Чистилище

Уже смеркалось, когда Риккардо вернулся вместе с врачом, который сразу взялся за лечение. Спустя десять минут он с бледным лицом вышел из палатки, где лежала Мария, и сказал:

— К сожалению, ничего нельзя сделать. Пуля засела слишком близко к сердцу, чтобы ее вытащить. Если я решусь на это, вероятность того, что она не переживет операции, будет высока.

— А если вы не решитесь, доктор? — спросил Риккардо.

— Она умрет, — тихо ответил врач.

— Тогда сделайте операцию Марии немедленно!

Врач покачал головой.

— Я не могу… Я не вправе взять на себя такую ответственность.

Риккардо пристально посмотрел ему в глаза.

— Если вы не сделаете Марии операцию, вы больше никогда не вернетесь в Пешу, обратно к своей семье.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что убью вас, здесь и сейчас!

Казалось, врач будет молчать бесконечно. На его лбу выступил пот, хотя вечер был довольно прохладный.

— Хорошо, я сделаю это, — наконец ответил он. — Но я снимаю с себя всякую ответственность. Мне нужна горячая вода и чистые полотенца. В деревне есть одна женщина, которая немного разбирается во врачевании. Она часто помогает при родах. Теперь вы должны мне помочь. Ее зовут Маргарита Стораро.

Мы отправились искать женщину, но она, к нашему удивлению, пришла добровольно. Возможно, не последнюю роль сыграло имя доктора, который пользовался признанным авторитетом у жителей Борго-Сан-Пьетро. Риккардо и я ждали снаружи, пока врач и повитуха занимались Марией.

У меня была сотня вопросов к Риккардо, но я не вымолвил ни слова. Это была таинственная сцена. Пока в палатке боролись за жизнь Марии, неподалеку сидели люди майора, кричали и уплетали ужин.

Я не обращал внимания на время, которое текло, словно песок сквозь пальцы. Потом из палатки показался уставший врач, он был похож на привидение: пустой взгляд, слипшиеся пряди волос на лбу.

Когда он не отреагировал на наши яростные расспросы, Риккардо схватил его за плечи и сильно встряхнул.

— Что с Марией? Как у нее дела?

— Пулю я вытащил, — глухо произнес врач, словно не веря в свой успех. — Мне все-таки удалось сделать это…

— Мария жива?

— Да, она жива.

Риккардо и я уже хотели вздохнуть с облегчением, но тут врач добавил:

— Но я не знаю, сколько еще она продержится.

Риккардо вновь встряхнул его.

— Что это значит, доктор?

Врач взглянул на палатку, из которой только что вышел.

— Она очень слаба и потеряла много крови. Боюсь, ей осталось жить несколько часов.

— Так помогите ей! — требовал Риккардо. — Что вы стоите здесь и прохлаждаетесь?

— Я сделал все, что было в моих силах. Вы можете мне угрожать, пытать меня или даже убить, синьор, но большего я не в состоянии сделать для этой девушки.

У меня в горле застрял ком, я почти не мог дышать.

— С Марией можно поговорить?

Врач покачал головой.

— Она еще не отошла после операции, она так слаба, что может не проснуться вообще.

Мы с Риккардо нерешительно подошли к палатке и заглянули внутрь. Мария, освещенная масляной лампадкой, лежала совсем спокойно, как на кладбище. Голова ее была повернута набок. Я взглянул на нее, и мое сердце сжалось. Повитуха вышла из палатки, поклонилась доктору и исчезла в темноте. Я приблизился к врачу и положил ему руку на плечо.

— Вы все сделали великолепно, доктор, я благодарю вас за это. И простите наше несдержанное поведение! Это из-за…

Голос отказал мне, но слезы на моих глазах были красноречивее слов. Врач пожал мне руку и отправился к лагерному костру, чтобы подкрепиться.

Риккардо уселся по-турецки у палатки. Я присоединился к нему и услышал, как он тихо произнес:

— Это мое наказание. Я не заслужил иного, Всевышний. Но зачем ты у меня забираешь Марию?

— Наказание? — спросил я. — За что? Может, за то, что вы учинили и из-за вас погиб Ленуа со своими людьми?

