Перемены

— Ух ты, — выдохнула Сьюзен. — У тебя… У тебя самая настоящая крестная-фея.

— И я никогда не умела баловать, — добавила Леа, глядя на меня с отсутствующим видом. — Нет, не то. — Она снова взмахнула рукой. — Может, еще немного…

Моя одежда снова зашевелилась. Очень странное это было ощущение, странное и назойливое какое-то, и я снова едва не двинулся макушкой о крышу лимузина.

Минут за пять мы сменили с дюжину нарядов. Викторианский сюртук с пальто, с положенными фалдами. От него отказались в пользу другого шелкового наряда, явно вдохновленного стилистикой имперского Китая. К этому времени в проекте принимала уже активное участие и Сьюзен. Они с Леа увлеченно обсуждали один эксперимент за другим, абсолютно игнорируя все до одного слова, исходящие из моего рта. К седьмому переодеванию, если это можно так назвать, я сдался и перестал даже пытаться высказать свою точку зрения на то, как мне одеваться.

Меня наряжали в стиле самых разных мировых культур и исторических эпох. В какой-то момент я не выдержал и потребовал возвращения моего кожаного плаща, но Леа только шикнула на меня и снова повернулась к Сьюзен.

— Какой наряд больше всего достанет эту сучку? — спросила Сьюзен.

Наконец губы Леа растянулись в улыбке.

— Идеально, — заявила она.

Мои одежды зашевелились еще раз, и я обнаружил, что облачен в богато украшенные доспехи западноевропейского рыцаря пятнадцатого века. Они были черные, изобиловали шарнирными сочленениями, с широкими, узорными наплечниками и совершенно уж безумно украшенной — золотая филигрань и все такое — нагрудной пластиной. По виду этой штуковины казалось, что весит она никак не меньше шести сотен фунтов.

— Кортес носил очень похожие доспехи, — пробормотала Леа. Она внимательно посмотрела на мою голову. — Хотя, нужно еще…

Какая-то тяжесть внезапно навалилась мне на голову. Я терпеливо вздохнул, поднял руку и снял конкистадорский шлем, украшенный в духе остальных доспехов. Я положил его на пол лимузина.

— Я не ношу шапок, — твердо заявил я.

— Балда, — возразила Леа. — Арианна до сих пор патологически ненавидит все европейское, ясно? Именно поэтому она взяла себе в мужья конкистадора.

Я зажмурился.

— Ортегу?

— Ну разумеется, детка, — кивнула Леа. — Любовь и ненависть часто трудно отличить друг от друга. Она завоевала сердце Ортеги, обратила его, вышла за него и на протяжении столетий занималась тем, что раз за разом разбивала ему сердце. Призывала его к себе и снова прогоняла прочь. Отдавалась ему и тут же выцарапывала ему глаза. Она утверждала, что так она поддерживает огонь своей ненависти.

— Тогда ясно, почему он работал в своей чертовой Бразилии, — сказал я.

— Разумеется. Гм-м-м… — Она повела рукой и добавила к моему наряду темно-серую накидку в римском стиле, с завязками на грудной пластине. Еще один взмах руки немного изменил башмаки. Потом она добавила накидке капюшон, потрудилась над золотой отделкой доспехов, сделав ее переливающейся как хамелеон, отчего я приобрел холодный, даже сюрреалистический вид. Накидка удлинилась спереди и подхватывалась теперь алым кушаком. Последним штрихом стало некоторое увеличение доспехов в плечах, что придало мне сходство с футболистом: помнится, в школе мы тоже играли по пятницам.

Я окинул себя взглядом и тряхнул головой.

— Бред какой-то, — заявил я. — Вы сделали из меня тюнингованную версию рыцаря-джедая.

Сьюзен и Леа удивленно посмотрели на меня, потом друг на друга.

— Отдайте мне, черт подери, мой плащ, — пояснил я.

— Эту рванину? — удивилась Леа. — Тебе нужно поддерживать образ.

— И я буду поддерживать его в моем плаще, — упрямо буркнул я.

— Гарри, — укоризненно сказала Сьюзен. — Возможно, ее слова не лишены практического смысла.

Я посмотрел на нее. Потом на свой наряд.

— Практического?

— Первое произведенное впечатление порой является решающим, — настаивала она. — Использованное должным образом, оно само по себе становится оружием. Не знаю, как тебе, а мне нужно все доступное оружие.

