Пока дверь закрыта (СИ)

ИБО ЗОВУСЬ Я...

1

   Мистер Джон Байрон, состоявший членом совета колледжа Джона Смита в Магдалене до самой своей смерти, последовавшей в 1788 году, на шестьдесят третьем году его жизни, как кажется, был человеком в высшей степени непрактичным. Он получил право вести адвокатскую практику, будучи еще совсем молодым человеком, и за все время практики ему довелось вести одно-единственное дело, - и то, полученное скорее добротой Колледжа, - арендатора, обвиненного в вырубке и продаже частного леса. Это все, что я могу сказать со всей определенностью, поскольку сам мистер Байрон неоднократно упоминал о нем в разговорах; это вовсе не означает, что он не вел другие дела, просто о них он никогда не говорил. Он влачил довольно скудное существование в Лондоне на средства Товарищества, а затем возвратился в Кембридж, где его, собственно, никто не ждал. Колледж вновь помог ему, на этот раз он выступил в качестве лектора, но и здесь потерпел полную неудачу, поскольку оказался не только не способен увлечь аудиторию, но даже поддерживать в ней мало-мальский интерес. Лишившись и этой должности, он большую часть времени проживал в собственном доме. Однако, и это следует отметить, несмотря на очевидную некомпетентность во всех практических занятиях, тщеславие его не знало границ.

   Мистер Байрон был безмерно горд своим именем, внешним видом, к слову - весьма неряшливым, своим опытом, предельно небольшим, но более всего умением вести беседу, достигшим такой степени утомительности, что невозможно описать. Речь его была одновременно пространна и запутанна, приправлена некоторым количеством бородатых анекдотов, так что его компании старались избежать все по-настоящему веселые люди. Он считал себя свободомыслящим человеком, и весьма презрительно отзывался относительно мыслительных способностей своих собеседников; кроме того, скуп, чревоугодлив и до чрезвычайности неряшлив; его жилет являл собой как правило редкостное сочетание пятен соуса и пива, так что его (мистера Байрона) никак нельзя было назвать украшением стола. Не имея ни к кому естественной привязанности, его нисколько не заботило, насколько он неприятен окружающим, мистер Байрон проводил жизнь размеренную, совершая утренние прогулки по городу и пристально рассматривая встречных знакомых, а по вечерам проводил время в своей комнате, в одиночестве и раздражении на весь белый свет; так проходила его жизнь, не отягощенная событиями.

2

   Как-то мистер Байрон, встретив в столовой университета некоего посетителя, учтивого и бесхитростного философа, обладавшего всевозможными познаниями во всевозможных областях, по своему обыкновению, заговорил с ним о деле против арендатора Колледжа, которое ему удалось блестяще разрешить, а затем продолжил пространной повестью о древности семейства, к которому он имел честь принадлежать, и о красоте своего имени, происхождение которого терялось во тьме веков, так что никто не мог сообщить его начала, на что философ рассмеялся и ответил, что не видит в этом никаких затруднений. Имя, пояснил он, скандинавского происхождения, обычное в Норвегии, где оно произносится как Bjom, что означает медведь. Голова медведя, по его словам, была изображена на гербе семейства; на что мистер Байрон заметил, что на его гербе изображено три полосы на красном фоне и русалка.

   На это посетитель вежливо заметил, что мистер Байрон, должно быть, родственник знаменитого лорда, а мистер Байрон, в свою очередь, сказал, что, хоть он и не тщеславен, но, тем не менее, верит в то, что лорд Байрон происходил из какой-нибудь младшей ветви его семейства. Посетитель продолжил разговор о тех странных путях, которыми некоторые животные и домашние птицы оказались на гербах знатных семейств, о странных обычаях, распространенных прежде среди Северных племен, запрещавшим любому члену племени причинять вред животному, считавшемуся покровителем племени, и "смею предположить, мистер Байрон, - сказал посетитель, - что некоторым из ваших предков пришлось несладко при встречах на охоте с медведями, которых им запрещалось убивать".

   "Весьма вероятно, весьма вероятно", - согласно кивнул мистер Байрон, рассерженный тем, что нить разговора ускользает у него из рук, и принялся рассказывать истории из жизни своего семейства, касавшиеся его величия, и в особенности величия прадеда, представшего в изложении мистера Байрона весьма известным человеком, хотя на самом деле торговал свечным маслом в Ипсвиче; впрочем, факт этот остался вне рамок изложения. Присутствовавшие при беседе предпочли бы рассказы философа, но мистер Байрон не дал ему второго шанса и утомлял всех своими повествованиями все обеденное время.

3

   День или два спустя, мистер Байрон, как обычно, совершал утреннюю прогулку по городу, и, по привычке, разглядывал прохожих, когда приметил небольшую группу людей в углу рынка. Он поспешил туда, чтобы посмотреть, что вызвало такой интерес, и растолкав собравшихся, увидел в центре круга двух, по виду, иностранцев, и с ними большого бурого медведя. Медведь был одет в пальто, на голове его был котелок, а на плечах шест, который он придерживал своими длинными когтями. На вид дружелюбный и послушный, повинуясь командам, он приплясывал, неуклюже приседая и подскакивая на коротких лапах. Небольшие глаза и красный язык, мелькавший среди острых зубов, показались мистеру Байрону весьма любопытными, и он продолжил пробираться вперед, пока не оказался внутри кольца. Медведь шел, пританцовывая, но когда приблизился к мистеру Байрону, приблизился настолько, что мистер Байрон мог ощутить сильный и резкий запах зверя, то вдруг остановился, что было воспринято мистером Байроном как признак любопытства, бросил свою палку и потянулся к нему, словно к старому знакомцу. Мистер Байрон, охваченный внезапным ужасом, слабо вскрикнул. Один из иностранцев позвал медведя, тот немедленно поднял свою палку, и продолжил пританцовывающие движения. А мистер Байрон, вдруг почувствовав сильное отвращение к происходящему, выскользнул из толпы, чувствуя себя больным, слабым и полностью опустошенным. У него было такое чувство, что он избежал некой смутной опасности, не вполне ясной, если бы медведь сумел обнять его, не вмешайся иностранец. Случай не шел у него из головы те несколько дней, которые он чувствовал себя разбитым, почти не спал, и часто вспоминал о маленьких медвежьих глазках и красном языке между острыми зубами. Он отказался от своих обычных утренних прогулок по городу и совершал их в саду Колледжа.

4

   Неделю спустя, ночным часом, случилось так, что мистер Байрон внезапно пробудился от сна в своей кровати, что стало частым явлением. Его комната располагалась на первом этаже, в южной части здания суда, неподалеку от дома прислуги. Он пробудился со странным неприятным ощущением, как если бы кто-то или что-то коснулось его руки; ему казалось, он чувствует горячее и зловонное дыхание на своем лице; и, что еще более повергло его в ужас, запах медведя, тот самый, который он ощутил на рынке. Поначалу он не осмеливался пошевельнуться, затем, набравшись храбрости, зажег свечу и, все еще дрожа, осмотрелся. Все вокруг выглядело так, как должно было выглядеть; он поднялся и, со свечой в руке, вышел в маленькую неудобную гостиную, а затем прошел к дальней двери, которая оказалась заперта. Чувствуя себя более уверенно, он открыл буфет, в котором хранил бренди, выпил, и вскоре почувствовал прилив отваги. Часы монотонно пробили три; мистер Байрон вернулся на свое ложе, но заснуть так и не смог, и был чрезвычайно рад, когда сквозь занавеси пробился первый солнечный луч, а среди плюща за окном защебетали воробьи.

5