Гончие смерти

– Черт побери, только тебя не хватало в этом кошмаре. Что тебе надо? – спросил я.

Топ оскалился в мерзкой ухмылке.

– Масса Кирби, как я рад, что ты оклемался. Мне хотелось, чтобы ты видел того, кто убьет тебя, – крайне довольный собой, побурчал негр. – А я затем схожу и погляжу, как это делают белые. Масса Гримм угробит и девчонку, и старика!

– Что ты несешь, черный ублюдок? – с угрозой процедил я. – Гримм? Откуда ты о нем знаешь?

– Мы встретились в лесу, где он затаился после того, как убил Джима Тайка. Я услышал пальбу и решил поглядеть – не за мной ли погоня? Подобрался и увидел массу Гримма. Я зажег факел и немного провопил его. Он очень умный, он поможет мне удрать, – с наивным самодовольством закончил Топ.

– Значит, я видел свет твоего факела, – проворчал я. – Продолжай!

– Подошли мы к хижине, и масса берет бомбу и как швырнет в окно! А бомба-то какая хитрая – не убивает людей, а только они как бы засыпают. Старик и девка падают и не могут двигаться. А меня масса оставил на тропе – сторожить. Тут я тебя увидел, ну и трахнул по голове. Смотрю, из дверей выползает тот парень – Эшли. Тогда масса Гримм хватает его и выкусывает глотку. Ну прямо так же, как Джиму Тайку.

– Как так – "выкусывает глотку"? – ошарашенно вымолвил я.

– Ему это в самый раз. Масса Гримм ходит и говорит, как человек. Но он не похож на других. У него лицо как у собаки или волка. – Казалось, это обстоятельство совершенно не волнует Бакстера.

– Неужели Гримм – оборотень? – похолодел я.

– Ну и что? На "старой родине" таких много, – хмыкнул он. Затем резко посуровел. – Я заболтался. Настало время вышибить тебе мозги.

Правая рука подняла револьвер, он прищурился, целясь. Толстые губы застыли в глумливой ухмылке убийцы. Я напрягся, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то уловку, в смутной надежде спасти свою жизнь. Я лежал навзничь, ноги не были связаны, но руки скованы. Стоило пошевелиться – и горячий свинец пронзит мой мозг. Меня могло спасти только чудо или... Я лихорадочно стал вспоминать полузабытые легенды его народа. Только сыграв на суеверии и примитивном мышлении черного гиганта, я получал шанс выжить.

– Эти наручники ты стащил у Джо Сорли, верно? – ровным голосом осведомился я.

– Ага, – не переставая целиться, буркнул Топ. – Я взял и пушку, и браслеты заодно. Ведь Джо они уже не понадобятся, после того как я проломил ему череп прутом от решетки. А мне, думаю, на что-нибудь сгодятся. Не ошибся, как видишь.

– Я рад, что ты убьешь меня в этих наручниках. Ведь ты будешь навек проклят! Думаю, тебе известно: если убьешь человека с крестом, то навсегда окажешься во власти его призрака. А гнев духа бесконечен, и он вечно будет преследовать тебя!

Его улыбка превратилась в злобный оскал, но он все-таки опустил револьвер. И то слава Богу.

– Не пытайся меня обмануть, белый! Где у тебя крест? – зарычал Бакстер.

– Ты сам мне его надел. На внутренней стороне одного из браслетов выцарапан крест. Джо это сделал и постоянно носил их как амулет. Теперь они на мне, стреляй – и я уволоку тебя за собой в ад.

– В каком из колец? – угрожающе заорал он, потрясая револьверами.

– Валяй ищи, – насмешливо произнес я. – Но смотри не ошибись! Можешь стрелять, а я позабочусь, чтобы ты не знал покоя ни на том, ни на этом свете. Думаю, ты вволю отоспался в камере, потому что я никогда не дам уснуть тебе снова. И днем и ночью тебе будет мерещиться мое насмешливое лицо. В шуме ветра среди деревьев ты услышишь мой стонущий голос. И, прячься не прячься, как только наступит темнота, мои ледяные пальцы начнут терзать горло Топа Бакстера.

– Заткнись! – рявкнул негр, размахивая револьвером. Он явно перепугался, по крайней мере, его черная кожа приобрела пепельный оттенок.

– А ты попробуй заставь меня. Не посмеешь! – Я с трудом повернулся и попытался сесть, но от боли криком боли упал обратно. – Скотина, будь ты проклят! Ты сломал мне ногу! – выругался я.

Топ приободрился при этих словах. Красноватые глаза приняли решительное выражение, кожа постепенно восстанавливала эбеновый цвет.

– Сломана, говоришь? – Блестящие белые зубы сверкнули в злобной усмешке. – Здорово же я тебе врезал, что ты так неудачно свалился!

