Костры Тосканы

ГЛАВА 13

Огромный монах смотрел на Ракоци с подозрением, ибо проспал почти до полудня и не понимал, как могло такое произойти. Он уходил куда-то, но скоро вернулся и теперь угрюмо топтался за спиной своего подопечного в комнате мер и весов.

— У нас новости.

— Какие? — Лениво спросил Ракоци. Он знал, о чем пойдет речь.

— Еретичка, о какой вы хлопочете, выдала себя с головой.

Ракоци привел в равновесие медные чаши и поднялся из-за стола.

— Что это значит?

Фра Сансоне улыбнулся.

— Это значит, чужеземец, что женщина, которую вы так защищали, этой ночью лишила себя жизни, чтобы избежать очищающего костра.

Ракоци вскинул брови.

— Чушь, — заявил он высокомерно. — Вы сами убили ее. Замучили пытками, а теперь обвиняете в самоубийстве. — Он ссыпал порцию перца в маленький ящичек и занялся новой порцией ароматного порошка. — Кто сообщил вам об этом?

Фра Сансоне раздраженно откашлялся.

— Фра Станислао… около часа назад. Двое охранников пришли за ней утром и нашли ее тело холодным. Она взрезала себе вены, сомнений тут нет.

— В самом деле? — спросил скептически Ракоци.

— Да. Никаких. Вчера умерли еще трое, но они доказали свою невиновность. Их похоронят по-христиански, — фра Сансоне сложил молитвенно руки, — а вашу донну зароют на каком-нибудь перепутье.

— Она не моя. Впрочем, так или иначе, честь нашего семейства задета. — Ракоци покачал головой. — Возможно, мне будет позволено позаботиться о ее погребении? Чтобы придать всей этой истории благопристойный вид.

— Но она еретичка, — напомнил фра Сансоне.

— Для меня она прежде всего домоправительница моего дядюшки, — возразил Ракоци твердо и повернулся к монаху. — Где находится ее тело, достойный отец?

Вопрос этот явно не пришелся доминиканцу по вкусу. Фра Сансоне поморщился и неохотно сказал:

— Ее должны привезти в Сан-Марко. Наведайтесь, если хотите, туда. Возможно, вам и удастся с кем-нибудь столковаться. — Монах презрительно оглядел окружавшие его вещи. — Все тщеславие, все суета.

— Отчего же? — спросил язвительно Ракоци. — Эти приборы весьма полезны, их изящные формы отнюдь им не вредят. А хорошо сработанные укладки очень практичны. Специи, например, нуждаются в тщательной укупорке.

— Это просто куски дерева, — усмехнулся фра Сансоне. — Как их ни складывай — это только куски.

— Крест, как я полагаю, тоже сложен из двух кусков дерева, — надменно сказал Ракоци и повернулся к озадаченному монаху спиной.

Осторожно наполнив медную чашу корицей, он установил ее на весы, потом произнес безразличным тоном:

— Если у вас имеется ко мне еще что-нибудь, выкладывайте это сейчас, если же нет, я вас не задерживаю. Только поплотнее прикройте дверь за собой, чтобы сквозняк не сдувал порошки. Специи нынче в цене и стоят дороже золота.

— Я буду осторожен, — угрюмо пообещал фра Сансоне.

— Вот и прекрасно. Если Ферруджио околачивается поблизости, пришлите его ко мне, хорошо?

В ответ на снисходительный кивок чужеземца доминиканец что-то пробормотал и ушел. Ракоци усмехнулся. Монах явно озлился, однако дверь прикрыл тщательно и даже пристукнул ее кулаком.

Через какое-то время пришел Руджиеро. Его встревоженное лицо сказало Ракоци, что он уже все знает.

— Неужели вы опоздали? — тихо спросил слуга по-венгерски.

— Нет, опоздали доминиканцы, — ответил Ракоци на том же наречии. Он сел на краешек стола, небрежно покачивая ногой.

Закатный луч красным кантиком очертил его высокий сапог, — Оказывается, они доставляют мертвых в Сан-Марко. Сейчас я отправлюсь туда. Надеюсь, ты мне поможешь присыпать тело землей?

Руджиеро кивнул.

— Не сомневайтесь, хозяин.

— Говори лучше по-итальянски. В венгерском ты не очень-то тверд.

Слуга покосился на дверь, и Ракоци понял.

— Что ж, хорошо. Ты получил землю? Сколько ее у нас?

