Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

— Нет! — прошептал я.— Нет!

Но это было правдой: на этот раз к хищным крюкам статуи вели... моих солдат!

За спиной у себя я услышал шаги и быстро повернулся. У подножия стены стояло какое-то существо. Оно не видело нас, но, похоже, знало, о нашем присутствии, ибо принюхивалось, словно ожидая, что вот-вот почует наш запах. Я вспомнил о создавшемся у меня впечатлении, что женщина, читающая наши мысли, разыскивает нас, и понял — назовите это, если хотите, суеверной чушью,— что наше присутствие действительно обнаружено. Я прижался спиной к стене и жестом велел моим спутникам сделать то же самое. Мы замерли, и. существо уже собралось было уйти. Но тут я услышал пронзительный крик... потом еще один. Не сдержавшись, я выглянул в бойницу и, должно быть, испустил вздох ужаса, ибо мои солдаты уже болтались на адских крюках, а статуя вновь постепенно разгонялась. Я замер, но поздно — существо внизу заметило меня. Я увидел, что за ним следует большая стая его дружков, и, признаюсь, с дрожью осознал, что время наше истекло. Я разрядил верный револьвер, мои спутники разрядили свое оружие, но существа подступали к нам все ближе. Я уложил одного из них кулаком, а второго двинул в челюсть, но в это время у меня за спиной раздались самые ужасные крики, которые я когда-либо слышал. Повернувшись, я увидел, что под ударами сабель, нарезающих живых людей на ломти, от моих солдат осталось лишь месиво из крови и внутренностей. Но тут кто-то со всей силы врезал мне по затылку — помню, я еще очень удивился, как моя голова не разлетелась вдребезги от такого удара. Я пошатнулся и рухнул. На меня глядел какой-то ужасающего вида тип. От него жутко разило, но, как ни странно, эта вонь что-то мне напомнила. Затем его изображение расплылось. Я прошептал про себя имя своей дорогой женушки, и все погрузилось во тьму и забвение.

9 июня 1887 г.

Полковник!

Вы должны продвигаться вперед как можно быстрее. Настоятельная необходимость, повторяю — настоятельная, в том, чтобы вы атаковали не пулями, но факелами. Здесь царит ужасная болезнь, но яркий свет приводит заболевших ею в ужас. Поэтому, когда прибудете, сразу поджигайте город. Поверьте мне, клянусь, иного пути нет.

Пойду вперед. Боюсь, Мурфилд и его люди в смертельной опасности. Может оказаться, что помощь им придет слишком поздно.

Если они или кто-либо еще приблизится к вам и при этом не узнает вас, стреляйте не задумываясь. Вгоняйте пулю прямо в сердце. Не подходите близко! Для передачи болезни, способы лечения которой неизвестны, достаточно одного укуса. Расскажите об этом всем вашим людям.

Торопитесь, полковник! И Бог вам в помощь!

Хури.

Я пробудился от звука воды, капающей на камни, и открыл глаза. Вокруг было темно. Я попробовал пошевелиться, услышал над собой побрякивание цепей и понял, что запястья мои прикованы к холодной каменной стене.

— Мурфилд! Ну, слава Богу!

Это был голос Элиота. Я попытался разглядеть его, но тьма вокруг стояла кромешная.

— Что случилось? — спросил я.— Как Кафф?

— Думаю, жив, но все еще без сознания. А вас сильно оглушили.

— Ничего,— ответил я.— Как вы?

— Боюсь, что тоже не отличился. Какая-то сволочь проткнула мне ногу копьем.

— Какое, черт возьми, невезение. Надеюсь, не очень болит?

Элиот слабо рассмеялся:

— Ерунда. Думаю, нам осталось недолго ходить по этой земле. Так что едва ли это имеет значение.

— Мы должны бежать, и. немедленно! — воскликнул я.

Элиот сухо усмехнулся.

— У вас есть какие-нибудь соображения? — поинтересовался я.

Он не ответил.

— Элиот? — окликнул я.

— Вон там,— вдруг проговорил он.

— Что?

— Слушайте!

Я замер, но не услышал ничего, кроме слабого звука капающей воды.

— Слышите? — спросил Элиот.

— Что? Как вода капает?

— Ну да,— в нетерпении сказал он.— Это в дальнем углу темницы. Там, где прикован старший сержант.

Я, признаться, не сразу понял, куда он клонит.

— Вода откуда-то просачивается,— объяснил он.— Подземный источник. А раз так, в том месте, где течет вода, каменная кладка будет явно слабее.

