Полдень синих яблок (СИ)

В этот момент невидимая никем из присутствующих скрученная огненная лента прошила насквозь потолок и, отбросив Тарнхари разрядом, пришпилила к противоположной стене. Другой поток вырвался снизу, из-под пола, безошибочно вонзился в солнечное сплетение мага, протащил его по стене всё выше и выше, пока он беспомощно не распростёрся на потолке, прижатый чудовищной энергией.

Как только он немного опускался вниз, широко расставив руки, как неведомая сила, пружиня, останавливала его и снова подбрасывала наверх. Невидимые в реальности огненные копья, которые метали в него Дино и его помощник, стегали его со всех сторон, не давая пошевелиться. Обожжённая кожа шипела на его лице и лоснилась от выделяемой жидкости лопающихся волдырей.

От неожиданности напуганные жрецы, побросав свечи, сбивая друг друга с ног рванулись к потайному люку и, рискуя поломать ноги, скатывались по потайной лестнице

Повязка на глазах Лизы не позволяла видеть, что происходило. Забыв обо всём на свете она прочно удерживала образ.

Вниманию многотысячной разгорячённой толпы предстало эффектное зрелище. На вершине мавзолея возникло словно сошедшее из фильмов ужасов огромное чудовище. Зверь отвратительно разинул полную острых зубов пасть в беззвучном рыке, мотнул безобразной головой и оглядев площадь с высоты ненавистным взглядом, провалился в недра зиккурата.

Онемевшая было толпа взорвалась криками восторга и улюлюканьем. Обещанное зрелище было достойно восхищения и все с нетерпением ждали продолжения.

В проёме люка показалась голова, осторожно огляделась по сторонам и в комнату взобрался лорд Стахов. Жертвенная была наполнена истошными воплями, леденящими кровь, несущимся из-под потолка. От запаха жжёных волос, палёного мяса, серы и непередаваемой вони подступала тошнота и першило в горле. Разреженный воздух гудел и то и дело разрывался громкими хлопками.

Павел Илларионович, не обращая внимания на крики, по-кошачьи бесшумно подбежал к лежавшей без движения девушке, быстрыми движениями освободил ей руки, сдёрнул повязку с глаз и легко поднял одервеневшее от напряжения тело. Лиза испуганно вскрикнула, но увидев знакомое лицо, облегчённо прижалась к спасителю и крепко обняла за шею. Всё шло по плану, как и было задумано. Осталось только вынести её из пропахшей смрадом комнаты и затерявшись в пьяной толпе, добраться до машины, в которой ждёт их Алёнушка. Водит она мастерски, по-мужски, так что затеряться на улочках Москвы для неё не составит труда. И тут лорд почувствовал горячее зловонное дыхание в спину. Совсем рядом с ним находилось что-то очень злое, такое, что повернуться было страшно. Он медленно поднял голову и остолбенел.

Прямо из потолка выглядывала огромная омерзительная морда! Чудовищное животное - плод заговора наших героев и материализованное Лизой из эфира, чтобы отвлечь на себя внимание, зажило какой-то своей жизнью. По собачьи принюхавшись, оно уставилось лиловым глазом на лорда и вдруг распахнуло гигантскую пасть быстрым рывком, с хрустом, сомкнуло челюсти, поглотив голову Стахова. Кровь захлестала из обезглавленного тела. Оно зашаталось и рухнуло, заливая всё вокруг пульсирующим фонтаном. Лиза закричала, теперь от дикой боли. Невыносимая, она пронзила обжигающими клыками насквозь руку, а за ней и затылок, которым она крепко приложилась к полу. Кровь заливала ей глаза. На мгновенье она ослепла.

Изголодавшийся зверь, давясь, жадно присосался к кровяным струям, насыщался, слизывал длинным раздвоенным языком расплёсканную по полу пунцовую жидкость. С отвисших брылей свисали нити густой тянущейся слюны и, смешиваясь с кровью с жутким чавканьем, взбивались в пузырящуюся пену.

Лиза в ужасе закатилась под стол и забилась там, трясясь и моля, чтобы зверь её не заметил. От потрясения и боли она машинально вспомнила заклинание.

Ol sonuf vaorsad goho iad balt, - лихорадочно зашептала она заветные слова.

Но было поздно.

