Номер 16

Однако Сет, в этом она не сомневалась, обнаружил в Баррингтон-хаус работы Феликса Хессена. Должно быть, Том Шейфер ошибся: какие-то картины уцелели и до сих пор находятся где-то в доме. Вероятно, в самой шестнадцатой квартире. И портье их нашел. Эйприл намеревается узнать, как именно. Это просто неслыханно: Майлз ошибается, а «Друзья Феликса Хессена» правы!

В работах Сета безошибочно угадывался стиль и тематика Хессена, в них сквозит намек на истинное наследие Феликса Хессена как художника. Сет был очень способным. Он сумел сымитировать то, что, должно быть, увидел в подлинной картине — масляном полотне, которое подняло ужас, заключавшийся в рисунках Хессена, на новый уровень. Майлз поверит ей, когда увидит работы Сета и подтвердит их сходство с творчеством Хессена.

И если она проявит должную осторожность, то, наверное, сумеет показать Майлзу невероятное: уцелевший оригинал. Нечто, обнаруженное в старом доме этим странноватым, одиноким ночным портье. Или переданное ему призраком Хессена. Однако то, что направляло руку молодого художника, вероятно, заставило его сыграть какую-то роль в убийстве самых старых жильцов. Эйприл признавала, что долговязый и погруженный в себя человек плохо ассоциируется с насилием, но кто-то же помог Хессену вернуться в дом. Кто-то был связан с не поддающимся осмыслению, но красноречивым злом, которое полвека обитает в Баррингтон-хаус. Теперь, когда Стивен начал ее избегать, подозреваемым номер один становится Сет. Он как-то замешан во всем этом, вчера вечером он сам себя выдал. Но как именно и почему, Эйприл даже не представляла, а чтобы двигаться дальше, требовалось кое-что понадежнее предположений и догадок. Здесь Майлз прав.

Сет вернулся от стойки бара с большим бокалом белого вина Эйприл сделала над собой усилие, чтобы сейчас же не засыпать его вопросами, напомнив себе, что надо соблюдать осторожность, если хочет добыть необходимую информацию. Точно так же, как она поступала в случае с Бетти Рот и Шейферами. Нужно задобрить собеседника. Рассказывая ей свою историю, старики ничего не выигрывали, зато, рассказав, многое потеряли. Во всяком случае, так кажется. Начинать разговор Эйприл предоставила Сету.

— Так расскажите же мне о Феликсе Хессене, — проговорил он, нервно прихлебывая пиво.

— Я, конечно, не специалист, однако, судя по тем вашим работам, какие мне удалось увидеть, вы можете поведать мне гораздо больше, чем я вам. Во всяком случае, о том, что касается стиля.

Сет смотрел на свои руки, мусолившие над столом папиросную бумагу. Она снова заставляет его нервничать. Эйприл сменила тему:

— Можете взять эту книгу. Я знакома с ее автором, Майлзом Батлером. Это единственная опубликованная работа о Феликсе Хессене. — Эйприл вынула из сумочки сочинение Майлза и протянула через стол. — Я уверена, на искусствоведа ваши работы тоже произвели бы неизгладимое впечатление. Он работает в галерее Тейт.

Сет залился румянцем и коротко кивнул, затем вцепился в книгу и положил себе на колено.

— Вы так тепло отзываетесь о моих рисунках. До сих пор меня не особенно поддерживали. — Сет нервно рассмеялся. — Но все меняется. Я тружусь над весьма амбициозным проектом. У себя дома, прямо в комнате. Точнее сказать, в студии.

Глаза у него внезапно загорелись таким ярким огоньком, что Эйприл вздрогнула.

— Возможно, я мог бы показать свою работу этому вашему знакомому, прежде чем переносить на холст.

Эйприл медленно скрестила и вытянула ноги так, чтобы ему их было видно. После чего принялась расспрашивать Сета о нем самом: где родился, где учился, о семье, — из-за последнего вопроса Сет сейчас же снова смутился и ушел в себя. Казалось, собственное прошлое не имело для него никакого значения. Его, похоже, не занимало ничто, кроме последней работы, о которой он говорил с большой охотой, но как-то неопределенно. Или же, как подозревала Эйприл, был не в силах описать словами, что же он пытается породить.