— Почему же эти существа приковали его там? — нахмурился я.

— Не уверен, что сейчас стоит волноваться об этом.

Поэтому, когда Кафф очнулся, мы попросили его рвануть посильнее свои оковы.

— Хорошо, сэр,— ответил старший сержант.

Было слышно, как он дергается, затем раздалось крепкое ругательство.

— Безнадежно? — поинтересовался я.

— Пока да, сэр. Но я не собираюсь загибаться у какой-то дикарской стены. Дайте время, сэр, и посмотрим, что можно будет сделать.

Тяжело дыша, он начал вновь дергать цепи, и до нас донеслись его приглушенное бормотание и ругательства.

— Похоже, это надолго,— наконец проговорил Элиот.

— Вы не знаете Каффа,— возразил я.— Он самый крепкий парень из всех, с кем мне доводилось встречаться.

— Приятно слышать, сэр! — напряженно выдохнул старший сержант, и в тот же миг мы услышали, как стена подалась.

Раздался звон цепей, и Кафф с глухим стуком упал на пол.

— Все в порядке? — спросил я.

— Да, сэр,— ответил Кафф.— Редко чувствуешь себя лучше.

— Отличная работа!

— Большое спасибо, сэр!

По великому счастью, в моих карманах оказалось несколько спичек. Я сообщил старшему сержанту об этой удаче, он потянулся за спичками и, чиркнув о камни, зажег одну из них. В краткой вспышке света я увидел, что цепи Каффа полностью выворочены из стены и он намеревается разорвать ручные оковы. Вены на его лбу и шее вздулись, и одна из оков вдруг хрустнула и подалась. После чего спичка погасла.

Старший сержант подошел к нам и взялся за оковы Элиота. На этот раз, по-видимому, металл оказался слишком крепок для него.

— Зажгите еще спичку,— прошептал я, ибо напряженность нашего положения стала сказываться на моих нервах.— Посмотрите, может, найдете что-нибудь, что поможет вам.

— Хорошо, сэр!

Он взял вторую спичку, вновь вспыхнул свет. Кафф оглядел темницу, представлявшую собой, как я теперь заметил, облицованную грубыми камнями зловещего вида камеру. Кафф заглянул во тьму дальнего угла, и, как раз перед тем как спичка вот-вог должна была погаснуть, я услышал его удивленный вздох

— Что там, старший сержант? — спросил я, увидев, что он нагибается.— Что-то нашли?

— Да, сэр. Вроде нашел.

Он шагнул ко мне и взял третью, и последнюю, спичку. Чиркнув ею о стену, в свете пламени он передал мне ка-кой-то металлический предмет. Это был ключ.

— Какого черта...— прошептал я.

Старший сержант нагнулся к Элиоту, вставил ключ и повернул его. Оковы наручников упали с запястьев Элиота.

— Отлично! — проговорил я, наблюдая за ним.

Потом спичка погасла. И в тот же миг где-то неподалеку раздались шаги. Кто-то спускался вниз, к двери камеры.

— Кафф, Элиот,— приказал я сквозь зубы.— Назад, к стене!

Они поспешно бросились к оковам, и я принялся молиться Богу, чтобы они успели всунуть запястья в цепи. Удостовериться в этом я не успел, ибо в замочной скважине уже заскрежетал ключ, и в распахнувшуюся дверь хлынул ослепляющий свет раннего утра.

Я заморгал. В дверном проеме стояло какое-то существо. На ступеньках позади него виднелось несколько человеческих фигур, но наиболее опасным был тот, кто вошел первым. Я собрался с духом. Вошедший был бледен, как и остальные, глаза его скрывались под полуопущенными веками, но я сразу заметил, что он из другой породы, нежели существа за его спиной. От него веяло холодом, как от высеченной изо льда статуи, и все же, хотя на его лице отражались подлость и жестокость, было в нем что-то мягкое, как в избалованной женщине, а поэтому он производил впечатление ужасной, наглой силы. Мне показалось, что я уже видел его раньше. Я покопался в памяти — и вспомнил: это лицо возникло передо мной, когда нас пленили, оно пристально смотрело на меня перед тем, как я отключился. Элиот, похоже, тоже узнал его — он чуть не вскрикнул, но сдержался. Существо шагнуло вперед, и нас окутало зловонием Я сразу припомнил старика брамина, которого ранил в ногу,— от него пахло точно так же.