Сунув оба револьвера под ближайший куст, но подальше от меня, Топ вразвалочку подошел, шаря в кармане бриджей в поисках ключа от наручников. Самоуверенность шакала, преследующего смертельно раненное животное, сквозила в каждом его движении. Еще бы – я был безоружным и казался беспомощным со сломанной ногой. И наручники ничего не меняли. Бакстер наклонился надо мной, повернул ключ и грубо сорвал старомодные оковы с моих рук. Мгновенно я приподнялся и схватил его за горло, мои пальцы сомкнулись со всей силой отчаяния и потянули негра вниз.

Топ Бакстер всегда кичился своей силой и вел себя в нашем городке достаточно нахально. Мне давно хотелось проучить его. Но джентльмену не подобает ввязываться в ссору с чернокожим. Однако здесь нас никто не видел, и я мог потягаться силой с убийцей. Свирепая радость и мрачное удовлетворение охватили меня. В этой схватке ставкой становилась жизнь: побежденный умрет.

Бакстер взвыл, мгновенно догадавшись, что я провел его. Собственная глупость взбесила негра – он собственноручно освободил вовсе не раненного противника, да еще и остался без оружия. Ярость туманила его тупую башку, он готов был разорвать меня голыми руками. Резким движением ему удалось освободить горло, и мы покатились по сосновым иглам, слепо колотя друг друга.

Будь я сочинителем, вниманию вашему была бы представлена элегантная повесть. Белый европеец, сочетая высочайший интеллект с прекрасными боксерскими навыками и применяя выверенный научный подход, покоряет грубую природную силу. Но я привык придерживаться реальных фактов.

Разуму в нашей драке была отведена крайне незначительная роль. Оказавшись в объятиях обозленной гориллы, мало думаешь и о научном подходе. А сноровка Топа позволяла ему, не зная приемов классической борьбы или бокса, четвертовать противника голыми руками. Цивилизованный человек оказывался бессильным перед таящимися в теле Бакстера молниеносной быстротой, тигриной яростью и ломающей кости могучей силой.

Мне пришлось биться с ним, все равно как с диким зверем, и я принял этот вызов. Мы дрались, как кровожадные дикари с речными жителями, как самцы-соперники гориллы за текущую самку, когда грудь прижата к груди, мышцы готовы порваться от напряжения, сжатый кулак бьет в твердый череп, колено – в пах, зубы рвут плоть противника, а скрюченные пальцы тянутся к глазам. Даже перекатившись через брошенные револьверы с полдюжины раз, ни я, ни негр не вспомнили о них. Мы оба были одержимы одним застилающим мозг алой пеленой ослепляющим желанием – убить, убить голыми руками. Изорвать, изувечить, превратить соперника в неподвижную груду окровавленного мяса и раздробленных костей. Я потерял счет времени, оно растворилось в налитой кровью вечности. Мою плоть терзали пальцы Топа, превратившиеся в железные когти. Пудовые кулаки дробили кости. Голова шла кругом от бесчисленных ударов о твердую землю. Боль в боку нарастала – видимо, по меньшей мере одно ребро уже было сломано. Мучительным огнем горели вывернутые суставы и порванные мускулы. Кровь сочилась из прокушенного уха. Все мое существо погружалось в бесконечное море страданий. Кровь пропитала мои лохмотья... Но Гарфилды не из тех, кто подставляет правую щеку. Смирение неведомо мне, и я платил той же монетой.

Кто-то сбил факел наземь, и он валялся в нескольких футах, продолжая неярко тлеть. Зловещий тусклый свет выхватывал из темноты отвратительное зрелище нашей драки. Но он не мог разогнать кровавого тумана, застилавшего мои глаза. Яростная жажда убийства позволила мне разглядеть поблескивающие белые зубы противника, растянутый в мучительной ухмылке рот и белки закатившихся глаз. Не лицо, а страшная кровавая маска. Я изуродовал его до неузнаваемости. Его черная шкура была сплошь исполосована алым, кожа свисала лохмотьями. Кровь, пот и грязь сделали избитые тела скользкими, наши скрюченные пальцы скользили по ним, уже не причиняя вреда. Неимоверным усилием мне удалось наполовину освободиться из его медвежьих объятий. Собрав последние силы, я напряг все до единого мускулы и, выложившись до конца, двинул негра прямым правым в челюсть. Послышался треск ломаемой кости и сдавленный стон – раздробленная челюсть нелепо отвисла. Кровавой пеной покрылись разбитые толстые губы, терзающие мое тело руки ослабли. Впервые я почувствовал, что давящая меня огромная туша обессилела. Какое-то животное вожделение охватило меня, с хищным воплем удовлетворенного зверя я сомкнул пальцы на его горле. Негр упал на спину, я наконец очутился сверху и всей тяжестью навалился на его грудь. Он еще вяло пытался вцепиться слабеющими пальцами в кисти моих рук. Я не обращал внимания и медленно, очень медленно душил его. Мне было не до приемов джиу-джитсу или классической борьбы. Я задушил Топа Бакстера с помощью грубой зверской силы, отгибая ему голову назад, все дальше и дальше. Толстая шея не выдержала и хрустнула, как гнилая ветка.