— Мешка два-три. Они хранятся в конюшне. — Слуга повел плечами и кашлянул. — Скажите, а вы уверены, что она… преобразится? Вы… хм… встречались с ней только три раза. Этого может быть недостаточно. — Руджиеро совсем смутился и хриплым голосом пояснил: — Я… я очень о ней беспокоюсь. Мне не хотелось бы ее потерять.

— Мне тоже, — коротко бросил Ракоци. — Мы обменялись с ней кровью, — добавил он примирительным тоном, сожалея, что обидел слугу.

Руджиеро не обратил внимания на невольную грубость хозяина, он был озабочен другим.

— Как это вышло? Ведь вы говорили, что она к этому не готова.

— Так и было. До вчерашнего дня. Но эти мерзавцы подвергли ее пыткам. К счастью, лишь устрашающим, отложив основной допрос на сегодня. Выхода не оставалось. — В голосе Ракоци прозвучало отчаяние. — Потом… она позволила мне вскрыть ей вены. Я думаю, она была несколько не в себе.

Руджиеро кивнул, но продолжил расспросы:

— Значит, очнувшись, она может… не принять свою новую участь?

— Возможно. Не знаю. Да.

Ракоци опустил голову и надолго умолк.

— Поверь, у меня не было выбора. А она очень боялась пыток. — Он вскинул голову и невесело усмехнулся. — Не очень-то обнадеживает, не так ли? Что ж, будь что будет, сейчас самое главное — ее увезти.

— Когда она начнет приходить в себя, я попытаюсь ее успокоить. — Руджиеро двинулся к выходу. — Боковые ворота будут открыты, хозяин, — сказал он уже по-итальянски. — Подвозите тело туда. — Слуга резко толкнул дверь, чуть не сбив с ног припавшего к ней фра Сансоне.

— Мне вменено в обязанность слушать, — пробурчал смущенно монах.

— Я знаю, — кивнул Ракоци. — Каждый из нас верен долгу. Правда? Поэтому я сейчас поеду в Сан-Марко, а вам надлежит обо всем кому следует доложить, — Он снисходительно улыбнулся, потом хлопнул в ладоши. — Ферруджио, время уходит! Ступай, приготовь мне коня!

Собор Сан-Марко сиял в сумраке, все окна его были освещены.

Припозднившийся прихожанин, решительно шагнувший внутрь храма, тоже переливался, сиял и сверкал. Его белый парчовый наряд с черным высоким воротом осыпали сотни крошечных бриллиантов, короткую белую накидку, небрежно наброшенную на плечи вошедшего, удерживали от падения черные шелковые шнуры.

Суетившийся в центре огромного помещения доминиканец прервал свои хлопоты и спросил:

— Вы — наш сосед-чужеземец, не так ли?

— Да. Не подскажете ли, к кому я могу обратиться по поводу выдачи тела.

— Какого тела? — Монах вытаращил глаза.

— Фра Сансоне сообщил мне, что тела еретиков, не вынесших допроса с пристрастием, направлены к вам. Среди них должно находиться и тело бывшей домоправительницы моего покойного дядюшки. Я хотел бы устроить ей приличное погребение, но, разумеется, не в освященной земле. — Он наклонился к монаху и шепнул доверительно: — Я знаю, что просьба моя необычна, однако волю покойных родственников следует уважать.

— Конечно-конечно, — согласился монах, нервно сжимая в руках какой-то пергамент. — Скорее всего, вам нужен фра Каталине. Пройдите в южную часть храма. Его конторка находится там.

— Спасибо вам, добрый брат, — поклонился Ракоци, поворачиваясь к алтарю и осеняя себя крестным знамением.

Возле конторки толпились монахи. Ракоци самым почтительным образом поприветствовал их. Ответом ему было молчание. Добрые братья-доминиканцы явно не собирались его замечать.

Ракоци вскинул голову и выпятил грудь.

— Эй, уважаемые, кто из вас фра Каталине? Дело мое срочное и отлагательства не терпит. Ну же, любезные братья, я жду! — Голос его, усиленный эхом, раскатился по всей церкви и возымел нужное действие: из конторки выскочил плотный востроглазый монах.

— Не шумите, я занят, — напустился он на ожидавшую братию, — и, пока не заполню свидетельства, никого не приму.

— Тысяча извинений, фра Каталине. Это я осмелился вас позвать, — Ракоци бесцеремонно растолкал ожидающих и приблизился к рассерженному доминиканцу.

Фра Каталине с любопытством воззрился на расфранченного чужеземца.