Перемены

— Допустим, он не особенно заинтересован в переговорах, — сказал Томас. — Допустим, они отошли только потому, что тот убедил кого-нибудь сбросить на нас крылатую ракету, а?

— Тогда мы все взорвемся, — буркнул я. — Что лучше, чем если нам придется рубиться с ними здесь и сейчас, полагаю.

— Ладно, — сдался Томас. — Это я так, для ясности.

— Слабак, — презрительно бросила Мёрфи.

Томас одарил ее обворожительной улыбкой.

— У меня в паху зудит, когда вы говорите так, сержант.

— Цыц, — оборвал его Саня. — Что-то приближается.

Вдоль длинного ряда колонн в нашу сторону и впрямь двигалась стройная фигурка в белом с неярким фонарем в руке.

Это оказалась женщина, одетая очень похоже на Сьюзен, — высокая, юная, хорошенькая. Смуглая кожа, узкое лицо и темные глаза выдавали в ней потомка настоящих майя. Ее сопровождали еще трое — мужчины, явно воины, в ягуаровых шкурах на плечах и в набедренных повязках, почти сплошь покрытые татуировками. Двое из них шагали с обнаженными мечами… Правда, при ближайшем рассмотрении мечи оказались деревянными, со вставленными в кромку острыми пластинами обсидиана. Третий ровно бил в повешенный на шею барабан.

Что-то мне в них почудилось знакомое. Не то, чтобы мы встречались раньше, нет. Что-то в едва заметном напряжении тел, в окутывающей их словно легкие духи ауре силы…

И я понял. Они напомнили мне Сьюзен и Мартина. Наполовину вампиров. Ну, наверное, опасность они собой представляли такую же, как Сьюзен и Мартин. Если не большую.

Воины-ягуары остановились, не доходя до нас футов двадцать, но барабан продолжал бить, а девушка все так же приближалась к нам, шагая в ритм ударам. Подойдя ко мне, она расстегнула свой плащ из перьев, и тот скользнул на землю. Потом, поведя сначала одним плечом, а потом другим, она сбросила кожаные лямки, и белая рубаха тоже соскользнула к ее ногам. Она осталась обнаженной, если не считать узенькой кожаной полоски на бедрах, на которой висел обсидиановый нож. Она медленно, грациозно опустилась передо мной на колени, сняла нож и протянула его мне рукоятью вперед.

— Я жрица Аламайя, служанка Великого Владыки Кукулькана, — произнесла она медовым голосом, с серьезным выражением лица. — Он приглашает тебя, чародей Дрезден, и твоих слуг к своему трону, и в знак добрых намерений и следования Закону предлагает тебе кровь моей жизни. — Она опустила глаза и повернула голову, подставляя мне шею и сонную артерию. Нож она при этом продолжала протягивать мне. — Поступай со мной как тебе будет угодно. Я — дар тебе от Великого Владыки.

— Как мило, — промурлыкала Леанансидхе. — В наши дни редко встретишь такую вежливость. Можно, я?

— Нет, — отрезал я, стараясь не выдать голосом своего раздражения.

Я взял из руки у девицы нож и сунул к себе в сумку рядом с матерчатым мешочком, сделанным из вывернутой наизнанку футболки с роллинговским высунутым языком. Футболка лежала у меня в сумке вместе с другими запрещенными предметами еще с тех пор, когда та была просто сумкой, в которой я держал чистую спортивную форму для упражнений в зале. Назначение футболки поменялось (банг-бада-бада-банг), когда я вспомнил еще одну вещь, совершенно необходимую мне в нынешней конфронтации. Мешок стягивался моим серым поясом от халата.

Я взял девицу за руку и поднял ее на ноги; никакой ауры сверхъестественных сил, окружающих ее, я при этом не обнаружил. Просто смертная, судя по всему, в услужении у вампиров.

Почувствовав, как моя рука сжала ее запястье, она резко выдохнула и поспешно встала, так что мне не пришлось прикладывать усилий, чтобы поднять ее.

— Если же тебе угодно обесчестить меня подобным образом, господин, ты как гость вправе сделать и это. — Ее темные глаза смотрели на меня в упор, словно приглашая. — Мое тело принадлежит тебе, равно как моя кровь.

— Больше века прошло, — пробормотала Мёрфи, — и прогресс налицо. Было «как рыбе зонтик», стало вот что.

