Вечная сказка(СИ)

* * *

- Я принесла книги, - устроившись на полу второго этажа, мы легли рядом на животы, и я положила два тома перед собой и Луханем. Снова придя к нему на следующий день, я немного успокоилась, что изменений не происходит. Ладно, что их нет в лучшую сторону, главное, что и в худшую нет сдвигов. - Умные книги о реинкарнации и метемпсихозе. - Я не смогу переворачивать страницы... - напомнил молодой человек печально. Укорив себя за оплошность, я посмотрела на обложки, соображая. - Тогда не получится оставить тебе их, а сейчас я буду переворачивать за обоих. - Улыбнувшись, я вселила в него бодрость, и он ответил тем же. - Итак, с чего бы начать? Мудрые люди прошлого, мне кажется, были ближе к духам и потустороннему, поэтому попробуем найти то, что нам нужно, у них. Индусы и древние греки много писали о душе, её трансформациях и закономерностях. Я спросила в библиотеке всё, что упоминает эту тему. Начну вот с этого: Плутарх, Платон, Немесий Эмесский и другие античные философы о душе. А тебе индусов. Там слишком сложно, а ты старше и умнее. - Я раскрыла книгу перед ним и пролистала все предисловия до первой страницы, придерживая её пальцами. - Как дочитаешь - скажешь. - Я распахнула и свою, уткнувшись в неё почти носом. С такой увлеченностью никогда не станешь учить уроки, не в одиночестве, не с подругой. От этих знаний зависело всё, и моё и его. И какая-то удаль невольно поселялась в мозгу, ему хотелось трудиться и доискиваться правды среди гор информации. Рядом был Лухань, неощутимый, но всё равно пребывающий тут. - Я всё, - сказал он. Отвлекшись от чтения, я перекинула страницу и продолжала держать разворот, чтобы он не захлопнулся. Минуты пошли за минутами, перетекая в часы. Исследование путаных теорий обещало нам спасение, и мы погружались в него с головой. Я перелистывала книги обеими руками, и когда Лухань прочитывал быстрее и окликивал меня, мы поглядывали друг на друга, забавляясь своим занятием, наслаждаясь присутствием друг друга. Он лучился радостью. Я была почти счастлива. Это так здорово, лежать вот так вместе, даже молча, даже не касаясь. Просто зная, что вот оно, создание, которое тебя любит, которое ты любишь. Половинка. - Речь идёт о карме, - бормотал Лухань, улавливая основную идею произведения, - кармическая цепочка превращается в бесконечно замкнутый круг. Из-за неправильных поступков, недопустимых действий и даже желаний, от которых нужно освободиться, чтобы разорвать вечное пребывание в этом мире и возвращение в него... а что у тебя?

- Тут разное... один пишет, что душа должна прожить три вида жизни, возродиться трижды, как человек, животное, и растение - они верили, что у растений тоже есть душа, - и тогда... - Ну, растениями и животными мы ни разу не были, - засмеялся Лухань в лежащие перед лицом руки, в которые он то утыкался, и оттуда торчали только любопытные глаза, бегающие по строчкам, то клал на них подбородок сверху, рассуждая. - Да и жизней случилось куда больше трех. - Хорошо, тогда другое: метемпсихоз - это духовное обновление, как бы рождение заново с целью совершенствования. Это так же называется палингенезией и обозначает, что перерождение может быть и прижизненным процессом, как повышение уровня. Прокачка персонажа, - захихикала я. - Прокачка? - недоумевающее поглядел на меня Лухань. Удивившись, что он не понял меня, я медленно осознала причину его неосведомленности. - Ты никогда не играл в компьютер, - обозначила я. Он кивнул. - Только потому, что я знаю о нем и почти всём, что творится в нынешнем мире, я подозреваю, что был на земле человеком ещё семнадцать лет назад. - Я задумчиво порассматривала его и пришла к выводу: - Я рада, что ты именно такой. Немного устаревший, - мягко обозвала его я. Он понял и засиял глазами. - Это куда лучше, чем те парни, которых я встречаю постоянно в школе. - Пауза, застывшая от того, что мы любовались друг другом. Бессловесно, эмоционально, бесконтактно. Я тряхнула волосами. - Но вернёмся к нашей науке! - Да, вернемся, - подтвердил Лухань и опять лег, глядя перед собой. - Это повышение уровня у греков смахивает на избавление от кармы у индусов. Всё сводится к тому, что надо как-то преобразовать себя благими и правильными поступками, чтобы стать лучше и заслужить после смерти чего-то хорошего.

