Войны некромантов

была избавлением для людей, блюющих кровью и раздирающих себе ногтями горло.

Фридрих резко ударил по тормозам и дал задний ход. Снова заскользил по прямой, пытаясь уйти от настигавшей его стаи машин, среди которых был и губернаторский «роллс», раскрашенный в серебристо-голубые тона. Из люка «роллса» высунулась Марта Хаммерштайн. Ее волосы развевались в набегающем потоке воздуха, а лицо горело от возбуждения. Замечательный бюст покоился на холодном металле.

Кирхер не сразу обратил внимание на то, что звуки скрипки давно исчезли. Им на смену пришли тихие детские голоса, внушавшие ему больший страх, чем что-либо другое... Он узнал в них голоса своих детей, умерших от порчи около восьми лет назад (убийц тогда так и не нашли).

Он громко закричал, чтобы отделаться от наваждения, но это не помогло; мертвецы звали, просили, умоляли. Кирхер ехал очень медленно, со скоростью гуляющего пешехода, но по своим внутренним часам он целые сутки продирался сквозь пластилиновый ад воспоминаний...

Через некоторое время ему все же пришлось остановиться. На асфальте перед капотом стояли его дети – два маленьких полураздетых существа, державшие друг друга за руки. Они дрожали от холода и были насмерть перепуганы...

Рассудок впервые изменил Кирхеру. Во всяком случае, он впервые совершил самоубийственный поступок. Вместо того, чтобы раздавить мираж колесами, он остановился и ткнулся лицом во взмокшие ладони.

Голоса звучали ясно и вполне отчетливо, несмотря на пронизывающий гул вертолетов. Лопасти рассекали песочный дождь, а мумии, выползающие из гробов, издавали нестерпимый для человеческого уха шепот вечности...

– Я люблю тебя, папочка, – произнес совсем рядом с Кирхером детский голосок, и что-то прижалось к его правому боку. Он и не помнил, когда отшвырнул «вальтер» на сидение пассажира. Теперь, когда кошмар продолжался на уровне ощущений, Фридрих начал смеяться.

Повернув голову, он увидел самого себя, уменьшившегося до размеров трехлетнего ребенка и сморщенного, как засохший гриб. Гном из волшебного леса (лиллипут из труппы уродцев, воплощение недостижимой старости) потрогал его морщинистыми лапками, пахнувшими плесенью, и запел жалобную уличную песенку:
"Мне нужен шприц, чтобы стать молодым, мне нужны деньги, чтоб достать морфий.Купи себе розовые очки, и я буду красивым в морге..."

Кирхера пробрал озноб. Все признаки постороннего влияния исчезли, если не считать сидевшего рядом существа. Зато асфальт перед бампером был пуст, и Кирхер нажал на педаль газа.

«Ауди» набирала скорость. Ее несло прямо на стоявший поперек дороги полуприцеп. Смерть вдруг показалась Фридриху вполне обыденной вещью, чем-то вроде заслуженной остановки после долгого трудного пути. Тем более, что по ту сторону жизни его ожидали любимые призраки. Умирать легче среди тех, кого ты знаешь. И тут же Кирхер понял, что не может сказать этого ни об одном человеке, даже о самом себе...

Сзади его почти настиг «харли-дэвидсон», покрытый психоделическими разводами грязи. На