Ночная смена

Такое бывает с гуманистами, да еще и воспитанными соответственно. «Светя другим — сгораю сам!»

Мама над его идеализмом посмеивалась, хотя и сама была такая.

Вот к нам той же ночью и пришли. В дверь позвонил сосед — дескать, помощь нужна. Мама говорила — не открывай — а папа — ну там же человеку плохо, я должен…

Он ведь просто не мог понять — он тут людей лечил, помогал всем — и что его будут убивать за то, что он не коренной национальности и потому не человек вовсе — никак понять не мог.

Физически.

Вот и открыл…

Надежда Николаевна переводит дух.

Я вижу, что сейчас она вся там — в своем страшном прошлом. В том кошмаре, которому подвергли четверть миллиона людей, сказав другим людям: «берите свободы, сколько влезет». Оказалось, что свободы нужно совсем немного — всего-навсего нужна свобода от соблюдения Уголовного кодекса РФ. И больше ничего.

Свобода держать рабов, грабить, насиловать, глумиться любыми способами над теми, кто не относится к твоей народности. Кто унтерменьш, потому что говорит по-русски. И в отличие от прошлой громадной войны унтерменьшей никто не поддержал — никто не помогал оружием, моральной поддержкой или хотя бы сочувствием.

Строго наоборот. Другие унтерменьши, тоже говорившие по-русски знать не хотели о том, что творится в свободной Ичкерии, Москва не организовывала сопротивление, не формировала партизанские отряды и не посылала полки — там и так хватало работы по распилу невероятных размеров бабла. Какое кому дело, что в свободной стране — нормальным стало рабовладение в полный рост. Она же свободная. Значит — имеют право.

Московские журналисты наперебой воспевали храбрых и свободолюбивых ичкерийцев. А хрип тех, кому они перерезали глотку — звучал куда тише, чем все телевидение. Много ли накричишь перерезанной глоткой?

Ну и конечно же демократические страны в едином порыве поддержали свободную и демократическую рабовладельческую республику. Да, были конечно неприятные инциденты — то свободолюбы поотрезают головы англичанам. То перестреляют сотрудников «Красного креста» прямо в госпитале — ну что ж, издержки борьбы за свободу, бывает…

И в Чечню валом валили «врачи без лекарств», «шпионы без границ», «хало траст», обучавший минно-взрывному делу и целые кучи отморозков из мусульманских стран, да и из Европы, где отлично работали центры по вербовке.

Москва чухнулась только тогда, когда оказалось, что московский бомонд парят и бабло пилится неровно. Тогда в Ичкерию послали недоеденную реформами армию. Сопляков — срочников, дезориентированных офицеров, несработанные экипажи. Напрочь забыв весь опыт прошлых войн. Свой же собственный опыт, купленный страшной кровью.

И налили еще больше крови. Посреди страшного кровавого гноища жировали правозашитники, депутаты всех мастей — как опарыши в сортире. Они ловко убеждали поверивших им дурней в погонах — не воевать, сдаваться — ничего, дескать, не будет.

Это «ничего не будет» отлично видно на множестве трофейных записей — спокойная и веселая резьба по живому мясу.

До последнего момента не верящему тому, что сейчас с ним будут вытворять…

Потом, когда стараниями тупой военщины финансовый проект «Свободная Ичкерия» оказался под серьезной угрозой — не врубившиеся в тему войска вывели. Оставив для жуткой разборки несколько десятков тысяч еще живших там русскоязычных и тех чеченцев, которым такой разгул бандитизма и беспредела не нравился — а с беспределом даже шариатские суды не справлялись, что уже о многом говорит.

Позже, совсем потерявшая чувство реальности «Свободная Ичкерия» сама пошла воевать — и на этом кончилась.

Я не могу себе представить три вещи — глубину подлости, меру страданиям и верха лицемерия в этой истории…

— Чего тут рассказывать… — вздохнув, продолжает Надежда. Читали «Гадюку» Толстого? Должны были — в школе ее проходили…

— Читал.

— Ну вот… Только есть разница в том, как хрустят кости чьих-то родителей в книге — и как хрустят — твоих собственных. Рядом. Я не хочу об этом говорить… Да и отделалась гадюка дешево. Там ведь соседи прибежали. К нам никто не прибежал. А меня перепродавали несколько раз. Быть рабом — это… Тяжело… А рабыней…

Надежда опять замолкает.

Да, я читал несколько произведений на эту тему. «Кавказский пленник» — бывший в старину добротным триллером для непуганых современников — отдыхает. Тогда горцы были патриархальными, без фантазии…

— Потом оказалось, что я организовала несколько десятков полукриминальных подставных фирм и набрала кредитов на многие миллионы… Паспорта наши папа тогда отдал. Надеждой-то я стала только сейчас, до Катастрофы звалась Еленой. Мир все же не без добрых людей оказался, а на войне человека сразу видно становится, на войне человек — голый.

— Да, видно, что в военно-полевой медицине у Вас опыт. К слову — вы этих ребят из «Бастиона» знаете? Очень уж они за Вас горой встали.

— Не помню… Хотя если у этого дылды, как его — ну по-шотландски его еще называют — огнестрельное сквозное верхней трети бедра — то может и встречались. Но я думаю, что просто у них, как у всех воевавших — к ичкерийской агентуре отношение ясное. Насмотрелись.