Умри или исчезни!

раненых животных сливался с нечленораздельными человеческими криками и злобным утробным рычанием. На этом фоне дико и жутко звучало тихое чавканье, постепенно заполнявшее собой красноречивую пустоту, образовавшуюся после выстрелов.

Беспорядочная стрельба скоро выродилась в хилые одиночные хлопки. Макс понял, что отстреливается единственный уцелевший человек. Он выглянул из своего укрытия и увидел тень последней жертвы, прислонившейся к дереву...

На аллее показались фары приближающегося "вольво". Человек громко закричал. Его голос прозвучал, как вой затравленного зверя. Потом что-то случилось с его фигурой. У него будто вырос огромный живот, да и с ногами было не все в порядке.

Какая-то тварь прыгнула, вцепившись ему в глотку, и повисла на нем. Он выстрелил в упор. Из собачьей спины ударил кровавый фонтан, но челюсти словно заклинило. Издыхающие пятидесятикилограммовые плоскогубцы тянули его туловище к земле, в то время, как еще два пса терзали его ноги и гениталии.

Он уже не мог кричать. Кровь толчками извергалась из разорванного горла. Мертвый пес отвалился от него, будто кусок сгнившего мяса от сифилитика. Тихое страшное рычание сопровождало падение тела...

Из остановившейся машины несколько раз окликнули кого-то. Макс хорошо представлял себе растерянность этих людей, потому что сам не знал, на каком свете находится. Снова монотонно застучал "АКМ", рассеивая веер пуль на уровне человеческого живота. Голиков поспешно спрятал голову. Уцелевшие собаки благоразумно удалились в темноту.

Если кто-то из пассажиров "вольво" и рассмотрел результаты кровавой схватки, то Максим ничего не знал об этом. Он только увидел, что спустя минуту после последнего выстрела тачка стремительно умчалась по аллее в сторону проспекта. Наступившая тишина комочками ваты вползла в уши. Фары "паджеро" освещали умиротворенное кладбище, и это был холодный мемориальный свет, похожий на мглу...

Голиков обернулся и понял, что уже не один.

Глава двадцать вторая

Раньше он не очень верил в то, что человек по имени Чарльз Баскервиль мог умереть от одного только вида собаки. Это представлялось ему легким авторским преувеличением. Он убедился в обратном, когда увидел то, что стояло перед ним, бесшумно возникнув из самых недр какой-нибудь природной клоаки.

Оно вообще не казалось животным. Скорее, протоплазмой, отягощенной злым духом. Тем не менее, его шею охватывал широкий и плохо выделанный кожаный ошейник, на котором болталась тускло блестевшая побрякушка. При желании (а такое желание у Макса, как ни странно, появилось) можно было разглядеть кольцо с тремя лучами, отходящими от окружности. Египетский ключ. Символ "анх".

Макс почувствовал, как сердце провалилось куда-то очень глубоко в опустевший мешок тела, Его дыхание сбилось, руки километровой длины вдруг стали очень тяжелыми, и он даже не пытался поднять оружие из трясины, в которой увязли кисти.

Тварь напала не сразу, как будто хотела насладиться его ужасом. Это был огромный пес, покрытый