Я посмотрел на север: где-то там была большая яма, в которой солдаты Роттека зарыли тела убитых.

— На моей совести есть кое-что еще, — ответил Риккардо. — И хотя я готов отдать жизнь ради спасения Марии, я не могу сказать, что мне жаль французов. Вряд ли они что-то чувствовали, когда убивали моих людей. Когда армии кайзера и императора Наполеона встретятся на поле боя, погибнут тысячи, десятки тысяч людей, и никто при этом не будет упрекать августейших особ.

— Может, их будет мучить совесть, — сказал я. — Но ведь здесь речь идет не об императоре Наполеоне и кайзере Франце, а о вас, Риккардо. Зачем было совершать такое предательство?

Не глядя в мою сторону, он ответил:

— Все это прописано в одном грандиозном плане. Я должен признаться, что мне пришлось импровизировать, когда Ленуа и его солдаты напали на мой лагерь и убили моих людей.

Только после того, как я немного поразмыслил над словами Риккардо, я осознал всю чудовищность его заявления.

— Вы хотите сказать, что все это было спланировано заранее, даже нападение на мой экипаж?

Он как-то странно взглянул на меня, и я понял, что Риккардо удивлен.

— Да, а вы раньше не догадывались об этом, синьор Шрайбер? Я напал на ваш экипаж, потому что получил такое задание.

— И кто же вам это поручил?

— А как вы думаете? Кому подчиняется майор фон Роттек со своими солдатами?

— Австрийцы? — неуверенно спросил я.

Он кивнул.

— Герцогиня Элиза потратила уйму денег, чтобы тайно провезти вас сюда, в Италию, но, наверное, не стоило тратить так много денег — это слишком заметно. Через своих шпионов австрийцы узнали об этом и решили вас пленить. Это задание и поручили мне. Когда появились солдаты Ленуа, я должен был срочно придумать новый план. И мне вдруг представился прекрасный случай стать вашим слугой. Конечно, в этом ваша заслуга, ведь именно вы наврали всем с три короба. Я быстро понял, что моя новая роль открывает невообразимые возможности. Я решил сопровождать вас, пока вы не найдете святыню этрусков.

— А потом вы под видом того, что хотите найти новую рабочую силу, привели сюда майора фон Роттека…

— Теперь вы все поняли правильно, но слишком поздно, — без иронии ответил Риккардо.

— Но зачем? Что такого важного в старом городе этрусков?

— Вы действительно думаете, что герцогиня Элиза делает это лишь для того, чтобы презентовать своему августейшему брату несколько черепков? Для этого она потратила столько средств и держала все в тайне? Вы считаете, что у герцогини Пьямбино и Лукки нет больше других забот, принимая во внимание сегодняшнее положение ее союзников и войну с Австрией?

— Но в чем же тогда дело?

Риккардо заговорил со всей серьезностью и сразу стал выглядеть лет на десять старше:

— Все дело во власти. Об этом думают высокопоставленные особы, которые правят нами. Они не хотят просто называться королями, герцогами или кайзерами.

— Риккардо, вы говорите загадками.

— Потому что и сам знаю не намного больше вашего. В этой игре, на кону которой власть и могущество, я, синьор Шрайбер, фигура маленькая. Мне лишь известно, что не одни только жители Борго-Сан-Пьетро придают большое значение древнему городу. Легенда гласит, что здесь собирались самые значительные жрецы этрусков, самые мудрые и могущественные люди этого народа. Люди считали, что где-то здесь спрятан источник непреодолимой власти. Именно он должен был помочь этрускам победить римлян, легионы которых все глубже проникали в их земли. Но эта сила обернулась против них самих. Произошла большая катастрофа, город поглотила земля. Примерно так звучит древнее сказание. Только не спрашивайте меня, что из этого правда, а что — предрассудки! Этим источником силы интересуется несколько влиятельных людей, в том числе император Наполеон и его противник — кайзер Франц.

— На которого вы работаете.

— Вы говорите это с таким упреком! Вы считаете более почетным находиться на службе у Бонапарта?

— Я состою на службе не у него, а его сестры.

— Это все равно. Если Элизе удастся завладеть источником силы — при условии, что таковой существует на самом деле, — то рано или поздно им завладеет и Наполеон.