Ночная смена

Дискуссии не получилось, потер я к чертям всю их матерщину. А теперь и ЖЖ наверное нету и в помине. Надо будет выбрать минутку — зайти к долговязому соседу, узнать, что там в инете. Как-никак сосед ведь тоже в разведке — токо высокотехнологической, электронной — и действительно они сутками работают, качают, что могут.

— Гляди, мужики, голые! Точно голые!

— Точно! Откуда они тут?

— Ну, чего подскочили — баня тут рядом, оттуда и чесанули…

Действительно, в редковатой, но толпе зомби отчетливо видно несколько совершенно голых мужиков и баба. Видок у них мерзопакостный — возможно еще и потому, что нынче в баню молодые не ходят, а голые пенсионеры — то еще зрелище, не «Плейбой». А эти грязные, изрядно погрызенные горемыки еще и мерзнут куда сильнее других зомби, потому вообще не двигаются. Надо же — и в зомбомире социальное расслоение — у голого и тут нежизнь тяжелее, чем у обутого — одетого…

Тьфу. Развел хвилософию. Зато когда солнышко пригреет — голяки согреются быстро и всех одетых обставят. А вот что действительно интересно — зомби из старика по силе и скорости — хуже, чем зомби из молодых? Физическая форма у них влияет на их нежизнь? А интеллектуальный уровень? Зомбопрофессор умнее зомбобомжа? Зомбосадист свирепее зомбогуманиста?

— Странно, чего влево-то свернули? Нам же вправо по Металлистам надо?

— Вовчик, спроси чифа — куда это мы?

— Тут региональное управление МЧС — видно туда.

— И?

— Вообще-то нам бы пригодился склад Росрезерва. А МЧСники об этом должны бы знать.

— Не знают они нихрена. Их потому Змиев в черном теле и держит, что думает — они в несознанке, а они и впрямь не знают. Это ж гостайна…

— Ну, так наши МЧС — они ж низовые, пяхота. А тут — генералы. Может если и живы — так в курсе… Или там по сейфам покопаться…

— Ага. Прям в холле стоит сейф, а на нем крупно — «Тута все Гостайны». И открывается этот сейф ногтем… Или пинком…

— Ну, не так конечно… Но все равно о складах должны в МЧС знать. И в ФСБ.

— Ага. Да в ФСБ тебе который час — и то не скажут, потому как вообще все секретят… И что тут из складов с харчами такую тайну делать? Вот грянуло — и сидим на жопе ровно, свистим в две дырки.

— Ну, знаешь — вон про Бадаевские склады и про склады на Американских горках в Ленинграде все знали. И немцы знали. И спалили эти склады моментально… чуть не в первую бомбежку…

— Это да…

Действительно, доезжаем до Управления МЧС. Здание настолько явно покинуто, что и говорить не о чем. Правда, машин на стоянке мало. Видимо кто-то успел и уехать.

А вот зомби — много. Немудрено — сюда раненые и укушенные ломанулись ровно точно так же, как в больницы, поликлиники, военные училища и вообще — во все заведения, где есть медпункты и где могут оказать медпомощь…

Все-таки стоим несколько минут. На пущенные ракеты старательно таращатся мертвяки — их действительно даже жидковатый свет сигналок словно завораживает.

Разворачиваемся, катим обратно.

— Я вот чего не могу понять — сколько промзон проехали — а там ни работников, ни зомби. А у нас в Петропавловку сбежалась куча народу. Ну, артмузейские — понятно — старые боевые кони, у них рефлекс по тревоге в часть бежать. А монетодворские — то с чего семьями прибежали — вот проезжали «Игристые вина» — так там и ворота настежь, значит, если кто и был — так разбежались…

— Так Доктор, Монетный Двор — это вещь в себе! Это не просто завод какой-нибудь.

У нас же династии рабочие — и поощрялось это с давних времен. И жили все рядом — вот с какой радости, например, называются Большая Монетная и Малая Монетная улицы? Вот потому и названы, что там наши люди жили. Реформаторы, надо отдать им должное, почти совсем было всех разогнали и все угробили, но как-то Монетный Двор устоял. Так что тут ничего мудреного нет — и коллектив устоялся и охрана вооруженная и крепость в крепости — куда ж еще бежать? На дачу? А там что делать? Без оружия? Без поддержки? Тут со своими спокойнее, хотя… Это сейчас мастером по металлу считается быть стыдно — все больше супервайзоры с мерчандайзерами нужны, а не слесаря — инструментальщики.

