Аквариум с золотыми рыбками

ней. Мягкие губы прикоснулись к ее губам с невыразимой, щемящей нежностью, которая утомила ее в тысячу раз сильнее, чем страсть. Не осталось ни сил, ни желаний, ни сомнений...

Костяной инструмент вошел в нее, как ледник вползает в долину, подчиняясь какой-то отвлеченной механике соития, наполняя низ живота холодом, в котором замерзало что-то по-настоящему живое... Она закрыла глаза и увидела незнакомые звезды, метавшиеся на внутреннем небе. Она слышала, как рядом шевелится то, что называло себя "Бо", но ОНО не дышало...

Потом осталась звенящая пустота среди хрустальных стен, словно во дворце Снежной Королевы. Колдун выпил ее до дна, очистив сосуд для своих чернил. Ими будет написана последняя глава в ее жизни, но она еще не знала об этом. То, что казалось чудовищным, стало обыденным, а обыденное больше нельзя было вынести. Главное, Ольга поняла (вернее, он вложил в нее это): чтобы получить вожделенное, надо от чего-то безжалостно избавиться.

Избавление заключалось в маленькой изящной бутылочке из дымчатого стекла, закрытой притертой пробкой. Бо вручил это Ольге и она понимающе улыбнулась тому, кто на время спас ее от серости существования...

Она вернулась домой в середине ночи. Город представлялся враждебным лабиринтом, в котором ей предстояло увидеть завершение решающей интриги. Впервые она не испытывала тоски по несбыточному. Тоска была слишком человеческим чувством.

Колдун внимательно всматривался в подсвеченный аквариум. На лилово-зеленых листьях водорослей мерцал какой-то налет, похожий на россыпь мельчайшего бисера. Бо удовлетворенно улыбнулся. Одна из золотых рыбок отложила икру.

7. АЛЕКСАНДР

Ночные звонки стали по-настоящему выводить его из себя. Безликий голос спокойно и неторопливо разъяснял ему, каким глупцом он выглядит, позволяя жене обманывать себя. Самое странное заключалось в том, что голос говорил вещи, в которые Александр начинал верить, хотя в последние недели лицо Ольги оставалось бесцветным, как всегда, что служило лучшим доказательством ее безразличия к кому угодно. Однако, его чувство собственника было задето. Теперь безразличие жены начало раздражать.

Соглядатай, поселившийся в телефонных проводах, нашептывал ему всевозможные гнусности, включая интимные подробности, о которых, как казалось Александру, знал он один. Больше он уже не бросал трубку, обрывая монологи неизвестного на полуслове...

Он был единственным из троих, кто не испытывал глубинной тоски по иному существованию. Он был плотью от плоти этого города, его послушным и преданным обитателем, неизменным до самой смерти потребителем его летаргии. Он умудрялся относиться с убийственной иронией ко всему - к жене, к Виктору, к мыслям о поисках какого-то выхода, в конце концов, к самому себе. Вот только к одному он не сумел отнестись с иронией - к яду, вливавшемуся ему в ухо. Белладонна слов свела его с ума. Ирония оказалась весьма неглубокой. За нею пряталась мелкая и мстительная обывательская душонка.

8. ЗОЛОТЫЕ РЫБКИ

Виктор