Комната ужасов. Дилогия

– Я серьезно, Вик. Когда ты последний раз спал?

– А–а, серьезно?

– Серьезно.

– Если серьезно – прошлой ночью целых четыре часа.

– А во сколько сегодня пришел?

– Опоздал сегодня утром. В четверть восьмого.

Клэр посмотрела на свои часы:

– Иди домой, Вик. Отдохни чуть–чуть.

– Но мне сказали, что я могу понадобиться. – Мне не нужен оператор. Автофокусировка работает?

– Конечно.

– У меня четырехминутный обзор рекламы и все. Обзор и все, честное слово. С освещением в «Е» все в порядке, без сбоев?

– На рабочем столе. Включишь и все дела.

– А с одной камерой, с автофокусировкой зачем мне еще оператор? Манфред проверит монитор, я сяду, пять минут обзор и привет.

– А вторая камера, а повороты кадра, а движение камеры, а зуммер? Только голова и плечи? Неподвижно?

Клэр тряхнула плечами. Вырез расширился и спустился на дюйм ниже.

– Думаешь, зрители не досидят? Я не в состоянии удержать их внимание?

– Насчет них не знаю. Я лично хоть сутки напролет смотрел бы.

– Ты лапочка, Вик. С тобой все. – Она еще раз сверилась с часами. – Беги домой. Если поторопишься – еще застанешь меня.

– Так я могу остаться и застать.

– О–ох! Посмотришь меня в постели.

– Хм. Недурно. И когда?

– Эротоман! Новости посмотришь в постели. Не пожалеешь. А теперь иди!

Клэр проводила оператора до лифта. Когда лифт спустился вниз, она вызвала его наверх, сложила вдвое свои водительские права и заклинила ими дверь. Следующему, кто захочет проникнуть на четырнадцатый, придется воспользоваться пожарной лестницей.

Манфред ждал в стеклянной рубке.

– Пятнадцать минут. Классно ездишь, Клэр.

– Доедай спокойно свой пончик. Времени навалом.

– Где Вик?

– Отослала домой. Он нам не нужен, правда, Манфред?

– Для рекламных объявлений? Наверное, нет.

– Мне только ты нужен, Манфред.

– Вот счастье–то.

– Кто знает, кто знает… – играя с верхней пуговицей жакета, пропела Клэр. – Все системы работают нормально?

– Ага. – Глаза мужчины не отрывались от ее ложбинки, даже когда он нашаривал пончик с повидлом. Запрещенные крошки рассыпались по всей клавиатуре. – Программа движется к концу. Когда мигнет зеленый, – я включаюсь. Камера прямого эфира. – Он кивнул на монитор. – Ты заканчиваешь – я выхожу из эфира. Гимн – автоматически.

Ее верхняя пуговица расстегнулась. Манфред чуть не подавился пончиком.

– Будь добр, а, Манфред?

– Конечно, Клэр. Все, что угодно.

– Я бы была тебе очень благодарна, если бы ты одолжил мне вон ту ручку, в твоем верхнем кармане.

– О чем речь!

Клэр взяла ее и положила на клавиатуру. Вечное перо, крепкое острие. Она видела, как ребята продырявливали такими банки от пива. Другая рука скользнула ко второй пуговице, чуть ниже, чем груди.

Манфред смотрел – не моргая.

– Хочешь посмотреть кое–что великолепное? – выдохнула женщина.

– К–конечно.

Клэр расстегнула последнюю пуговицу и сняла жакет.

– О Боже! Клэр!.. – Рот разбрызгивал мокрые крошки. – Клэр, осталось всего восемь минут!

– А после? После обзора?

Короткие пальцы потянулись вверх. Складки на его ладонях блестели. Мужчина сделал шаг в ее сторону. Женщина на шаг отступила, ее большие пальцы потянулись к поясу, сдвинув его вниз, ниже пупка. Тонкую талию опоясывали оспинки от тугой резинки.

– Хочешь увидеть кое–что еще более великолепное, Манфред? Что–нибудь этакое?

– О Клэр! – Мужчина поднес пальцы ко рту.

– Тогда сложи руки за спиной, как хороший мальчик, и закрой глаза. Откроешь, когда я скажу «открывай», но не раньше. Смотри, не испорть все! И не дотрагивайся. Пока. Это попозже.

Он зажмурился.

– Не подглядывать.

Манфред замотал головой как бешеный. Щеки его тряслись. Клэр взяла ручку. Большой палец согнулся у толстого конца. Она проткнула ему веко, ручка вошла глубоко в мозг.