Я кашлянул и выразительно посмотрел на Мёрфи. Потом повернулся обратно к девушке.

— Я не сомневаюсь в здравом уме твоего господина, жрица Аламайя. Прошу тебя, проводи же нас к его трону, дабы я мог поговорить с ним.

При этих моих словах девица снова упала на колени, уронив свои пышные темные волосы мне на ноги.

— Благодарю тебя за дарованную мне жизнь, чародей, ибо так я смогу продолжать служить моему господину. — Она поднялась и царственным жестом махнула одному из воинов-ягуаров. Тот немедленно поднял ее одежды и помог ей облачиться. Последним ее плечи укрыл плащ из перьев, и хотя я знал, насколько эта штука тяжелая, она носила ее без видимого усилия. — Сюда, господин, если так тебе угодно.

— Нравится мне эта работа, — заметил Саня. — Вот просто люблю ее, и все тут.

— Надо почаще вызывать людей на дуэли, — согласился с ним Томас.

— Вы, мужчины, настоящие свиньи, — буркнула Мёрфи.

— Аминь, — кивнула Молли.

Леа смерила меня неодобрительным взглядом.

— Я уже сколько веков не приносила в жертву девственниц, — пожаловалась она.

— Совершенно непрофессионально, — пробормотал Мартин.

— Ша! — вполголоса скомандовал я, положив руку на плечи Мышу. — Вы, все. Следуйте за мной. И постарайтесь меньше походить на пищу.

Так, идя за жрицей с фонарем, мы вступили в город Чичен-Ица.

Глава сорок третья

В Чичен-Ице пахло кровью.

Запах крови не спутаешь ни с чем — даже если прежде вам не приходилось его обонять. А уж на вкус ее пробовали мы все, хотя бы при выпадении молочных зубов. А раз мы знаем вкус, то и запах тоже наверняка знаком.

Главная пирамида известна большинству туристов под названием Эль Кастильо, что в переводе с испанского означает «крепость». Пока мы подходили к ней вдоль колоннады, она возвышалась над нами огромным сложенным из каменных блоков холмом, не уступающим в величии европейским оборонительным сооружениям, в честь которых его назвали. На самом деле пирамида представляла собой зиккурат — ступенчатую постройку из прямоугольных каменных ярусов. Плита, на ней плита меньшего размера, и так далее до самой вершины, на которой располагался храм; по периметру ярусов стояла охрана, на каждом своя.

У основания пирамиды, то есть по самому большому периметру, стояли уже знакомые нам воины-ягуары. Все до одного мужчины, все до одного красавцы с развитой, но не чрезмерно мускулатурой дикого кота. Все, разумеется, в ягуаровых шкурах. Все до единого были вооружены — многие традиционным индейским оружием, но и более или менее современных клинков, превосходящих во всех отношениях своих предшественников, тоже хватало. У большинства в дополнение к мечам виднелись еще и «калашниковы» последних версий из стали и пластика.

Следующий уровень охраняли исключительно женщины в ритуальных одеждах, таких же, как у Аламайи, но дополнявшихся татуировками, как у воинов-ягуаров. Судя по внешности, их тоже отличали физические способности, существенно выше, чем у обычных смертных.

Блин-тарарам. Если вдоль каждой из сторон пирамиды стояло столько же, сколько с этой (а у меня не было оснований полагать иначе), общее количество воинов-ягуаров и жриц приближалось к тысяче. Я — человек довольно опасный, но не настолько, чтобы справиться с такой армией. Я как-то сразу обрадовался тому, что мы не попытались навязывать неприятелю бой у канатов или, напротив, безоглядную атаку в лоб. Нас бы задавили простым численным преимуществом, что бы мы там умного ни задумали.

Количество имеет значение.

Истина обидная, но от этого не менее верная. За что бы вы ни сражались, если вас превосходят в пропорции два к одному, вам нужно проявить изрядные способности, чтобы одержать победу. Спросите немцев, которые бились во Вторую мировую на два фронта. Немецкие танкисты часто жаловались, что подбивали по десять вражеских танков на каждый потерянный в бою — но что у противника всегда имелся наготове одиннадцатый.

Я смотрел на невозможное численное преимущество врага, и мне очень не нравилось осознавать эту старую истину.