Последний Поезд с Платформы “Погибель" (ЛП)

Глупо радоваться, подумал он, все равно уже через пару кругов этот выигрыш снова окажется в кармане игорного дома.

— За этим я и здесь, — отозвалась она, чуть приподняв свой полупустой бокал.

— Хорошо, — он опустил руку в карман своего жилета и выудил оттуда пару серебряных долларов, которые тут же положил на стойку для Синицы. Она будто бы случайно посмотрела на монеты, но Лоусон уже знал, что она у него на крючке. Отсюда, решил он, может начаться опасная гонка. — Мы ищем кое-кого.

— Ра… ра… — ей пришлось сделать паузу, чтобы заставить свой язык снова работать, как нужно. — Рассказывай.

— Молодого человека по имени Эрик Джеймс. Здесь слишком много бородачей, среди которых он мог затесаться. Я подумал, может, ты его знаешь?

В ответ Синица лишь нахмурилась.

— Я так и подумала. Вы двое — законники. Место шерифа свободно, если что. Прошлого изваляли в смо…смоле и выкатили из города в бо. бо. бочке.

— Мы не законники, — мягко качнул головой Лоусон. — У нас дело личного характера.

— Оки-доки, как с. ск…скажешь. А что этот парень сделал?

— Ничего, я просто хочу поговорить с ним.

— Ха! — Синица улыбнулась, хотя в улыбке этой было слишком много желчи. — Ты приехал сюда из Нового Орлеана, чтобы про… просто поговорить? Из тебя не очень хороший лжец.

— Возможно, но лгать я и не намеревался. Мы хотим поговорить с ним. Могу заверить, что опасность с нашей стороны ему не угрожает, на самом деле, мы хотим помочь ему. Если ты его знаешь, может, ты знаешь и его друзей?

Синица некоторое время не отвечала. Она уставилась куда-то поверх плеча Лоусона, и он понимал, что она старается в кратчайшие сроки решить слишком много важных вещей: доверять ли незнакомцу, предать ли того, с кем она состоит в каких-то отношениях, или послать все это к черту.

Наконец, она решилась.

— Его друзья — шайка де. де…дебоширов. Он спокойнее, чем они. Он более… интеллигентный.

Глаза Лоусона прищурились. Он запросто мог использовать Взор и выяснить каждый секрет собеседницы, но сейчас это казалось ему проявлением ужасного насилия. Она ведь почувствует это воздействие, и оно — он знал — будет для нее мучительным. Лоусон решил дать девушке шанс рассказать все самостоятельно.

— Кто-то из них в городе?

— Они все в городе, — последовал незамедлительный ответ. Она потянулась рукой к серебряным монетам, но рука Тревора была намного быстрее. Он накрыл монеты задолго до того, как Синица успела забрать их.

— Ты еще не отработала эту плату, — он покачал головой, после чего вынул из кармана третий серебряный доллар и положил его на стойку к остальным. — Я хочу, чтобы ты сделала кое-что. Эти парни… они ведь не просто в городе? Они здесь?

Девушка осторожно кивнула. Лоусон этого ожидал.

— Подойди к ним и прикоснись к их спинам. По очереди. Сделай это невзначай, как делаешь всегда. Я хочу, чтобы Эрика ты коснулась последним. Скажи ему — так тихо, как только сможешь — чтобы он подошел к бару. Произнеси слово “Омаха”. Поняла? После этого возвращайся сюда. Ты получишь свои деньги, и я куплю тебе еще один бокал шампанского.

Девушка фыркнула.

— Это не настоящее шам…шам… шампанское.

— Тогда я куплю тебе любой напиток, который ты закажешь.

Синица перевела взгляд с Лоусона на держащуюся рядом Энн, и обратно. Особого внимания заслужило оружие странных незнакомцев.

— Вы во…воо…вооружены, — выдавила она, с усилием преодолевая заикание. — Будут проблемы?

— Я не знаю, но повторюсь: Эрику — мы вреда не причиним. Перестрелка — не самое любимое наше занятие, однако, если придется…

Он предпочел не договаривать. Девушка прерывисто вздохнула.

— Здесь м…м…много оружия, — полушепотом сказала она. — Люди стреляются д…д… до смерти, если вы…вы…вытащить хотя бы один пистолет.

— Я знаю, — спокойно кивнул Лоусон. — Мы намереваемся избежать кровопролития, — на последнем слове он и сам заметно дернулся, по его алчущему до человеческой крови телу пробежала возбужденная дрожь хищника. — Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал.

Синица все медлила и заметно нервничала.

— Эрик…. хороший, — сказала она. — Он просто… подошел к плохой до…до…дороге. Не хочется, чтобы он ее перешел.