— Истинно так, — согласно промурлыкала Леа.

— Ладно. Не вижу, с чего это мой плащ будет портить мой образ. И потом для нас очень важна скорость. Эта фигня будет сковывать движения как черт-те что.

Леа лукаво изогнула углы губ.

— Ой ли?

Я насупился. Потом повел плечами и поерзал на диване. Доспехи оказались упругими, эластичными — настоящие стальные так не смогли бы. Что еще более важно, подвигавшись, я практически не ощущал их веса. То есть вообще. С таким же успехом я мог бы носить легкую пижаму.

— Ни одному смертному не пробить их силой обычного оружия, — спокойно произнесла Леа. — И даже удары от таких созданий, как вампиры Красной Коллегии, они отразят — до определенного момента, конечно. И еще, они, возможно, помогут тебе оградить свой разум от воли Властелинов Ночи.

— Возможно? — переспросил я. — Что значит «возможно»?

— Они обладают древними силами, крестник, — ответила Леа, одарив меня еще одной кошачьей улыбкой. — У меня не было до сих пор возможности помериться своей вновь обретенной силой с ними. — Она еще раз окинула меня взглядом и удовлетворенно кивнула. — Что ж, ты выглядишь в рамках приличий. А теперь, детка, — продолжала она, поворачиваясь к Сьюзен, — посмотрим, что можно сделать для тебя.

Сьюзен перенесла процедуру на порядок легче, чем я.

Правда, пока они этим занимались, я немного отвлекся. Выглянув в окно, я увидел, как мы обгоняем полицейскую машину, словно она стоит на месте — при том, что она неслась со включенными сиреной и мигалками. Должно быть, скорость наша измерялась трехзначной цифрой, так быстро полиция осталась позади.

Патруль копов не обратил на нас внимания, из чего я сделал вывод: Гленмейл, должно быть, спрятал нашу машину за каким-то подобием завесы. Ну, помимо этого, как я заметил, он вел машину в плотном городском потоке с невероятной ловкостью, проводя ее буквально в считанных дюймах от чужих бамперов и крыльев — опять-таки, незаметно для всех остальных. Более того, сидя в салоне, я вообще не ощущал никакого движения. По всем правилам нам полагалось бы биться разными частями тела об окна и крышу, но этого не происходило, словно машина стояла на месте.

В общем, он доставил нас к Святой Марии меньше чем за пятнадцать минут — правда, в процессе этого добавил мне несколько седых волос.

Мы остановились у входа, и Гленмейл распахнул дверцу салона, казалось, в ту же секунду, как машина замерла, хрустнув ручником. Я вылез, низко опустив на глаза капюшон. Тень, падавшая от меня на тротуар, показалась мне неестественно большой и страшной. Странное дело, от этого я почувствовал себя немного лучше.

Я повернулся, чтобы помочь выйти Сьюзен, и рот мой раскрылся сам собой.

Ее наряд был… гм… чертовски возбуждающий.

В первую очередь в глаза бросился золотой головной убор, украшенный перьями и резными нефритовыми штучками, знаки на которых напомнили мне те, что я видел на Каменном Столе. Все это дополнялось мерцающими синими и зелеными самоцветами. На мгновение мне показалось, что ее вампирская составляющая снова берет верх, потому что лицо ее покрылось тем, что я принял за татуировки. Однако уже второй взгляд дал мне понять, что это разновидность макияжа, что-то вроде рисунков хной, довольно примитивных и даже, я бы сказал, дикарских. Орнамент состоял из черных и красных завитков, подчеркивавших ее большие карие глаза.

Собственно же наряд составляло платье из того, что показалось мне мягкой кожей, с разрезами по бокам для легкости движений. Ноги были обуты в подобие мокасин из такого же материала, тоже украшенного перьями. Чисто белый цвет платья и мокасин резко контрастировал со смуглой кожей Сьюзен и позволял любоваться ее мускулистыми руками и ногами.

На белом кожаном поясе висели пустая кожаная кобура и пряжка для крепления ножен. Поверх платья она накинула плащ с капюшоном из перьев, зловеще напоминавший тот, что мы видели в Неваде, — только насыщенных цветов Зимней Династии: ледяного голубого, морского зеленого и закатного лилового.