- Но если ты не можешь больше совершать никаких поступков, ни положительных, ни отрицательных, то как же?.. - Я осеклась, испугано округлив глаза. - Значит, виновата я, да? Ты чистый дух, ты разорвал связь с этим миром, у тебя получилось! А я осталась тут... проблема во мне... это я... я что-то не так сделала... не сделала чего-то... - Перестань! Это вовсе не обозначает этого, - попытался меня успокоить Лухань, опять напрасно протянув руку и поводив ею возле меня, по мне, но сквозь. Я угомонилась со своими догадками, чтобы не разочаровывать его. - Кто тебе сказал, что нужно вырваться именно из этого мира? Что он - наказание? А если суть в том, чтобы родиться более удачно, здоровым и счастливым. Выходит, наказан я. Разве похоже на то, что я более облагодетельствован, чем ты? - То, что этот мир - отхожая яма, не нуждается в доказательствах, - усмехнулась я. - Достаточно того, как нас разлучали столько раз во все времена! Если в нем безмятежно не может существовать любовь, о какой его красоте и порядочности вообще можно говорить? Я ненавижу этот мир! - Вот, может, для этого тебя тут и оставили, - вкрадчиво улыбнулся Лухань. - Чтобы ты его полюбила. - Именно поэтому я не верю в существование никаких высших сил. В этом нет логики, заставить полюбить человека что-то, показывая только отвратительные, неприятные и жестокие вещи. Почему бы не смилостивиться, не даровать счастье? Трудно будет отказать в любви такому миру. - Ладно, пес с ними, я тоже ничего не понимаю в делах веры и религии. Есть ещё теории? - кивнул он на книгу. - Платон говорит о связи души и звезд... он вообще считал, что душа одна единственная во Вселенной, и её части живут в людях, а когда они умирают, то воссоединяются с первоначальной основой. - Судя по тому, что я ни с чем не воссоединился, теория хромает, - подытожил Лухань. - Кстати, именно Платон первым записал миф о половинках, - подмигнула я. - Хоть в чем-то же он прав? - Прав, - признал мой возлюбленный и мы, подведя ладонь к ладони, смотрели на то, как они держатся, совсем рядом. Ну и пусть мы ничего не ощущаем. Зато чувствуем.

- Ты где была так долго опять? - Услышала я с кухни строгий голос отца. После неозвученного примирения, отношения с родителями шли ровно, и я, разувшись, заглянула к ним с матерью, сидевшим за столом. Он читал газету, а она резала что-то к ужину. - Задержалась в библиотеке, зачиталась. - В доказательство потрясла я рюкзаком за спиной, набитым книгами. - Не забывай в следующий раз поглядывать на время. - Папа отвлекся от газеты и взглянул за окно. - Там уже темнеет! Ну, хорошо ли школьнице в такой час ходить по улицам? Позвони в следующий раз, я тебя встречу. - Не стоит! - удерживая панику, замахала рукой я. - Я постараюсь больше не задерживаться. - Неужели в наше время чего-то нет в компьютере? Могла бы и дома заниматься, - посетовала мама. Ох, как же тяжко быть единственной дочерью! - Действительно, некоторых книг в сети не найти, - пожала я плечами. А ещё там не найти Луханя, который не матричный код и не искусственный интеллект, не робот и не виртуальная реальность. Он призрак. Настоящий. И об этом в интернете тоже ничего неизвестно.

* * *

Сидя в углу и перебирая шелковые струны гучжен*, я смотрела на него, такого прекрасного, лучезарного и ясноликого, о котором могла бы мечтать любая девушка Пекина, при дворе императора Сяньфэна, потому что ни одна простолюдинка не смела и помыслить о столь восхитительном юноше. Не знаю, какой удаче была обязана я, ведь и дочерей придворных и чиновников во дворце хватало, но выбрал он именно меня. Я могла быть спокойна и наслаждаться его созерцанием в ожидании самого важного события моей, пока что такой короткой, жизни - заключения нашего брака, который наши почтенные родители обещали устроить через неделю. Мы познакомились около года назад и, судьба была щедра, смогли вскоре увидеться наедине, встретившись на прогулке в весеннем саду, где Лухань признался в своей симпатии под звук тревожащей сердце флейты, талантливо преобразовывающийся в радужно-струящуюся музыку руками одинокого музыканта под зеленеющей кроной с набухшими почками будущих цветов, и пообещал договориться семьями о том, чтобы мы стали законными супругами. Но восстание крестьян, объявивших о желании свергнуть династию и организовать своё государство вместо империи Цин, внесло смуту и исправило все планы по-своему. На юг отправлялись полководцы, управляющие, армия и тысячи солдат. Снаряжались мужи отовсюду, облачаясь в доспехи и крепя к поясам оружие. Лухань, разумеется, не мог не отправиться туда, предводительствуя отрядом и укрощая мятежников. Тайпины всё ещё не были повержены, но, пользуясь небольшой передышкой, мой возлюбленный вернулся и сразу же обратился к моим родителям с прошением моей руки. Согласие было дано. Я была самой счастливой девушкой на свете! Струна разладилась и прозвучала фальшиво, что тут же обратило на меня внимание моей матери. - Что с тобой?- Я вовремя не подтянула струну, засмотревшись на Луханя исподлобья, и покраснела, пойманная на невнимательности. Он тоже осторожно поглядел в мою сторону. - Простите, - извинившись, я наладила гучжен и продолжила извлекать из него музыку, но была остановлена родственником моего жениха. Самые близкие собрались здесь, чтобы засвидетельствовать помолвку. - Я предлагаю выпить, - сказал он и дал приказ служанкам принести рисового вина. - Такое событие нужно отметить! Не каждый день такие достойные, равные друг другу по красоте и уму, высокородности и чести молодые находят друг друга и сговариваются о союзе. Прислуга вошла с графином и стаканами и, разлив на всех, разнесла каждому присутствующему его порцию. Мать дала одобрительный знак отложить инструмент и подойти в круг. Мы стали с Луханем ближе, нас разделяли каких-то два метра. Смущаясь, но не в силах перебороть себя, мы украдкой посылали друг другу улыбки.