Песня для Корби (СИ)

Охранник ухмыльнулся.

- Если он три аккорда сыграет, я уйду, - заявил он. - Слово даю. Только он не сыграет. А ты сюда, пока я на работе, больше не войдешь.

Корби осторожно снял гитару с подставки. Гриф был теплым, а струны, наоборот, казались холодными и жесткими, пружинили под пальцами.

- Ремень через плечо перекинь, - ухмыляясь, подсказал охранник.

- Да за кого вы его держите? - воскликнул Комар. Корби отстраненно подумал, что за все эти годы у Комара не исчезла привычка идти до конца даже в самом безнадежном деле.

- Что, парень, пас? - спросил охранник.

Корби медлил. Он чувствовал вес гитары в своих руках, гладь ее лакированной поверхности. Он видел шнур, идущий вдоль стены к другому углу комнаты, где стояли черные блоки комбиков.

- Нет, - сказал Корби. Собственный голос показался ему странным и глухим. У него появилось чувство, что он падает навзничь. Ему даже пришлось сделать шаг назад. Но он не падал, а уверенно стоял на ногах. Он перекинул ремень гитары через голову и поставил руки на струны. Улыбка охранника застыла, а потом начала таять.

Ремень гитары был широким и потертым, удобно лежал на плече. Корби тронул струну и услышал, как у него за спиной загудел, завибрировал динамик комбика. Последнее, что он успел увидеть, было удивленное лицо Ары, повернувшегося к нему на своем стуле у стола. Потом темнота комнаты исчезла, и сквозь нее проступила другая темнота - темнота ночного неба.

Глава 26. Дом мрака.

Корби оказался в безграничном пространстве расчерченной огнями темноты. Он стоял на сцене. Бесконечной линией она уходила налево и направо. Бесконечной линией тянулись софиты, холмики суфлерских рубок, ударные установки.

Бесконечной была и толпа зрителей. Люди стояли тихо: ни шороха, ни дыхания, ни слова. Их лица были неподвижны - ожившие маски, воплотившиеся мертвые монстры с рисунков на стенах клуба. Каждый и каждая могли бы стать песней. Все вместе они огромный черный клад. Откуда-то Корби помнил их, откуда-то знал.

Он почувствовал, как перебирает струны. Его охватил ужас. Не он двигал своей рукой, но он понимал, какую музыку играет. Он играл гипнотическую мелодию, которая вбирала в себя весь калейдоскоп страданий и смертей, все бесконечное множество историй о падении и гибели. Он играл мелодию масок.

Он играл и видел, как в их полных мрака глазах отражается мир кирпичных стен и выбитых окон, где развращенные души могут летать со скоростью света, где сгорают по кусочку траченые червоточинами сердца, где черные призраки идут сквозь дождь, чтобы танцевать с осенними листьями на окраинах вечно темного города.

Край сцены превратился в пропасть, в шов, по которому смыкаются миры. Переступи через него, и ты никогда не вернешься назад. Ты станешь одной из масок, одной из историй, одной из колыбельных, которые, засыпая, поет себе сытое чудовище. Ты станешь им самим, его холодной плотью и кровью.

Руке было тепло, она как-то странно скользила по струнам. Корби казалось, что вот сейчас эта затянувшаяся импровизация закончится, ему позволят опустить гитару и сделать перед молчаливой публикой жутковатый марионеточный поклон. Но этого не происходило. Песня рассыпалась, ускользая между дрожащих струн, и собиралась снова, в новой формации, с новым ритмом и новыми риффами; ухватывала крошечный аспект настроения - и рушилась опять. Волны. Листья. Кровь. Асфальт. Сироты. Лезвия. Глаза. Крик. Корби начал догадываться, что у этой песни нет конца. Она была змеей, пожирающей свой хвост.

- У тебя кровь идет, - прорвался сквозь видение испуганный голос Комара. Корби почувствовал, что кто-то схватил его за руки и заставляет перестать. Он слышал, как захлебывается, опадает его мелодия. Ему, наконец, удалось остановиться. Руку жгло болью.

- Спасибо, - сказал он.