— Э, тут ошибаетесь — нам мерчандайзеры очень нужны!

— Это зачем?

— Так мерчандайзер — это вообще-то грузчик. А супервайзор над мерчандайзером — это бригадир грузчиков.

— Иопта! А зачем так мудрено-то?

— Ну, как же! Грузчик — это стыдно. А мерчандайзер — престижно.

— Тьфу, стыдоба…

— Прибыли! — сообщает Вовка.

Наши машины стоят в каком-то совершенно обычном дворе. В пределах видимости — не больше десятка мертвяков. У дверей показывается Николаич. Рискованно, правда холодрыга стоит такая, что зомби тоже не показывают чудеса шустрости. Даже через грязное стекло видать хлопья снега… Март, бнах, весна…

— Получается так, что сейчас зачищаем двор — из малопулек. Подъезд — третий, как раз перед вами. Потом командой из четырех человек поднимаемся на последний этаж — и выводим всех, кто там есть. В команду идем — я, мастер-создатель брони, опер и доктор — замыкающим. Вопросы?

— Сколько там живых?

— 16 человек.

— Откуда столько, Овчинниковых там четверо же?

— Получается так, что комендантша вполне достойна своего мужа. Тоже — гарнизон организовала. К ним все соседи с двух верхних этажей собрались — внизу-то мертвяки выход заблокировали…

Порядок действия такой — Вы Геннадий Петрович в своей сияющей броне — впереди. С двустволкой. Но стрелять только по угрозе непосредственно жизни — то есть если будет необычный зомбак.

— Морф?

— Именно. Тогда сразу бухаетесь на коленки, открываете нам директрису стрельбы и стреляете сами. Во всех остальных случаях — основной стрелок — Дима. А то у нас уши порвутся в ограниченном-то пространстве от 12 калибра повышенной мощности. Значит, Дима чистит малопулькой. Я на случчего — с калашом. Пока для меня цели не будет, кидаю зачинки. Заодно проверим их действенность. Доктор — прикрываете тыл и можете помогать Диме — сектор слева сзади на марше лестницы вверх — тоже ваш.

Вопросы?

— Не узнали — сколько внизу зомби?

— Не меньше трех.

— Ясно.

— Тогда начали.

«Марголины» отщелкали. Люди наверху предупреждены. Группа двинулась.

У «рыцаря в сияющих доспехах» — связка электронных ключей. На четвертом дверь открывается. Аккуратно приотворяем ее, стопоря на случай если кто дернется изнутри.

Желающих что-то не оказывается, и мы двигаем внутрь.

Но рыцарь вдруг резко останавливается в проеме. Шумно принюхивается и внезапно орет в полный голос:

— Все назад! Не стрелять! Никакого огня!

Довольно шустро откатываемся по дорожке на несколько метров прочь от двери.

— Что такое?

— Газом воняет. Сильно. У них утечка. Любая искра — кувыркаться устанем. А подъезд как сдует. Я такое видел — у моей жены в Пушкине по соседству так дом взорвался. Два подъезда ссыпалось кучкой, только тряпки на ветках.

Мда… Это серьезно.

Возвращаемся к остальным. Николаич рявкает на сбежавшихся мужиков:

— Держать периметр! (Мужики недовольно, но быстро возвращаются на свои места.)

И уже к нам:

— Получается так, что можем вместо спасения устроить объемный взрыв, что ни к чему. Какие предложения?

— Из ружей выбить стекла в окнах на лестнице. Дробины и картечь искр не выбьют.

— И сколько ждать придется?

— Неизвестно — мы ж не знаем, какая там утечка. Может и сейчас неопасно. А может — рванет от души и после вентиляции…

— Сидельцам позвонить надо. Чтоб не рыпались и все электричество вырубили.

— Еще какие варианты?

— Можно их сверху вывести — на крышу. Там люк должен быть.

— А на крышу как нам выйти?

— Через крайний подъезд. В таких домах подвал не сплошняком, а секциями изолированными. Значит, загазованность не должна быть везде. А взломаем люк — вентиляция улучшится. Выдует. Тем более если стекла высадим.

— Получается так, что нашумим, тут еще на нас набегут.