— Мы позаботимся об этом, — мягко заверил Тревор, кивком головы указав на монеты, которые, как он понял, девушка могла не заработать и за весь день работы в этом заведении. — Итак, деньги твои, если поможешь нам. И Эрику тоже.

— А чем я помогу ему?

— Освободишь, — мрачно отозвалась Энн.

То, как она это произнесла, похоже, подобрало верный ключик к Синице. Девушка изучила Энн долгим взглядом, словно только что разглядела ее. А затем она резко передернула своими худыми плечами.

— Не хочу ри…ри…рисковать своей задницей за гроши, — с вызовом бросила она. — Я с…с…сделаю это за пять. Пять долларов.

Словно бы для пущей убедительности, она стукнула своим хрупким кулачком по барной стойке, и Лоусон заметил татуировку в виде ромба на костяшках ее пальцев.

— С удовольствием, — спокойно отозвался он, добавив еще две серебряных монеты. — Они будут ждать тебя.

Синица начала поворачиваться, но вдруг остановилась и обернулась.

— Вы же не доставите мне не…не…неприяностей? Я н. не сую свой н…н…нос в чужие дела.

— Никаких неприятностей, — спокойно заверил Лоусон. — Простая просьба, без дальнейших обязательств.

Она кивнула. Еще секунду девушка смотрела на пять серебряных долларов, ждущих ее на стойке, словно они были ее единственными друзьями в целом мире. Затем она издала какой-то тихий звук, похожий на всхлип, утерла нос и отправилась выполнять задание.

Глава третья

— Ей можно доверять? — спросила Энн, наблюдая, как Синица пробирается сквозь толпу к одному из столов для фаро.

— Скоро выясним, — Лоусон улучил момент и воспользовался возможностью сделать глоток из бутылки с коровьей кровью, чтобы заглушить вкус плохого местного виски и неумолимую жажду. Он заметил, что бармен посмотрел на него опасливо, как на непредсказуемое бешеное животное.

Синица проскользнула сквозь толпу мужчин, пока пианист мучил расстроенные струны инструмента, а игроки триумфально кричали или стенали в знак проигрыша. Девушка остановилась позади одного игрока в фаро и положила руку на его правое плечо, но тот не обратил на нее никакого внимания.

Лоусон и Энн рассмотрели этого человека: худой и тонкокостный парень с копной светло-каштановых волос и бородой, чуть более темного оттенка. Густые брови срастались на переносице и тяжело нависали над мрачными глазами. У него было вытянутое лицо, тонкая челюсть и крючковатый нос. Шляпу он не носил. На нем сидела красная клетчатая рубашка и серая куртка.

Синица тем временем продолжила выполнять свое задание, едва заметно обернувшись. К ней в изрядном подпитии подошел пожилой мужчина и обхватил ее за талию, но она привычным игриво-грациозным движением вывернулась из его хватки, одарив пьяницу улыбкой. Тот наткнулся на покерный стол, умудрился испортить игру и вызвал в свой адрес целый поток брани. Синица же снова была на пути к цели.

Лоусон достал из внутреннего кармана своего снятого пальто сигару и поджег ее от фонаря на барной стойке. Он выдул облако дыма и насладился этим, понимая, что сейчас искренне мечтает о солнечном свете, но не может себе позволить такой роскоши. Каждую ночь он все дальше уходил от своей человеческой сути, он чувствовал это. Даже в этом протопленном, полном людей доме ему было холодно. Всегда холодно. Тревор чувствовал себя смертельно уставшим. Сколько лет ему не удавалось отдохнуть по-настоящему? Погружаясь в дневной сон, он словно бы разделялся на две части: одна его часть пребывала в некоем трансе, она чувствовала движение солнца и ждала часа нового пробуждения. Вторая же часть пребывала на грани сна и смерти. Все чувства при этом были обострены, кругом блуждал холодный, могильный страх перед солнцем, которое могло опалить плоть и выжечь глаза. Пусть Тревор был силен — даже по меркам вампира, несмотря на свое пресное питание — его тело и его душа с каждой ночью чувствовали себя все слабее. Есть человеческую еду он уже не мог, мог только немного выпивать, хотя от чистой воды ему сводило рвотными позывами желудок. Жажда крови все сильнее давила не него. Да, кровь животных помогала, но на деле она была лишь слабым заменителем, способным поддерживать существование, не более. Монстр внутри него желал иного, и пусть Тревор отчаянно боролся с этим всеми силами своей измученной души, он знал, что настанет ночь в Новом Орлеане или где-то еще, когда он снова сорвется и заберет то, что ему нужно, чтобы выжить.