

— У вас есть еще какие-нибудь его вещи?

— Насколько мне известно, только эти серьги, авторучка и брелок для ключей. — Он продемонстрировал мне ничем не примечательную ручку, а потом достал небольшой золотой брелок для ключей выполненный в виде женской головки в профиль: профиль Ленны Роудс.

Когда я входила в магазин, звякнул колокольчик. Майкл был занят с покупателем, но, увидев меня, улыбнулся и знаком дал понять, что скоро освободится. Он открыл свой магазин под названием «ПЕРО» почти сразу после окончания колледжа, и с самого начала дела у него пошли весьма успешно. Авторучки вообще довольно капризные, не прощающие равнодушия создания, требующие постоянного внимания и большого терпения. Но в то же время они исполнены шика и элегантности Старого Света: есть в пользовании ими приятная неторопливость, доставляющая владельцу лишь одно удовольствие, а именно возможность наблюдать, как на сухой бумаге остается влажный блестящий чернильный след. Клиентами «ПЕРА» были люди и богатые, и не очень, но всех их отличал одинаковый охотничий блеск в глазах и неодолимое желание приумножить свою коллекцию очередным редким экземпляром. Обычно, раза два в месяц, когда Майкл не справлялся в одиночку, я ему помогала. Так я постепенно прониклась симпатией к этим старинным вещицам из позолоченного бакелита и даже полюбила их.

— Привет, Джульетта! Представляешь, сегодня утром заходил Роджер Пейтон и купил-таки тот желтый «Паркер-Дуофолд» [34]. Ну, помнишь, тот, на который он столько месяцев облизывался?

— Наконец-то. Неужели за полную стоимость? Майкл улыбнулся и потупился.

— Сама же знаешь, Роджу отвалить такую сумму целиком не по плечу. Я разрешил ему платить частями. Что с тобой?

— Ты когда-нибудь слышал о ручке «Дикси»? Она немного похожа на «Картье-Сантос».

— "Дикси"? Нет. Говоришь, похожа на «Сантос»? — По выражению его лица было сразу ясно, что он не врет.

Я вытащила прихваченный в ювелирном магазине проспект и, открыв его на нужной фотографии, показала Майклу. Он отреагировал мгновенно.

— Ах, мерзавец! Ну что мне с ним делать?

— Так ты его знаешь?

Майкл наконец отвел взгляд от фотографии, на лице его боролись гнев и бессилие.

— Знаю ли я его? Еще бы, отлично знаю. И знаю я его так хорошо потому, что он живет в моем чертовом доме. Значит, говоришь, Дикси, да? Что ж, неплохое имечко. Да и человек хороший.