Вопль Маски Одержимости (ЛП)

— Такая жуть! Доклад выйдет что надо, — говорила Сабрина. — На следующей неделе я собираюсь взять интервью у миссис Лэнг. А пока хочу сделать несколько снимков в самой конюшне.

— Внутри? — воскликнула я.

— Да. Ну, там, стойла пустые и все такое, — сказала Сабрина. — Айда со мной? Хочешь, прямо сейчас и пойдем?

— Не могу, — ответила я. — Я присматриваю за зверем по имени Ноа.

И собиралась уже добавить, что вообще не имею ни малейшего желания туда идти. Но сразу же передумала. Самое время доказать себе самой, что я в силах обуздать свои страхи.

— Как начет сегодня же после ужина? — спросила Сабрина.

— Конечно, — сказала я. — Встретимся на автобусной остановке.

Я тяжело вздохнула. Это же всего-навсего заброшенная конюшня.

Ну что может случиться?

10

Солнце уже садилось за деревьями, когда автобус доставил нас с Сабриной к окраине города. Глядя в окно, я видела, как удлинялись тени, поглощая проносившиеся мимо дома и лужайки.

Мы выбрались из автобуса возле Обветшалой Фермы. В доме светилось лишь одно окошко на втором этаже. Мы свернули с усыпанной гравием дорожки и двинулись в обход яблоневого сада.

Поле за домом встретило нас жужжанием и стрекотом — здешние насекомые явно не торопились впадать в спячку. Я шла впереди, раздвигая руками высокую траву. Под ногами хрустела твердая земля.

Я слышала шорохи — какие-то мелкие зверушки сновали в траве. Небо потемнело. Облака закрыли луну. Я ежилась под порывами пронизывающего ледяного ветра — не спасала даже куртка.

— Я фонарик захватила, — сказала Сабрина. Раздался щелчок, и круг белого света скользнул по траве. — Смотри. Конюшня вон там. — Она подняла фонарик повыше.

Я увидела вытянутое, приземистое здание — черный силуэт на фоне тронутого розовыми сполохами пепельного неба.

— Ой! — вскрикнула я, когда что-то больно кольнуло меня в лоб. Комар? В октябре?! Я врезала себе ладонью по лбу. Слишком поздно — улетел.

— Пошли. А то скоро совсем стемнеет, — сказала Сабрина. Она перешла на бег. Луч света метался по земле впереди нее.

— Подожди! — крикнула я. Взгляд мой был прикован к конюшне. Доски на одной из стен растрескались и наполовину истлели. Другая стена обвалилась внутрь.

Из окон росли сорняки. Ставни были выбиты и валялись на земле.

Мы поспешили вдоль уцелевшей стены к дверям конюшни. Я остановилась, почувствовав, как туфли увязли в чем-то мягком.

— Сабрина, смотри! — воскликнула я. Но она уже достигла дверей, и меня не слышала.

Я посмотрела на туфли. Оказывается, я стояла на квадратике мягкой, рыхлой земли. Впечатление было такое, будто там недавно что-то закопали.

Тревожная мысль промелькнула у меня в голове: да это же могилка.

Впрочем, это безумие. Кто будет копать здесь могилу?

Я отряхнула землю с подошв и нагнала Сабрину у дверей. Одна из створок была широко распахнута. За ней царила непроглядная тьма. И стоял насыщенный запах старой соломы, сырой земли и тлена.

Я почувствовала, как сильнее забилось сердце. Птицы кричали в ветвях деревьев, словно призывая нас не заходить внутрь. Где-то невдалеке басовито ухала сова-сипуха.

Я схватила Сабрину за руку.

— В чем дело? — спросила Сабрина.

— Я… я тоже кое-что взяла, — сказала я. Я подняла пластиковый пакет, который принесла с собой, и извлекла оттуда пучок моркови.

Она навела на меня фонарик.

— Морковки? Карли Бет, зачем?

Я пожала плечами.

— Сама не знаю, — сказала я. — Для призрачных лошадей, наверное.

Сабрина закатила глаза:

— Ты, подруга, часом, не того? Ты же не веришь, надеюсь, в призрачных лошадей?

Я не ответила. Я взяла Сабрину за руку и потянула за собой в темноту конюшни.

Кислый запах стал сильнее. Воздух был тяжелый, сырой и спертый. Это было как войти в холодильник.