Комната медленно проступила сквозь видение масок, но само видение не рассеялось, а продолжало стоять перед глазами. Это было все равно, что постоянно видеть одним глазом одно, а другим другое. Корби подумал, что с ним это уже происходило - вчера утром, когда он всю ночь смотрел безумные сны, а потом, стоя перед зеркалом в ванной, увидел, как сквозь его лицо проступает чужое. Теперь ощущения повторились, но стали сильнее.

Охранник ушел. Гитара все еще висела у Корби через плечо, а Комар мягко держал его за обе руки.

- Ну ты и шутник, - нервно заметил он. - Не сказал, что умеешь играть. Где же ты раньше был? Мы бы такую группу...

- Я не умею играть, - оборвал его Корби. Он заметил, что с его руки на пол падают крупные капли крови. Порез от ножа открылся и снова кровоточил.

- Ты сейчас играл, - возразил Комар. - Круто играл.

Корби полуослепшими глазами смотрел ему в лицо.

- У меня расфокусированный взгляд? - поинтересовался он.

- Да, - сказал Комар. - Странный, как у твоего злобного друга. Вы что, обдолбались, что ли, по дороге сюда?

Он помог Корби снять гитару с плеча. К ним подбежал Ара. Он где-то раздобыл бумажную салфетку и теперь сунул ее в кровоточащую руку Корби.

- Где Ник? - спросил Корби.

- Он не приходил, - ответил Ара.

- Его надо спасать, - вслух подумал Корби. - У меня галлюцинации, и у него тоже.

- Если бы я так играл под кайфом... - начал Комар.

- Это совсем не похоже на кайф, - глухо ответил Корби и, шатаясь, вышел в коридор.

- Ты куда? - спросил Ара.

- Пойдем, - позвал его Корби. - Надо срочно найти Ника.

***

Они прошли мимо изображения Джима Моррисона. Его лицо, окруженное нимбом из ниспадающих вьющихся волос, слабо светилось в полутьме. Корби шарахнулся от прямого взгляда его глаз.

- Ты можешь объяснить, что это было? - истерически спросил Ара. - Что вообще происходит?

- Я ошибался, - ответил Корби. - Я думал, что Ник изводит себя раскаянием, а он по-настоящему сходит с ума. Точно так же, как я.

Ара замотал головой.

- Что ты такое говоришь? - не понял он. - Ты только что здорово играл на гитаре. Как ты это сделал? Я же знаю, что ты не умеешь.

- Где может быть Ник? - спросил в ответ Корби.

- Он шел в туалет, - напомнил Ара.

Их нагнал Комар.

- Здесь налево, - подсказал он.

Они повернули. Корби шел неровной, дергающейся походкой, но так быстро, как только мог. Ему казалось, что рисунки смотрят на него со стен, шевелятся, шепчут. Салфетка в его руке насквозь пропиталась кровью.

Они прошли мимо двери, за которой звучала приглушенная музыка, повернули еще раз, и Корби увидел вход в туалет. Корби ворвался в него и одну за другой толкнул двери кабинок. Во всех было пусто.

- Да что ему будет? - поинтересовался Комар. - Может, он вообще обиделся и уехал.

- Он не такой, - возразил Корби.

- Послушай, мы ведь можем просто ему позвонить, - предложил Ара. - А ты пока полей руку холодной водой. Кровь быстрее остановится.

- Хорошо, - согласился Корби. - Звони.

Он бросил набухшую от крови салфетку в мусорный бак, открыл кран и сунул порезанные пальцы в поток холодной воды. Розовая лента крови зазмеилась по белому кафелю раковины. Ара набрал номер Ника.

- Не берет, - сказал он.

Корби напряженно смотрел на него. Ему казалось, что он может различить приглушенное эхо гудков.

- Мы теряем время, - сказал Корби. - Мы должны найти Ника.

- Ник! - внезапно воскликнул Ара. - Ник, где ты?

Он встретился с Корби взглядом. Его лицо было очень напуганным.

- Ник, куда ты пропал? - спросил он. - Я тебя плохо слышу. Какая ловушка? Куда бежать?

- Он галлюцинирует, - сказал Корби. - Дай я с ним поговорю.

Ара передал ему трубку.

- Ник, это я, - окликнул Корби.

Ник странно рассмеялся.

- Зачем ты нас сюда привел? - спросил он. - Чего ты добиваешься?

- Что ты видишь? - спросил в ответ Корби.