Клэр стерла с груди мокрые крошки и единственное пятнышко крови, быстро надела жакет. Зажегся зеленый. Она включила стационарную камеру и видеорекордер. После этого Клэр вышла из операторской и направилась к своему столу. Сумочку она взяла с собой. На камере горел красный огонек прямого эфира. Клэр улыбнулась камере.

– Доброе утро, друзья. Спасибо вам, что не ложились спать из–за меня. Вы не будете разочарованы, обещаю вам.

– На этот раз я приготовила для вас нечто особенное. Гвоздь программы. Если ваша жена или ваш муж не смотрит, пожалуйста, позовите его. Они будут жалеть, что пропустили такое шоу. Этой ночью мы вместе будем творить историю телевидения. Мне есть, чем с вами поделиться. – Клэр открыла сумочку и вытащила перламутровый футляр с бритвой. Она открыла его, медленно. Сверкнуло наточенное перо лезвия.

– Перед вами – поясню для самых молодых из наших зрителей – старинная опасная бритва. Эта тонкая полоска стали была вывезена из Англии более пятидесяти лет назад. Изготовлена она фирмой «Мечи Уилкинсона». – Клэр подняла ее повыше, чтобы была видна гравировка и вытравленные на лезвии скрещенные мечи. – Кто–нибудь из вас, может быть, видел, как ваш отец или дед еще бреется такой бритвой. Лезвие очень острое. Такое же острое, как в день изготовления. Раньше бритва принадлежала моему отцу. Вчера я помучилась некоторое время с ремнем для правки бритв. Я хотела довести бритву до того состояния, в котором она была в тот последний раз, когда мой отец пользовался ею. Как я уже говорила, лезвие очень острое. Позвольте мне продемонстрировать.

Клэр поднесла лезвие к лицу, улыбнулась в камеру и высунула язык. Лизнула. Лезвие рассекло нежную мякоть. Рот наполнился кровью. Нижние зубы на время стали запрудой, но не надолго. Горло Клэр работало, глотая и давясь теплой соленой кровью. Ее губы накрыли острую сталь. Женщина наконец вытащила не желающее выходить изо рта лезвие, которое разрезало ее нижнюю губу и пошло дальше, к подбородку. Губа разошлась надвое, обнажив розовые десны и безупречные зубы до самых корней. Кровь, капая с изуродованного лица, заполнила ложбинку, побежала между грудями, окрасила белый жакет.

Клэр не ошиблась. Контраст получился великолепный. Твердая рука продолжила путь через мягкую ткань под потерявшим форму подбородком. Клэр подняла вверх сочащийся рот. Ее идеально–белая шея вытянулась, лезвие продвинулось вниз, кожа разошлась. Дойдя до ямки по углами… на горле, Клэр вытащила бритву и положила на стол. Ее пальцы были скользкими от крови. Женщина все еще смотрела в камеру. Горел красный индикатор.

Вдоль горла шла вертикальная линия с белыми краями. Она намокла и обагрилась, будто вертикальный рот, выпячивающий алые губы. Рот раскрылся. Шире. Голова откинулась назад. Рана отворилась. Рана зияла. Мелькнула на мгновение рассеченная гортань, как две половинки пустого розового граната. Потом все залил алый потоп.

Глава 27

Вик пинком закрыл за собой дверь, включил телевизор и, не дожидаясь картинки, прошел на кухню.

Электрическая открывалка зажужжала, как только он подсунул под нее банку с лососем. Мужчина скинул куртку и сунул в нагрудный карман рубашки почти чистую вилку. Открыл холодильник, взял бутылку пива, сковырнул крышку, выложил рыбу из жестянки и отнес свой ужин в гостиную.

Клэр уже была на экране, но что–то было не так. Чего–то Вик не улавливал. Что она делает? И тут наконец мозг поймал фокус. Бутылка, покрытая капельками, выскользнула из пальцев, пиво вылилось на ковер. Мужчина выронил рыбу и упал на колени перед телевизором.

Вик успел крикнуть «Нет, Клэр!» прежде, чем рвотные массы заполнили рот.

Новая телебашня охватывала своим вещанием территорию до Драммонвилля и Калома. Иногда, при благоприятных условиях, сигнал ловили и на побережье. Программы, транслируемые с этой телебашни, смотрело около ста тысяч зрителей.

На выступление Клэр реагировали по–разному. Некоторые сочли, что это новый извращенный финт для привлечения публики. Другие выкинули увиденное из головы, как только выключили телевизоры. Были и такие, кто нашел зрелище исключительно эротичным. С одной дамой из Файв–Корнерс случился инфаркт. Пятый и последний. Некоторые нашли зрелище уморительным. Большинство испытало ужас и тошнотворное отвращение.