Ветер колотил уцелевшим ставнем о стену конюшни. Поскальзываясь на сухой соломе, мы подошли к стойлам. Я споткнулась о железное ведро, и оно с грохотом покатилось по грязному полу.

— Осторожнее, — прошептала Сабрина. Она вручила мне фонарик. — Подержи, пока я фотографирую. — С этими словами она подняла фотоаппарат и нажала на спуск.

Я положила пучок моркови перед первым стойлом. Затем обвела конюшню фонариком.

Луч света выхватил из темноты два ряда стойл с низкими деревянными перегородками. Они тянулись до противоположной стены конюшни.

С одной из перегородок свисало измочаленное старое одеяло. Выглядело оно так, словно какие-то животные изжевали его до дыр.

В самом первом стойле высилась огромная груда сена. Я перевела на нее луч фонарика, и тут же коричневая жирная мышь выскочила из сена и шмыгнула в дырку в стене.

От неожиданности я отпрянула назад. Луч метнулся вверх — к крыше конюшни. Мне кажется, или там, повиснув вниз головой на стропилах, устроились летучие мыши?

Сабрина деловито щелкала снимок за снимком. Я показала на потолок, и она, нисколько не смутившись, тут же сделала несколько снимков летучих мышей.

— Теперь туда, — прошептала она. Мы двинулись вперед между двумя рядами стойл. Чем дальше мы углублялись в конюшню, тем более теплым и затхлым становился воздух.

— Карли Бет, посвети-ка сюда, — попросила Сабрина. — Посмотри на это.

Она указала на высокий деревянный табурет, лежавший на полу конюшни. Подняла его, поставила, смахнула с сиденья пыль.

— Как ты думаешь, помощник конюха сидел на этом табурете? — сказала она. — Правда, жуть берет?

Ответа она дожидаться не стала. Она поднялась с табурета и сунула мне камеру.

— Сфоткай меня на нем. Будет великолепно смотреться на первой странице доклада.

Я поднесла фотоаппарат к лицу и нажала на спуск. Вспышка выхватила из темноты Сабрину, восседавшую на табурете с триумфально вскинутыми над головой руками.

Я нажала еще раз. Вспышка ослепила меня. Я заморгала. Табурет, казалось, мерцает в ореоле света. Неужели бедный малый действительно сидел на нем когда-то, давным-давно? Неужели табурет был опрокинут в той самой давке бившимися в панике лошадьми?

Я попыталась выбросить эти мысли из головы.

И тут послышался звук удара. Что-то грохнуло в одном из задних стойл.

— Сабрина, ты слышала это? — произнесла я сдавленным шепотом.

Она замерла рядом со мной.

— Да. Я… я это слышала, — прошептала она.

Мы застыли на месте, прислушиваясь.

По шее сзади пробежал холодок.

— У меня какое-то странное чувство, — пробормотала я. — Словно за нами наблюдают.

— Мышь, наверное, или енот, или типа того, — сказала Сабрина.

И снова грохот. За ним послышался шорох соломы.

И тут я услышала нечто такое, отчего мою спину обдало холодом.

11

Тихо заржала лошадь.

Фонарик выпал из моей руки и звонко стукнул об пол. Я схватила Сабрину за руку.

— Это ты тоже слышала?

Не успела она ответить, как лошадь заржала снова, на сей раз громче. Так близко! Так пугающе близко! Звук донесся откуда-то из задней части конюшни.

— Да. Я тоже это слышу, — прошептала Сабрина. Она жалась ко мне.

Снова что-то грохнуло. Как будто лошадь врезалась в деревянную перегородку стойла. И тут же опять зашуршала солома, словно приминаемая невидимыми копытами.

— История о призраках! — прошептала я. — Это правда! — Меня всю трясло. Горло сжалось. Я едва могла дышать. — Это правда, Сабрина. Это чистая правда! — Я изо всех сил стиснула ее руку.

К моему удивлению, Сабрина рассмеялась и отступила от меня на несколько шагов.

— Сабрина?

— Прости, Карли Бет, — сказала она, покачав головой. — Я больше не могу участвовать в этом розыгрыше. Это слишком подло.

Я не могла унять дрожь. Я обхватила себя руками.

— В розыгрыше?

Сабрина сложила ладони рупором и прокричала:

— Ладно, Чак и Стив! Можете выходить!

Так. Так. До меня начало доходить. Я уже практически догадалась, что здесь происходит.