Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Я приказываю тебе убираться прочь из этого человека! — кричал Евгений, с силой обхватывая своими ладонями голову Влада, но результата не было. Тот шипел, хрипел и продолжал ругаться, яростно сверкая глазами.

— Иннокентииий!!! — наконец закричал Александр, и молодой парень, до этого растерянно стоявший в стороне и молящийся на иных языках, кинулся на помощь своему старейшине.

Вместе они схватили Влада и, удерживая его, Евгений начал властно спрашивать, едва не переходя на крик:

— Как твое имя?! Каак твоееее имя?!

— Отчаяние! — неожиданно прохрипел Влад, брызгая изо рта редкой слюной.

— Убирайся прочь!… Как ТВОЕ имя?!

— Безнадежность! — снова прохрипел Влад.

— Убирайся прочь, безнадежность!… Как ТВОЕ имя?!

— Блуд!

— Убирайся вон, дух блуда!… Дальше! Имя!

— Депрессия!

— Убирайся вон, депрессия! Ты не имеешь на него власти!… Имя!

— Самоубийство!

— Убирайся из этого человека, самоубийство!

В этот момент Влад яростно крутанул головой, его раскрасневшееся и опухшее мокрое лицо выскользнуло из ладоней Евгения, затем он отдернул свою левую руку, освободив ее от захвата Иннокентия, и с силой толкнул его в сторону на угол комнатного гарнитура. Иннокентий отлетел, ударившись спиной об угол, и упал на колени.

Теперь Влад остался один на один с Евгением и, схватив его за шею, начал медленно прижимать его к полу. Евгений продолжал молиться, сопротивляясь и приказывая бесам убираться, но его колени подгибались и он опускался вниз.

Наконец Иннокентий, оправившись, после удара, медленно повел головой в сторону Влада, выпрямив ударенную спину и, встав на ноги, с некоторой яростью на лице бросился на помощь Евгению.

Вместе они все же смогли одолеть его и, медленно с большим напряжением пригнув к полу, опустили его на колени.

— Дух самоубийства, убирайся прочь! — грозно произнес Евгений твердым голосом.

Влад неожиданно перестал шипеть и начал сильно кашлять. Он кашлял некоторое время, стоя на коленях на полу и загибаясь, словно корчась от судорог, пока Евгений и Иннокентий так же стоя на коленях, но стараясь быть немного выше, возлагая свои руки ему на голову и на спину, продолжали молиться.

В конце концов, Влад прокашлялся и его вырвало на пол прямо на хороший недавно купленный ковер, который так любила Света. Рвотная масса брызнула в своем широком радиусе и, попав так же и на пиджак Евгения, начала стекать по нему, явно не претендуя на свою привлекательность.

— Влад! Ты слышишь меня? — произнес Евгений сквозь молитву Иннокентия на иных языках и мою игру на гитаре, — Скажи "Иисус Христос мой Бог". Назови Его своим Богом.

Влад что-то там прокряхтел, из чего вроде как прослушивалось нечто похожее.

— Повтори это, — мягко попросил Евгений.

Влад повторил, и, кажется, в этот раз у него получилось немного лучше. Он продолжал кашлять и хрипел.

— Начинай молиться, — произнес Евгений. Затем он кивнул своему помощнику и сказал: — Вытри здесь.

Тот сначала не понял, но потом быстро поднялся и пошел в ванную за тряпкой и ведром воды.

Евгений продолжал молиться вместе с Владом.

Я продолжал играть, постепенно затихая и снижая темп, понимая, что кульминация, скорее всего, уже прошла. И вдруг что-то с силой ударило в меня и дезориентировало в пространстве. Я соскочил с кресла, чуть было не потерявшись, и отставив гитару в сторону, заходил по комнате, стараясь придти в себя.

Евгений продолжал молиться, когда почувствовал, что что-то произошло, заметив прекратившуюся игру. Он обернулся на меня и с волнением в голосе спросил:

— Костя! Все в порядке?

Я продолжал ходить по комнате, закрыв ладонями лицо.

— Костя!!! — повторил он нервно.

— Да, — растерянно ответил я, убрав от лица руки, — Все нормально…

Евгений внимательно посмотрел на меня, и, увидев, что я возвращаюсь на свое место и сажусь обратно в кресло, беря в руки гитару, обратился своим вниманием обратно к Владу, с недоверием оглядываясь на меня время от времени.

Я посидел некоторое время, и, снова поставив пальцы на струны, начал тихонько перебирать их, извлекая мелодию.

Евгений с Владом молились еще некоторое время. И я впервые в жизни видел, как молится Влад.

Пришел Иннокентий с ведром воды и тряпкой, и вытер все, что было на ковре. Евгений снял свой пиджак, обтер его и, свернув узлом, положил в сторону.

Постепенно затихая, я со временем перестал играть вовсе, и вскоре наступила тишина, в продолжение которой я слушал, как плачет Влад.

Потом мы все встали, посадив Влада на диван, и начали приводить его в порядок.

Теперь, вроде, все было закончено.

Правда, мы начали думать о том, что сказать Свете о мокром пятне, оставшемся на ковре после нас. Мы остановились на версии о том, что это так чашка чая упала, упала и как давай валяться по всему ковру, расплескивая изнутри себя чай. Чтоб было более правдоподобно, Евгений пришел и специально уронил на это место чашку с небольшим количеством чая.

Теперь вроде действительно было все.

Как оказалось, все это действо с изгнанием бесов и мытьем ковра прошло у нас за сорок минут.

Вскоре позвонила Света, спросив, может ли она вернуться.

— Да, конечно, Светочка, возвращайся, — ответил я ей.

Она вернулась.

Мы потом еще немного поговорили с ней на кухне, пока Евгений с Иннокентием собирались в коридоре.

Влад, ослабший и изможденный, чтобы не вызывать к себе подозрений, сразу ушел к себе в комнату и лег на кровать, притворившись, что заснул.

С ним вроде все было в порядке.

А вот Света, кажется, имела такой вид, как будто не догоняла, что здесь произошло, и в ее взгляде чувствовалось подозрение на то, что она явно что-то пропустила. Но она ничего не сказала.

Вечер. Я находился уже у себя дома. Я лежал на диване, уставший и вымотанный, с головной болью на какой-то неправильной неудобной подушке, и тупо смотрел телевизор. Я был несколько в шоке от того, как у меня сегодня прошел день, и мои противоречивые эмоции, нейтрализуя друг друга, приводили в результате мой мозг в состояние абсолютной неспособности что-либо адекватно воспринимать.