Закашлявшись, зверь уловил движение под столом , выбросил вперёд когтистую лапу и, раскрошив каменную поверхность алтаря, намертво пригвоздил добычу к полу.

В груди у Лизы раздался хруст, как от лопнувшей ореховой скорлупы, перед глазами поплыли кровавые пятна и она потеряла сознание.

В тот же миг монстр начал таять и слившись с эфиром, канул в небытие, унося в разбухшей утробе голову Стахова.

Глава 45.

И снова вспышка серебряного света ослепила восприятие.

Дино прошёл сквозь туннель звёздного блистания и, увязая по колено в вязком тумане, оказался под фиолетово-индиговым небом в серебристо-сером пространстве. Повсюду вокруг, насколько хватало глаз, колыхался туман. Местами от его дыхания рождались фигуры, принимая, как привидения, напоминая очертаниями знакомых ему людей и, прожив мимолётную жизнь, снова исчезали в непрозрачном вареве.

Он не мог сказать, сколько времени прошло, миг или вечность, с того момента, как он потерял Лизу. Земная жизнь потеряла смысл, а его мир, наполненный когда-то любовью, стал другим. Сумеречной юдолью скорби. Бессмысленным Нигде. Время остановилось. Исчезли день и ночь. А любовь, которой теплилась каждая клеточка его тела, теперь замурована в окаменевшем сердце. И рассвет уже вряд ли наступит. Какой смысл жить в постоянном кошмаре из которого нет выхода?

Мысли из сумеречных глубин его сознания накатывались одна за другой и тут же, порождённые густым туманом, бились о ноги, подобно волнам морского прибоя, вызывая немыслимую скорбь.

'Мне отмщение, аз воздам', - плескался туман.

'Не противься злому', - снова откатывался, чтобы подхватить новую набежавшую волну и с новой силой 'Аз воздам!', - било по ногам порождение мыслей.

Страшный суд. Так вот он, оказывается, какой! Не воставшие из гробов мертвецы, а страх и боль встречи один на один с собой. Со своей виной и печалью.

Вдруг ощущение Нигде странным образом рассеялось, превратившись во всепроникающее Везде и Дино снова почувствовал, как неограниченные пределы залило присутствие невидимого Разума.

Он поднял глаза и увидел... Урмана. Казалось, старик сидит прямо на тумане. Закутанный в сверкающие белые одежды, он задумчиво глядел вдаль. Горб его топорщился, пригибая мощное тело.

Дино добрёл до него и, ощупав окутанный холодным туманом уступ, сел рядом.

- Урман, что ты тут делаешь?

- Здесь тоже много работы, - не поворачивая головы, произнёс горбун.

Они помолчали.

- Земля - тюрьма? - вдруг спросил Дино.

- Кто-то думает и так. Скорее, это школа, где человек должен уяснить уроки, посланные ему. Удастся ему это или нет в этой жизни или в следующих, но в конечном счёте, пока душа находится в человеческом теле, ей всё равно предстоит выучить их и стать лучше благодаря приобретённому опыту.

- Ты говорил, я присмотренный, почему ты мне не помог?

- Рыба в океане не может видеть, как по небу летят птицы. Атакуя других, ты понапрасну растрачивал драгоценную энергию, а ведь, кроме себя врага нет.

- Я проиграл, Урман. Как мне сейчас жить?

Старик хранил молчание.

- Я должен был быть на её месте, - голос Дино наполнился безысходной трагичностью. - Вместо меня она и Павел Илларионович..., - он не договорил. Комок подступил к горлу.

- Мои соболезнования, - не оборачиваясь, проронил Урман.

- Что я сделал не так?

- Не кори себя, на всё воля Законов. Чтобы свершилось что-то новое, старое должно умереть.

- Но я не собирался ничего разрушать. Я только хотел счастья. Простого земного счастья. Любви. Что же это за законы такие жестокие, что забирают у человека самое дорогое?

- Душа обязана развиваться, поэтому и страдает. Случайностей не бывает. Люди втягиваются в хитросплетение судеб и помогают тебе, себе, друг другу пройти испытание. И, выполнив свою миссию, уходят, но от того, как каждая отдельная душа распорядится приобретённым опытом зависит её будущее. Те записи, которые должны быть сделаны, уже сделаны.