Вернувшись к столу с третьей порцией напитков (Эйприл перешла на колу после первого бокала), Сет, кажется, сделался более откровенным.

— Эйприл, я уже даже не пытаюсь анализировать то, что получается. Это ни к чему не ведет. Но мне кажется, будто я напрямую связан с чем-то в самой глубине моего сознания. И оно имеет некое отношение к понятию запредельного. И вероятно, к тому, что наступает потом. Ну, вы понимаете, после этой жизни. Однако выразить это возможно только через образы. Тут не найдется подходящих слов. Я не могу объяснить.

Эйприл внимательно наблюдала за тем, как взгляд Сета быстро переходит с предмета на предмет, как молодой человек непрерывно курит и ерзает на стуле, но ей не казалось, будто бы он пытается нагнать тумана, чтобы набить цену своей работе. Причина была в чем-то ином. Она понимала, что Сет сильно встревожен, вероятно даже испытывает страх перед тем, что творит, несмотря на свое горячее желание продолжать.

Сет постоянно говорил о Лондоне, о его жителях и не мог найти добрых слов ни для первого, ни для второго.

— Это кошмарное место, Эйприл. Все здесь так трудно, все рассыпается на части. Этот город меняет людей. Любого, кто задерживается в нем. Энергетика повсюду нехорошая, здесь ничего не получается. Я пытался справиться с этим с того дня, как приехал сюда. — Сет постучал по обложке Майлзовой книги. — Мне кажется, Хессен чувствовал то же самое.

Иногда было трудно уследить за развитием мысли и уловить смысл слов Сета. Идеи и образы в его голове стремились одновременно выплеснуться наружу. Создавалось впечатление, что, высказываясь перед ней вслух, Сет пытается разобраться в собственной сумасшедшей логике. Казалось, портье измучен до предела. После того как он осушил третью пинту, Эйприл предложила пойти куда-нибудь перекусить, опасаясь, что иначе он напьется в стельку и не сможет рассказать ничего путного.

За обедом она выберет подходящий момент, чтобы расспросить о Баррингтон-хаус и шестнадцатой квартире. Сет делался все более словоохотливым и отчаянно пытался произвести на нее впечатление. Еще немного, и она вытянет из него, что он видел, что знает и что сделал.

Должно быть, прошла вечность с тех пор, когда Сет в последний раз общался с женщиной. Эйприл видела, какими глазами он смотрит на нее, и ей становилось неловко. Теперь речь уже не шла о том, чтобы вызвать доверие к себе, а скорее о том, чтобы справиться с последствиями. Однако в маленьком индийском ресторанчике, куда он привел ее, настроение Сета внезапно переменилось. После того как они сделали заказ, что-то за окном как будто привлекло его внимание. Эйприл повернула голову, следя за его взглядом, но не увидела ничего, кроме обычной пестрой толпы, заполняющей улицы города, который не в состоянии постоять спокойно хотя бы минутку.

— Кто там? Ваш знакомый? — спросила она.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Он был тут, стоял в переулке прямо напротив окна ресторана, где сидели они.

Силуэт соткался из мутных теней и оранжевого света окон соседнего бара. Руки в карманах, овальный зев капюшона развернут в их сторону — выжидает. Мальчик на короткий миг исчез, когда по улице прокатил девятнадцатый автобус, но затем снова появился.

— Баррингтон-хаус, — услышал Сет слова Эйприл, которые как будто послужили сигналом фигуре в капюшоне, чтобы явиться и нарушить их уединение.

И вот теперь Эйприл смотрела в ту же сторону. В темноту за окном, которая быстро сгущалась и смазывала детали: кирпичи сливались с бетоном, машины — с асфальтом, мелькающие ноги и блекнущие краски исчезали в мутных лондонских сумерках. И каким бы острым ни был взгляд этих прекрасных глаз, Сет уже понимал, что Эйприл не сумеет увидеть его соглядатая. Выжидая и наблюдая, тот являлся к нему. К нему одному.

— Кто там? Ваш знакомый?

Сет покачал головой, его лицо совсем побелело, хотя он и так обычно был бледен.

— Нет. Просто показалось.

Сет снова обратил свое внимание на Эйприл, но никак не мог сосредоточиться на ее словах: взгляд постоянно обращался на улицу за окном, на то, что так внезапно отвлекло его от нее.